— Вот смотри, — Володя протянул бумажник из тонкой темно-коричневой кожи. И не смешно пошутил, — а то еще санитаров не дослушав, позовешь.
Собеседники не торопясь шли по забитой тесаным гранитом тропе, извивающейся между высоких сосен. Катящее к горизонту солнце причудливо протыкало игольчатые лапы, заливая землю чуть колышущимися яркими пятнышками. Молчали, пока Александр не закончил изучать паспорт Петра Юрьевича Воронова, с орлами и надписью «Россия», выданный в 1998 году, залитый в пластик пестрый квадратик водительского удостоверения от 2010 года, Технический паспорт на Toyota RAV-4 2000 года выпуска, кучку странных пластиковых карточек, деньги, выпущенные банком России, и прочую мелочь.
— Кто-то серьезную игру с нами начать хочет?
— Ни ..я. Есть вполне живой гражданин, заявляющий что перенесен неизвестной силой или технологией из 2010 года.
— Он не пи...т?
— Гхм… Музыкин, начальник УКГБ Свердловской области, лично с ним беседовал. Кроме того, по случайности свидетелем его переноса вместе со здоровенным куском асфальтированной дороги оказалась сестра одного из его сотрудников. Сделать мистификацию такого масштаба не сможет никто на Земле.
— Что кроме документов?
— Ты как всегда зришь в суть, — Владимир чуть повернулся, и посмотрел в глаза друга, — пришелец попался ох..нно экипированный. — Заглянув в вытащенную из кармана бумажку, показал, — с автомобилем Toyota, переносным телефоном HTC и компактным компьютером Dell. Это из основного. Кстати, мы проверили – такая автомобильная фирма в Японии существует реально, но ничего подобного не делала. Производители остального на сегодня неизвестны.
— П....ц!
— Ага, — охотно согласился Семичастный. — Еще не все, прекрасная маркиза…
— Этого мало?
— Попаданец немного знает нашу будущую историю. В том числе персонально мою и твою.
— Ты молчал??? — Александр резко повернулся, взял Семичастного за лацканы кителя, попытался встряхнуть. — Получилось плохо, почти десяток сантиметров разницы роста и двадцать кило веса были не в пользу Шелепина. — Что?
— Три новости, Саш, с какой начать?
— За...л!
— Хорошая. Умрем спокойно, от старости, и после 1992, дальше Петр попросту не знает.
— ???
— Плохая. Генеральным секретарем до 1982 года будет Леонид Ильич. Нас задвинут по углам, меня на Украину, тебя укреплять профсоюзы. Уже скоро.
— Значит сожрут, козлы старые.
— И еще… В конце 80-х партия потеряет власть, страна встанет на капиталистический путь развития, уже в начале 90-х СССР распадется на республики. С беспорядками, бедностью, разрухой… Советский Союз, вернее, уже Россия, скатится в разряд третьестепенных стран.
— Они там точно о...ли. — В голове же такое не укалывается, ну не может такого быть! Не! Мо! Жет! Ни! Ког! Да! — Александр уже не говорил, просто плевался слогами.
— Знаешь, я после вчерашнего разговора с Музыкиным не могу уснуть. Вот веришь, пытаюсь, но мысли в голове кругами, и… На смех тянет, как бабу истеричную.
— Теперь вдвоем смеяться будем?
— Так точно! Тут жопу рвем на британский флаг себе и врагам, а…
— Уже через двадцать лет это никому будет не нужно.
— И состаримся мы всеми забытые, на маленькую пенсию, хорошо если не на улице.
— Ну у тебя-то хоть генеральская будет, если и этого не лишат.
Собеседники замолчали, Владимир достал пачку сигарет, закурили.
— Знаешь, если б не распад СССР… — Александр щелчком послал окурок в лес, — ты бы уже завтра н..уй ликвидировал этого Петра, и всех, кто много слышал и видел. А машину и все остальное – засекретить и выдать избранным ученым как подарок зеленых человечков.
— Нельзя. Мы обязаны предотвратить такое будущее даже ценой своей жизни. — Просто и буднично подтвердил Семичастный. — Давай я расскажу уже известные детали.
Когда факты иссякли, солнце едва торчало над горизонтом.
— Пойдем к женам скорее, небось переживают, — забеспокоился Александр.
— Да, пойдем! Там водка. На трезвую голову такое не уложить.
* * *
Утро вторника 25 мая 1965 года началось традиционно, с головной боли. Впрочем, к этому коммунистам не привыкать, грустно думал Александр, выпивая мерзенький, но эффективный коктейль-похмелятор в исполнении дачной буфетчицы.
