Черкасов промолчал, лишь сунул руку под куртку, чтобы поправить кобуру, в которой лежал пистолет Colt M1911, 45 образца 1911 года. По замыслу Юрия, Есенин должен его прикрывать из машины и в случаи форс-мажорной ситуации открыть огонь из винтовки Mauser Mle 1924.
Детектив остановил машину недалеко от памятника Крузенштерну, вышел из неё и побрел вдоль набережной. Дождь к этому времени стих, лишь мелкие капли изредка падали на козырек кепки Черкасова. Недалеко от памятника на пристани стоял пневмокатер.
Пневмокатер – творение американских инженеров, созданное для плавания по озерам США. Благодаря скорости в 150 км/ч и своей маневренности, эти комфортабельные суда стали пользоваться большим спросом у миллионеров. Эти творения не остались без внимания у жителей Петербурга, для которых они стали незаменимой машиной, на которой можно по каналам в кратчайшие сроки попасть из одной части города в другую. Вот и стали русские богачи активно скупать эти дорогие игрушки, пополняя казну Соединенных штатов.
– Господин Черкасов, добрый вечер, – его окликнул высокий силуэт, стоявший возле фонарного столба.
Мужчина подошел к Черкасову на близкое расстояние и протянул руку, Юрий пожал в ответ.
На вид ему было лет 45, не больше. Он был в черном костюме, поверх которого находился плащ, голову прикрывала шляпа с широкими полями. Сухое лицо в ореоле темных кучерявых волос, козлиная бородка, и вместе с ней ехидная, легкая улыбка на тонких синих от холода губ. Длинный нос был увенчан тонкими очками, съехавшими почти на самый кончик.
– Ну, вот мы и встретились, много слышал о вас, скажу честно, всегда восхищался вашими дедуктивными навыками, – польстил собеседник Юрию.
– Спасибо, но давайте перейдем к делу, кто вы такой и откуда вам известны подробности моего расследования на фабрике?
– Ответ на этот вопрос вы получите на моей яхте, прошу, проходите, пневмодвигатели дают удивительно мягкий ход, – мужчина жестом пригласил Юрия на катер.
– Вы открыто заманиваете меня в ловушку, господин Ладушкин, проявите хоть немного смекалки, – усмехнулся детектив.
– Да что вы, Юрий Николаевич, какая ловушка, – мелодичным голосом проговорил Ладушкин.
В этот момент Юрий сократил дистанцию с собеседником, прижался к нему и ткнул в бок дуло пистолета добавив: «Вот такая, Лазарь Иосифович, думаете вас так трудно узнать?», «А вот теперь, пожалуй, прокатимся». Черкасов махнул рукой Есенину, тот выбежал из автомобиля и уже вскоре был рядом с детективом.
Мужчина опешил от такого поведения Черкасова, но повинуясь, побрел под руку с ним и Петром в сторону яхты.
– Юрий Николаевич, это ни к чему, уберите оружие, – бормотал пленник.
– Не переживайте, будете себя хорошо вести, вернетесь живым на берег, а нет – так уж извините.
Все трое, поднялись на борт яхты, после чего матрос убрал трап. Судно стало медленно удаляться от пристани. Ну, а компания погрузилась в каюту, вход в которую находился в задней части катера. Достаточно просторное помещение размером с приёмную в шикарной квартире, каюта яхты была отделана бархатом и серебром. Посредине буквой «П» размещался красного цвета диван с деревянными подлокотниками. Посередине стоял прозрачный журнальный столик. В углу у барной стойки отделанной вишневым деревом стояла девушка. Её длинные светлые, прямые волосы опускались до плеч. Милое лицо, черные ресницы и розоватые щеки создавали образ милого невинного создания. Свободное бежевое платье с заниженной талией и длиной до щиколотки было ей по фигуре. Посетительница повернула голову в сторону вошедших и встретила их испуганным взглядом голубых сияющих глаз. Звали красавицу Аделаида Гросс, работала она в газете «Имперский час». В свои двадцать пять успела прославиться как достаточно скандальный журналист, придерживающийся феминистических взглядов с космополитическими воззрениями.
– Добрый вечер, – сударыня, сняв кепку поздоровался Черкасов, – я, конечно, был бы не против провести с вами вечер да и ночь в принципе, бегло оценив фигуру девушки добавил Юрий, – но у нас намечается сугубо мужской разговор, так, что будьте добры прогуляйтесь пока на палубе.
– Юрий Николаевич, эта «сударыня», как вы выразились, – сделав акцент на слове, произнес Ладушкин, – является корреспондентом газеты «Имперский час», и её роль в нашем разговоре, поверьте мне, ключевая. Прошу, присаживайтесь, – пригласил к дивану хозяин яхты.
– Меня зовут Аделаида Гросс, господин Черкасов, и я сейчас лично убедилось, что всё о вас сказанное в обществе – правда. Ваша самоуверенность зашкаливает, – произнесла девушка.
– Я с вами полностью согласен, мадам, ну а теперь скажите, чем столь юная особа может быть нам полезна?
В разговор вмешался Ладушкин.
