— Рубахи вроде не очень грязные, — заметил Влад и, вздохнув, стянул их с покойников. — Простите, ребята. Нам это сейчас нужнее.
Пошли дальше, прихватив ранец, а Мишаню посадив на Руську. Таня с Игорьком высматривали грибы — хоть было куда их положить. Кони четко держали направление и привели к озерцу. Знал бы Влад, что на противоположном берегу околачивается Никита, — напоив коней, увел бы артистов подальше. Но он не знал — и, разведя на берегу костерок, послал Таню с Игорьком на поиски камушков. Нужно было разобрать ножницы, сделав из них два подобия ножей, и наточить лезвия.
Мишане было нехорошо. Начинался жар. Он то и дело просил пить. Ему всё обещали и обещали, что вот-вот придумают, как очистить озерную воду. Игорек хотел набрать немного во флягу, но трогать ее Влад запретил — там на дне осталось несколько капель то ли вина, то ли чего покрепче, необходимых, чтобы промыть рану. Наконец и ножницы распались на половинки, и удалось подточить одну, и даже, закрепив на толстой ветке, продезинфицировать огнем лезвие.
Тут-то Влад и растерялся.
Что-то в душе содрогалось при мысли, что нужно вот этой корявой штуковиной разрезать плечо товарищу. Испуг был неподвластен никакой логике — Владу казалось, что у него не хватит силы, чтобы проткнуть острием человеческую кожу.
Растерянность длилась лишь миг — и этого хватило, чтобы вперед вышла Таня.
— Дай-ка сюда… — Она забрала у Влада половинку ножниц. — Вот что — сядь рядом с ним на землю и держи его. Игорек, накрени флягу, пусть там вино скопится, держи наготове.
Опустившись на колени, она провела острием по коже черту, прикидывая, как резать. Влад смотрел на нее с тревогой — не валяет ли дурака, не корчит ли из себя бог весть что? А Таня вздохнула, выдохнула — и ударила самодельным ножом в Мишанино плечо. Мишаня заорал. Она же, запустив палец в рану, выковыряла пулю и показала Владу:
— Вот… Вот и всё! А вы, мужики, боялись!
Окровавленное плечо вымыли озерной водой, рану залили вином, перевязали располосованной рубахой. Плечо — не палец, накладывать повязку на такое место никто не умел, справились с трудом.
— А теперь бы поесть, — сказал Влад.
Игорек расхохотался. Смех был нехороший.
— С утра не жрамши, — вздохнула Таня. — Так-перетак, ну и денек. Что делать будем, Владик? Кони-то попили, а у меня в глотке пересохло, я эту воду пить боюсь.
— Никита хотел нас вывести в тыл, — сказал Влад, — а раз его нет, то я уж как-нибудь выведу. Невелика наука — всё на восток да на восток. А воду попробуем профильтровать, теперь есть куда, вон у нас рукав рубашки остался, сложим в четыре слоя, хоть головастиков не нажремся.
— А что, если через песок профильтровать? — предложил Игорек.
— А как?
Он объяснил несложное устройство, для которого требовался всего-то большой пласт бересты.
Мишаню, потерявшего немало крови, потянуло, невзирая на боль, в сон. Его уложили ногами к костерку.
— Только бы заражения крови не было, — сказал Влад Тане, пока Игорек мастерил свое устройство. — Тут же ни антибиотиков, ни чего другого…
— Как-то же они все тогда выживали.
— Плохо они выживали…
— Пойду хоть травы нарву. Чтоб не на голой земле сидеть.
— А я лапника наломаю. Трава поверх лапника — уже ничего.
Они говорили так, будто у них была хоть какая-то надежда выкарабкаться. И каждый знал, что надежды почти нет. Сколько дней может продержаться человек без еды? Городской человек — в лесу? Жаренные на прутиках грибы не спасут. А с ними — раненый, которого не бросишь.
— Пить… — попросил Мишаня.
Устройство в виде большого кулька из бересты, в котором Игорек соорудил многослойный фильтр, уже висело на ветке, вода капала во флягу. Ее там набралось на два глотка, их осторожно выпоили Мишане.
— Кони бы не подцепили какой заразы, — озабоченно сказал Игорек. — А ведь тут должна быть рыба.
— И как ты собираешься ее ловить? — спросила Таня.
Стали вспоминать — кто что знает о рыбной ловле. Меж тем темнело. Влад спохватился — нужно же ставить хоть какой шалаш! Таня возразила — как раз ночью и можно спокойно ехать, авось удастся проскочить и мимо французов, и мимо русских.
И тут их окликнули.
— Ребята, это я, Никита!
— Тебя еще недоставало, — почти не удивившись, сказал Влад.
— Влад, всё в порядке, — сказал, выходя к костру, Никита. — Меня нашли. Меня тут уже ждали. Так что никуда вам прятаться не надо.