— Что с тобой вчера было? — озабоченно спросила Вера, никогда не видела, чтоб ты так нажирался. Да и Володя хорош был.
— Знаешь, Веруся… Или не надо… Да плевать! — Решился Саша, — вчера стало известно наше будущее.
— Не может быть! Новый провидец?
— Да серьезно, жить будем долго, но не слишком счастливо…
* * *
На завтрак в летней беседке собрались уже вчетвером. Выяснилось, что жены, не сговариваясь, с утра раскололи своих Председателей КГБ «до дна». Впрочем, последние не слишком сопротивлялись, новость была слишком велика и необъятна, чтоб держать ее в себе. Да и сказано на вечерней пьянке было хоть и намеками, но слишком много.
Как ни странно, основную суть первыми ухватили именно женщины, наверно, им природой положено заботиться о будущем. Ведь их мужья-вожди своего, собственного, практически ничего не имели. Находясь на вершине власти, они, мягко говоря, ни в чем не нуждались. Но не более того. Дети не наследовали практически ничего, да и вообще… В этом кругу прекрасно знали, как живут настоящие капиталисты-олигархи. Несмотря на всю приверженность идеалам марксизма-ленинизма, крохотный червячок зависти проползал темными ночами в закоулки партийного сознания. И грыз мозг сравнением Пицунды с Лазурным Берегом.
Мужчинам было тяжелее. Искренне, возможно истово, верящие монахи, которые сделали карьеру в служении святому престолу, и привыкли получать за это почитание паствой, хвалебные речи и вполне земное вознаграждение едой и кровом. Узнать, что усердно молящиеся сегодня люди завтра с криками радости разнесут храм на кусочки, а заодно брезгливо вытолкают взашей священников, пожалев на них даже пули-кары? Как говорится, есть о чем задуматься.
Впрочем, все присутствующие понимали, что двадцать лет немалый срок. Тактические задачи ничуть не менялись, власть слишком близка и притягательна, чтобы от нее отказываться. Но глобально мир перевернулся. Шелепин сам не заметил, как из сознания ушла небольшая, но важная деталь – нетерпимость к житейским слабостям товарищей по партии. Он и не подозревал, какой это будет сильный козырь в грядущих аппаратных интригах.
Александр и Владимир прошли суровую школу партийных дискуссий, и обсуждение «перспектив» вполне профессионально задушили в зародыше. Здесь и сейчас место только безотлагательным вопросам. Уже спустя полчаса все было решено.
Огласка информации перед ЦК была неизбежной. Что бы ни говорили, но предателей партии и страны среди присутствующих не было. Но удержаться от использования попаданца в большой цековской игре было невозможно, тем более, благовидных предлогов был немалый выбор – недопустимость утечки информации за границу, опасность поспешных решений, проверка достоверности и т. п.
Отсюда следовало, что доверять Петра комитету ни в коем случае нельзя. Вернее, можно, кто ж поверит россказням сумасшедшего, которым он тут же становится без своей техники. Вот только беседы Секретаря ЦК со странным арестантом будут очень странным событием, о котором в ЦК узнают примерно через час. А через три начнут задавать неприятные вопросы на Президиуме. Дать бумагу, карандаш, и пусть пишет? Ничуть не легче, соратники по партии по этим листочкам и спросят.
Увы, стукачей в КГБ – каждый первый, а каждый второй – двойной агент. Хорошо хоть, у своих же начальников. А они очень разные… Александр хорошо понимал положение Семичастного, сам несколько лет назад был в его шкуре. Ну осыпал он комитетчиков генеральскими званиями[13], и получил благодарность. Но не преданность! Между этими словами дистанция огромного размера. Комсомольцы все равно оставались для КГБ контролерами, непрофессионалами, в общем – чужими. Таких и предать не грех, коллеги поймут и поддержат.
Точно так же, бессмысленно засылать попаданца в глушь лесов или селить на конспиративной квартире. Он не казенный харч прожирать должен, а показания давать. Процесс не быстрый, за день не успеть. Скорее не один месяц понадобится, ведь тут не отдельный факт надо выяснить, а целую жизнь по полочкам разложить. Такую работу доверить даже проверенному сотруднику – опасность великая.
Радовало только одно. Музыкин честно заработал красные лампасы. Информация была жестко локализована, и о прорыве времени знали, кроме присутствующих, всего три человека. Это позволяло на длительный срок замкнуть Петра исключительно на свои цели и задачи. Есть смысл бороться, тем более, по его словам, многие ученые его времени верят в возможность «изменения будущего с образованием новой ветки реальности». Хотя что это значит – до конца не понимают.
