– Ох, прости, святой отец! Благослови!
– Не священник я пока, не монах даже – послушник просто.
– Вы первые, кто про нападение татар сказал.
– В Переславле ворота городские закрыты и торга нет.
– Вона как!
– Ты лучше подскажи, где мне людей в команду набрать, – перевел разговор на другую тему Михаил.
– И подскажу! Кто лучше меня знает, где лучшие люди? Сколько гребцов надо?
– Четверых, а можно шестерых.
– О-хо-хо, – перекрестил рот мужичок. – Побегать придется. – Он хитро посмотрел на Михаила. Тот правильно понял намек.
– Ежели утром, в крайнем случае – до полудня, найдешь шестерых, только не пьяниц и не лентяев, получишь за труды медный пул.
– Два, и по рукам.
Михаил и мужичок пожали друг другу руки, скрепив тем самым устный договор.
Данила улегся спать, рядом пристроился Михаил. Данила все крутился, не мог уснуть.
– Ты чего не спишь, Данила? – не выдержал Михаил.
– Расставаться с тобой жалко.
– Как расставаться?
– Мы же в Коломне. Тебе по Москве-реке к городу подниматься надо, а мне искать попутчиков – кто по Оке пойдет. Ты не забыл, что мне в Алексин с письмом от настоятеля надо?
– Не забыл. Только я думал – мы вместе до Москвы поплывем.
– Так это ж крюк какой!
Михаил сам расстроился. Данила – парень хороший, на него положиться можно. Уйдет он, и Михаил останется совсем один.
– Может, останешься со мной? – предложил Михаил.
– Нет, не могу. Письмо доставить надо, и из монастыря уходить нельзя.
– Ты же не монах – послушник только. Пока можно назад отыграть.
– Я Господу засулился, что до конца дней моих служить ему буду. А с тобой? Купцу ведь деньги надобны, а душа? Ее ни за какие деньги не купишь.
– Это верно. Только привык я к тебе, расставаться неохота.
– Мне тоже. Только ведь это не навсегда. Будешь проходить на судне своем мимо монастыря – остановись на ночевку, тут и свидимся.
Михаил только вздохнул. Где он будет, как сложится его жизнь дальше – никто не знает. Да и доведется ли свидеться еще?
Парни поговорили еще немного и уснули поздно.
Утром же были разбужены вчерашним мужичком.
– Хозяин, так все деньги проспишь! Людей я тебе привел.
Михаил и Данила продрали глаза. На причале стояли трое бородатых мужичков лет сорока.
– Так мы же договаривались о шестерых?
– Скоро и другие подойдут.
– Тогда и деньги получишь.
Мужики оказались из одной слободы. Раньше они плавали с купцом, но у того плывущим бревном-топляком пробило обшивку корабля, и судно затонуло вместе с товаром. Они трое спаслись, но остались без работы.
– На сколь нанимаешь, хозяин?
– До конца сезона, – на всякий случай сказал Михаил. Он и сам не знал, что будет завтра, но скажи им сейчас, что до Москвы – так не согласятся.
– Как платить будешь?
– Прежний купец сколько платил?
– Медный пул за седмицу, ну и харчи твои.
– Согласен.
Михаил не знал, сколько стоит эта работа, но, похоже, не врут мужики.
Мужики степенно взошли на ушкуй.
Пока Михаил прощался с Данилой, сунув ему за помощь серебряную монету в руку, мужики успели облазить ушкуй.
Данила отталкивал деньги, говорил, что он с Михаилом по наказу настоятеля, но Михаил был непреклонен.
– Тебе же до Алексина еще добираться надо, кушать в дороге. Бери, чудак-человек, я тебе от чистого сердца предлагаю.
Он обнял Данилу, стиснул в объятиях.
– Свидимся еще. Ступай.
Данила осенил Михаила крестным знамением, повернулся и пошел по пристани искать попутное судно. Вроде и недолго они были знакомы, но опасности и трудности сближают.
Только к полудню мужичок привел в команду еще троих гребцов. Двое не понравились Михаилу сразу. Опухшие рожи со шрамами, звероватые взгляды, заросшие бородами по самые глаза лица. Одежонка хоть и не рваная, но какая-то затасканная, давно не стиранная.
Третий отличался от них сильно – молодой парень с румянцем на щеках, под рубахой бугрились мускулы.
– Вот, привел! – с облегчением выдохнул мужичок.
– Э, нет. Вот эти двое мне не надобны. А парня беру.
– Да где же мне еще их искать?
– Ладно, мне пока четверых хватит. Вот тебе два пула, а этих двоих не возьму, забирай назад.
На причале остался парень.
– Ты чего стоишь? Поднимайся на судно, отходить будем.
Парень ловко перемахнул через борт.
– Тебя как звать?
– Афанасием.
– Кладу тебе пул за седмицу, как всем. Согласен?
Парень кивнул.
– Тогда отходим.
От бревна отвязали веревку, отошли от причала. Мужики споро подняли парус. Суденышко заскользило по волнам.
К Михаилу подошел один из мужиков.