Он был уже не в армяке на голое тело, а в ладно сидящем зеленом мундире.
— Тихо! — прикрикнул Влад на Игорька с Таней, уже готовых радоваться. — Нам самим виднее, надо или не надо. Ты другое скажи: эти, которые другие контрольные агенты, имеют при себе аптечку?
— Ну конечно!
— Мишаня ранен. Как минимум нужно обезболивающее и антибиотики.
— Сейчас!
Никиту уже снабдили кое-какой необходимой агенту контроля техникой. Он заговорил в незримый микрофон:
— Рамер, скорее сюда, тут раненый. Нужны носилки. Что? Вот это кстати! Жду.
И, обращаясь к артистам, Никита сообщил:
— Ваше счастье! Сегодняшний хроноклазм отследили по всем параметрам. У него как раз скоро откроется карман. Сейчас у Рамера обозначились координаты. Предполагаемые, но все-таки…
— Как ты нас нашел? — спросил Влад.
— По костру. Вы его на этом берегу развели, а мы с того берега смотрели. Сейчас они сюда подъедут — Рамер, Лео и Каллаш. И мы вас проводим к карману.
— Ты о чем это? — насторожилась Таня.
— О безопасном месте.
Память у Влада была хорошая. Он мог допустить, что Никита не хочет волновать Таню, но к тому, что говорил тогда Никита о кармане хроноклазма, добавилась легонькая такая неестественность в голосе.
— Не бойся, Тань, он мне всё объяснил. Я тебе потом расскажу. Но сперва — Мишаня.
— Да, конечно.
— И поесть. Весь день не жрамши! — добавил Игорек.
— И поесть. Лео нарочно целый вьюк сухих пайков с собой возил.
Четверть часа спустя на берегу был сервирован царский ужин. В саморазогревающихся пластиковых банках были супы, гуляш, жирный и пахучий плов. Мишаня после двух уколов ожил и тоже попросил есть.
Яшка сидел чуть в сторонке от своего коллектива, ближе к Лео, и ждал, когда хоть миролюбивый Игорек к нему обратится. Но даже Игорек выдерживал характер.
— Пробиваться на восток попросту опасно, — объяснял Рамер, сорокалетний лысоватый крепыш с бурыми усами, и тыкал щепочкой в нечеткую карту, которую рисовал на разложенном плаще луч из браслета-коммуникатора. — Хотя Бонапарт и вышел из Москвы, но именно вышел, он еще не бежит. И как раз здесь с одной стороны у нас — Понятовский и Богарне, с другой — Милорадович, вон там — Тарутино, вот тут наш Тарутинский лагерь, а вот тут — Калуга, которую нужно прикрыть… Через несколько дней севернее Тарутина русские разгромят французский авангард, будет большая заварушка…
— Мишаня, ты как? — тихо спросил Влад.
— Да как… Голова немного кружится. И холодно.
— Больно?
— Состояние общей обалделости организма. Мне бы поспать.
— Это понятно.
— Так что ликвидируем ваш бивак и движемся вот сюда, — подытожил Рамер и посмотрел на Никиту. Тот молчал.
— Точнее, сюда. Тут вы будете в безопасности, — завершил Лео.
— Тут, стало быть… — пробормотал Влад. — Ну, ладно…
Сборы были недолгие, одно мешало — объевшиеся после голодного дня артисты еле двигались. И уже на конях, мерно шагавших вслед за гнедой кобылой Рамера, клевали носами и, кажется, пытались смотреть сны. Мишаня — тот вообще после медицинских процедур был в непрерывной полудреме. Рамер обещал, что часа через три очухается и будет свеж, как майская роза, а шрам на плече превратится в тоненькую ниточку.
Влад придержал коня и оказался рядом с Никитой.
— Значит, к карману двигаемся? — спросил он. — А оттуда — куда денемся?
— Оттуда вас заберут, — Никита подрегулировал крошечный фонарик, зеленоватый луч которого давал бледное пятно как раз перед конскими копытами.
— Кто и когда?
— Влад, чтобы ты понял, нужно целую лекцию о природе хроноклазмов прочитать. Я же говорил, хроноклазм волнообразен, и в движении кармана тоже есть эта волнообразность, но компенсационная…
— Никита, я вопрос поставил прямо, а ты отвечай так же прямо, — предложил Влад. — Мы выйдем из кармана в нашем времени? Или в каком-то другом?
— Вы сами не выйдете, вас заберут. Но даже если вы там пробудете триста лет, вы этого не ощутите.
— А если не заберут? Никита, вспомни, что ты говорил тогда о карманах? Что иногда получается оттуда забрать, а иногда — нет? Вы там уже действительно научились забирать людей из этих проклятых карманов? Или ты мне голову морочишь?
— Влад, я же этим не занимаюсь! Я всего только агент!
