В своей торжественной речи, Пуанкаре напомнил присутствующим о злонамеренности и жестокости правителей германской империи с момента её создания. Были полностью отмечено всё зло, которое причинил каждый из кайзеров Второго рейха, как перед Францией, так и перед всем миром. В особенности Пуанкаре остановился на перечислении бед нанесенных западному миру, германскими агрессорами в прошедшей войне. Будучи умелым оратором, перечисляя свершенные преступления, Пуанкаре всё выше и выше поднимал точку накала страсти и негодования всем тем мерзостям, что сотворили немцы на землях союзников.
Достигнув апогея своей обличительной речи, Пуанкаре торжественно объявил, что правосудие восторжествовало, и теперь настал час возмездия. Германский рейх прекращал своё существование раз и навсегда.
- Теперь, господа, на каждом из нас сейчас лежит ответственность за то, что бы подобное никогда не повторилось впредь, ни под каким видом. Для этого, на поверженного агрессора, нужно надеть такие тяжелые цепи, что бы у него не было ни малейшего шанс возродиться, для взятия реванша за поражение. Помните, что вы держите в своих руках будущее нового мира.
Под звуки торжественных фанфар, в зал бы внесен манифест констатирующий, что германская империя Гогенцоллернов прекратило своё существование и её преемницей является германская республика с центром в Берлине. Первым под этим документом поставил подпись президент Франции, последним представитель Кубы.
Однако вся торжественность момента была смазана речью специально прибывшего на встречу из Германии графа Брокдорфа-Ранцау, которого по желанию Клемансо специально допустили на начало конференции, для принесения публичных извинений.
- Сейчас, когда наша армия разоружена и её боевые знамена лежат у ног победителей, от нас требуют признать, что только мы одни виноваты в начале войны и во всех её тяжких последствиях. Но признание такого факта в моих устах было бы ложью. Многие из тех, чьи послы находятся в этом зале, ничуть не меньше нас причастны к развязыванию этой войны, если не более. Не получи кайзер Вильгельм заверений, что Англия останется нейтральным государством в этой войне, мы никогда бы не решились на подобную авантюру. Есть масса документов свидетельствующих об этом и поэтому от лица своего многострадального народа, я не могу согласиться с обвинениями в свой адрес от господина президента и принести требуемые от нас покаяния, категорически отказываюсь.
Дружный гул и крики неудовольствия заставили замолчать представителя Германии, чьи последние слова, буквально потонули в возникшем шуме.
- Я лишаю вас слова, господин Брокдорф! Немедленно покиньте зал собраний. Эй, приставы, выведите на свежий воздух этого человека. У него явно не в порядке с головой. Он перепутал время, но не ошибся местом – прокричал негодующий Пуанкаре.
Подскочившие распорядители ловко подхватили под руки немецкого представителя и, не особенно церемонясь, вывели его вон. Когда Брокдорф проходил мимо сидевших британцев, яростно пожиравших глазами возмутителя спокойствия, Уинстон Черчилль, негромко, но очень слышимо произнес:
- После такой выходки никто не может обращаться с господами гуннами как с цивилизованными людьми.
Его тут же, одобрительным гулом поддержали французы с австралийцами, но русская делегация не проронила ни слова. Алексеев прекрасно знал истинную подоплеку начала войны.
Больше никаких инцидентов не произошло, после Пуанкаре, слово для выступления получили Вильсон, Ллойд Джордж, Орландо. Алексеев был самым последним из представителей Антанты, кому Клемансо предложил высказаться в начале встречи. Стараясь не замечать столь явной попытки принижения авторитета России, верховный правитель произнес хорошо выдержанную речь, в которой поздравил всех союзников с окончанием войны и заверил, что его страна видит будущее Европы исключительно мирным.
Вслед за ним слово потребовал представитель Канады, но председательствующий Клемансо решительным действием пресек его действия, объявив перерыв. От этих слов, чинно сидящее в Зеркальном зале собрание моментально превратилось в гудящий муравейник. Все общались со всеми, стараясь выяснить позицию собеседника по тому или иному аспекту и попытаться заручиться поддержкой «великой четверки» по важному для себя вопросу.
Сразу выяснилось, что единства среди собравшихся делегаций нет. Австралийцы выражали недовольство по поводу захвата японцами германских владений в Новой Гвинеи и Полинезии. Представители страны «Восходящего солнца» вежливо улыбаясь, с достоинством отвечали, что заняли германские колонии, выполняя свой союзнический долг, перед Антантой. Услышав подобное утверждение, австралийцы покрылись красными пятнами и гневно заявили, что весь союзнический долг японцев равнялся 320 убитых солдат. Ответ невозмутимого желтокожего союзника ещё больше распалил посланцев пятого континента. С невозмутимой вежливостью, господин Накамура разъяснил собеседнику, что столь низкие боевые потери говорят о высокой степени профессиональной подготовки их солдат.
Положение другого представителя великой азиатской страны Китая, было куда худшим. После падения империи Ци, страну раздирали революционные смуты и военные перевороты. Наследовавший верховную власть в стране, после отречения юного императора, генерал Юань Шикуй только на время смог притушить пожары сепаратизма. После его смерти в 1916 году потушенные очаги вспыхнули с новой силой, грозя окончательным развалом некогда могучей империи. Этим положением без зазрения совести воспользовались все великие страны.
Британия претендовала на верховья Янцзы, французы с территории Вьетнама ввели свои колониальные войска в приграничные провинции южного Китая. Японцы объявили Ляодунский полуостров своим владением и поддержали маньчжурского генерала Чжан Цзолиня объявившего о создании независимого государства со столицей в Мукдене.
Вслед за этим вновь забурлили сепаратисты Внешней Монголии и Синьцзяна тайно поддерживаемые русскими эмиссарами, главные центры которых были в Чите и в городе Верном. Оттуда на китайскую территорию поступали деньги и оружие.
Не отставали от своих союзников и американцы, которые облюбовали себе район Шанхая, куда отправили небольшую эскадру крейсеров для защиты своих сограждан и государственных интересов. Общую картину дополняли постоянные склоки между Пекином и китайскими генералами противостоявшие центральной власти в лице Сунь Ятсена.
Посылая свою делегацию в Париж, вождь китайского народа надеялся, что тем самым несколько остудит и притормозит захватнические планы великих стран по окончательному разделу своей страны. Представитель Поднебесной так же мило улыбался, как и его азиатский собрат, но в отличие от него он мог только предлагать заключение союза с Пекином, против других стран, твердо придерживаясь, старого как мир правила. Чтобы спасти слабое государство может только ссора сильных государств между собой. Пока особых успехов у китайцев не было, но они не отчаивались, видя отсутствие единства среди великих держав, что придавало им уверенность в успехе в будущем.