– Юрий Николаевич, Аделаида находится в тесных дружеских отношениях с Асланом Тарасовым, собственно, он ей и поведал о тех самых фотографиях.
– Дружеских! – рассмеялся детектив, – значит, это у нас так теперь называется?
– Подбирайте выражения, Юрий, и свои хамские замечания оставьте при себе – возмутилась Аделаида.
– Поймите, барышня, моя работа требует исключительной чёткости в формулировках, я привык все вещи называть своими именами. Более того, ваш браслет из белого золота стоит не меньше моей квартиры. Уж поверьте, можно догадаться, что просто по-дружески Тарасов вам такую вещь не купит.
– Господа, позвольте, наконец, мне огласить всю суть проблемы, – не выдержал, наконец, Ладушкин.
– Позволяем, – хором произнесли собравшиеся, включая Есенина, не участвовавшего в разговоре.
– В общем, собрал я вас здесь, господа, по причине того, что над нашим отечеством нависла ужасная беда. В скором времени она войдет в каждый город и те испытания, через которые Россия проходила ранее покажутся нам детским лепетом. Да, я революционер и мои слова вы вполне можете расценить как лицемерие, но я всю жизнь прожил в империи, мои предки строили этот город. Поэтому я всей душой люблю Россию и готов побороться за её благополучие. И имя беды этой – Александр Демидов.
– Я и не сомневался, что он мерзавец, – резюмировал Черкасов, – но не нагнетаете ли вы обстановку господин, Рубинштейн, ой простите Ладушкин?
– Позвольте убрать свой пистолет от меня, – попросил Ладушкин.
– Хорошо, только не проказничайте и помните мой малыш всегда наготове, – Черкасов сделал поцелуй, в воздухе обращаясь к Аделаиде.
Лазарь Рубинштейн, таково было настоящее имя Ладушкина, встал с дивана, подошёл к выключателю и погасил свет. Катер в это время уже начал движение. Казалось, что он словно парит над речной гладью, пневмомоторы издавали еле уловимый из каюты протяжный гул, несущий судно по волнам Невы.
Вскоре, впереди каюты опустился экран, и Рубинштейн стал демонстрировать гостям слайды, рассказывая следующую историю. На слайде появилась фотография пожилого мужчины в медицинском халате, внешность его была вполне типична для представителя интилегенции, короткая стриженая бородка сидела на овальном лице, глаза человека смотрели в объектив фотоаппарата с уверенностью и даже каплей надменности: «В середине 1920-х годов некий профессор в области медицины Преображенский Филипп Филиппович стал проводить достаточно интересные опыты с органами животных, в дальнейшем ему удалось, согласно одной московской легенде, превратить собаку в человека. В общем, это всё не важно, Служба имперской безопасности (Далее ГБ), узнав про шокирующие эксперименты доктора, вначале упрятали его в психушку, но затем выпустили, навсегда запретив ему приближаться к лечебным учреждениям и вообще заниматься медицинской практикой. Пол года назад он пропал из своей московской квартиры без каких либо следов». Слайды сменялись один за другим, обрисовывая творческий путь профессора. На одном из них он обнимал дворового пса, один из снимков показывал его за работой в операционной. Затем Рубинштейн пустил видеоряд: на экране появилась низкая хорошо освященная комната, посреди которой стоял стул, к которому цепями была прикована измученная женщина в смирительной рубашке, волосы её были черные длинные и опускались до локтей, частично прикрывая опушенное на колени лицо. Вдруг тело забилось в конвульсиях, она подняла лицо и перед зрителями появилась изуродованная гримаса с выпученными глазами, в которых не была видно зрачков. Одним движением девушка удивительно острыми зубами разорвала рубашку и цепи, сделала резкий прыжок и удалилась от объектива. Уже через пару секунд камеру направили на потолок, в углу которого притаилось, растопырив ноги и руки чудовище, готовое к броску, затем пленка закончилась. Рубинштейн, включив свет, начал рассказ: «Как мне стало известно, на пленке вы увидели графиню Долгорукую, она выступила добровольцем, на испытании вакцины Преображенского, вот к чему это привело. Для сохранения молодости, профессор предложил вживлять стареющему клетки неких морских организмов, способных омолаживаться. Но перед этим он считал необходимым адаптировать их под организм млекопитающего, вживляя предварительно животным, ну а затем эволюционировавшие пересаживать человеку, как видите, дядька просчитался». Рубинштейн, окончив рассказ, присел на диван. «Я считаю, Демидов похитил Преображенского и с его помощью превращает людей в подобие этих существ, которых вы видели на заводе. Возможно, он их дрессирует, чтобы они стали покорными рабами, работающими за еду, не знаю точно. На очередной сессии, думой будет рассматриваться проект о свободной экономической зоне на Урале: ни для кого не секрет, кому принадлежит большинство предприятий в этом районе. Если этот закон вступит в силу, Демидов станет полновластным хозяином на этих землях, он сможет иметь подобие армии. Страшно представить, что будет, если он поставит производство этих монстров на поток: империя погибнет, монархия падет или же нами будет управлять новый царь, думаю, догадались, кто им станет».