– Хозяин, нам как тебя звать-величать?
– Михаилом.
– Ты прости за слова мои. Правильно сделал, что тех двоих не взял. Пьяницы они в Коломне известные. Каждый день на постоялом дворе пиво да бражку пьют, а потом дерутся. Никчемные людишки!
– Я уже понял.
– А судно у тебя хорошее, из тесаных досок, а не пиленых. И смолили его по весне хорошо. Видно, владелец толк понимает. А команда-то где?
– На Солотче полегла, от татар отбиваясь.
– Понятно. Бывает, в команде заболел кто или умер от лихоманки, тогда нового человека берут. А тут – целиком всех. Мы сначала засомневались – не обман ли какой?
Конечно, Михаила в Коломне никто не знал – добрый он или злой, не обманет ли при расчете? Он сразу решил развеять сомнения.
– Тебя как звать? – спросил он подошедшего.
– Григорием.
– Будешь старшим.
Он отсчитал четыре медных пула и отдал их Григорию.
– Раздай всем – вроде задатка, чтобы не сомневались.
– Благодарствуем.
Мужики увязали монеты в тряпицы и спрятали за пояса.
К вечеру пристали к берегу. Мужики сами споро, без команд разожгли костер и приготовили кулеш. Потом, сняв пробу, позвали Михаила. Съесть первую ложку должен был он, дав сигнал к началу трапезы.
После ужина, облизав ложку, Григорий сказал:
– Припасов мало, подкупить надо, хозяин.
– До Москвы хватит?
– Хватит.
– Там и купим.
Улеглись спать на палубе. От воды тянуло сыростью. Маловат кораблик и не обустроен, кают нет. А если дождь? Ведь осень через два месяца. И плащей или клеенчатых дождевиков тоже нет. Трудно речникам, кусок хлеба потом и кровью достается.
Михаил уснул.
Ему показалось – только глаза сомкнул, а уже за руку дергают.
– А, чего?
Жесткая рука зажала рот.
– Тихо, хозяин, – это я, Афанасий, – прошептали в ухо. – Чужие рядом.
– Кто? – прошептал в ответ Михаил.
– Откель мне знать? Думаю, лихие людишки. Надо бы команду будить и оружие какое-нибудь.
– Буди, только тихо, – распорядился Михаил, а сам ужом устремился к трюму – там лежали два топора и татарская сабля.
Когда он выбрался наверх, вся команда уже проснулась и пряталась у борта в тени – ночь была лунной, и видно было хорошо.
Мужики взяли топоры, саблю Михаил оставил себе – боязно было оставаться без оружия. Он уже испытал это чувство в Солотчинском монастыре.
Кусты на поляне, где было кострище, раздвинулись, и вышли двое. Ба! – узнал их Михаил. Да это же старые знакомые, которых мужичок в Коломне к нему приводил! Видно, пешком или на лошадях за ушкуем двигались.
У одного в руках в лунном свете поблескивал нож.
– Иди ты первым, – сказал один.
– Нет, давай сразу оба.
Осторожно ступая, мужики по трапу поднялись на ушкуй.
Григорий, тут же встав во весь рост, гаркнул:
– Бросай нож!
Один из налетчиков бросился по трапу назад, на берег. Второй же выставил нож вперед и кинулся на Григория. Но его сбоку ударил топором Глеб – из тех, кто пришел с Григорием.
Разбойник взвыл, выронил нож и упал на палубу. Под ним растекалось кровавое пятно.
– Второго догнать? – проявил решительность Григорий.
– Темно, не найдете; к тому же в темноте он кого-нибудь ножом пырнуть может. С этим-то что делать будем?
– А что с татями делают? За борт его, и дело с концом.
– Вроде человек он, нехорошо как-то, – засомневался Михаил.
– С татями всегда так. Поймал его на месте разбоя – повесь на дереве рядом с дорогой, другим в назидание. А коли на судне – за борт его. Он ведь по наши жизни пришел, чего его жалеть?
Мужики подняли тело убитого разбойника и швырнули его за борт.
– Афанасий, Пафнутий, смойте кровь с палубы.
Деревянной бадейкой набрали речной воды и смыли кровь с деревянных досок палубы.
– Пока не въелась, потрите песком и промойте – чтобы и духом его здесь не пахло! – распорядился Григорий. – Глеб, бери топор, будешь караулить до утра.
Тем не менее после ночного происшествия никто не мог уснуть до самого утра. Все кряхтели, ворочались с боку на бок, не спали.
Михаил подосадовал, что в Коломне не купил для команды оружие. Топор, тем более плотницкий, не боевой, только для работы хорош. И выводы сделал для себя – всегда, даже на своей земле, когда татар близко нет, ставить караульного. Хоть происшествие и прискорбное, кровавое, но Михаил убедился, что люди в команде хорошие, надежные. Григория все слушают, подчиняются ему. Бог отвел его от этих татей, когда они нанимались к нему в Коломне. Страшно представить, что было бы, возьми он их на судно. Ночью вырезали бы всех по-тихому.
