Шемяка - Александр Вячеславович Башибузук

— Все предают.

— Все, — согласилась аланка. — Но этот не предаст. Я людей вижу. А девку я его привечу, через нее его в узде держать будешь.

— Княже, — дверь приоткрылась и в комнату просунул голову отрок из дружины. — Тут к тебе эти, латинянин с девкой своей просятся. Гнать, али как?

— Зови... — я встал с кровати и пересел на резное кресло в красном углу* светлицы. Зарина накинула покрывало на голову, скрепила обручем и тут же стала за моим правым плечом.

красный угол (от ст.-слав. красьнъ — «красивый, прекрасный») — у восточных славян наиболее почётное место в избе, в котором находились иконы и стоял стол, обычно был обращён на юго-восток.

Иоганн и Лушка вошли и сразу пали на колени. Причем, как я подметил, инициатором стала Лукерья, но брабантец перечить не стал.

Наемника отмыли в бане, подстригли и успели приодеть. Теперь он ничем не отличался от моих ближников, даже морда стала исключительно славянская. А вот Лушка удивила — сначала она мне показалась серенькой мышей, даже дурнушкой, но сейчас чудесным образом расцвела. Маленькая, ладная и миловидная, с удивительно располагающим к себе привлекательным личиком.

— Встаньте... — тихо, но властно приказал я. Роль князя мне начинала все больше и больше нравится. А если точнее, нравилось то, что у меня получалось соответствовать.

— Не смеем, князь-батюшка, милостивец ты наш... — пискнула Лушка, быстро стрельнув на нас голубыми глазками.

— Если князь приказал, — спокойно отозвалась Зарина. — Надо исполнять беспрекословно.

Лукерья тут же вскочила и потянула за рукав брабантца: мол, вставай, чего телишься и сразу согнулась в поясном поклоне.

— Благодарим тебя княже за милость.

— Мой меч, честь и верность в твоих руках, княже! — добавил наемник.

— Принимаю, — великодушно ответил я. — Тебя, Лукерья, на время похода назначаю... — я слегка запнулся, подбирая название должности. — Назначаю...

— Князь назначает тебя ко мне в услужение, — выручила Зарина.

— Так и есть! — обрадовался я. — И стряпухой на время похода.

Лушка опять принялась быть поясные поклоны, но аланка увела ее в другую комнату.

— Теперь с тобой разберемся, — я внимательно посмотрел на наемника. — Что умеешь? Кем и где сражался?

— Обучен арбалетчиком и копейщиком, княже! — с достоинством ответил брабантец. — Могу сказать, что постиг науку. Из последнего где участвовал... при осаде Компьена, в наемной компании в войске Жана Люксембурга, графа Линьи...

— Когда взяли Жанну Д`Арк в плен? — вспомнил я и слегка охренел от того, что вижу участника такого знакового события в истории. Вот же... мне бы помнить, что на Руси случалось, ан нет, французскую историю знаю лучше, чем родную. Ну да ладно, наверстаю в реалиях.

— Вы хорошо осведомлены, княже, — наемник с уважением поклонился. — Местные... знатные люди ничего про мою Родину не знают. Они вообще ничего не знают. Да, так и есть. Я сам стащил ее с седла, хотя она считалась пленницей бастарда Вандомского. Но я не горжусь тем, что сделали с ней потом, княже, хотя многие говорили, что она ведьма.

— Еще поговорим об этом позже... — Разговор могли подслушать, и я с трудом заставил себя перестать расспрашивать наемника. — Ты готов служить?

— Готов, княже! — быстро ответил Иоганн. — Конно либо пешим, любым оружием, по твоему приказу. Твои враги — мои враги.

— Хорошо. Завтра тебе выдадут оружие и коня. Пока иди. Стой... как к тебе относятся мои люди?

— Хорошо, относятся, господин. Но они очень хотят проверить меня, — сдержанно улыбнулся наемник. — И я готов показать им все, что умею.

Меня так и подмывало устроит соревнование. В самом деле, интересно же, западная боевая школа против славянской. Да за возможность увидеть такое воочию многие историки жизни продадут.

Но немного поколебавшись, от затеи отказался. Вот отойдет слегка от монастырского гостеприимства, а там посмотрим.

Вечером я уже почти решился сойтись поближе с аманаткой, но... но жизнь в очередной раз показала мне, что княжеская доля — это не только восседать с важным видом на кресле.

Дело шло к ужину, но тут в покои прокралась Лушка и что-то горячо зашептала на ушко Зарине.

Аланка сразу вскочила с кровати и подбежала ко мне:

— Она видела, как в поварне шастал кто-то чужой!

— Да, князь-батюшка, — Лушка бухнулась на колени. — Малой, темный, в окошко шастнул.

Меня словно током шарахнуло. Твою же мать! Времена простые, отравят нахрен и не поморщатся!

Понял на уши Вакулу с дружинниками, поварню оцепили, вызвали всех, кто был причастен к приготовлению пищи и самого игумена. Никого похожего Лукерья не опознала, да и на вид еда тоже не выглядела отравленной.

— Пустая баба! Говорил же! — раздраженно ругнулся Зиновий. — Пошто суету наводите? Ась?

— Да что ты, батюшка! — лысый как куриное яйцо монах, заведовавший поварней, всплеснул руками. — Да какой чужой? Ко мне не всех своих-то допускают. Говорю же, готовил у себя, сюда еду снесли, чтобы разогреть в печи, прежде чем вам подать. Дык, я глаз не спускал.

— Видела! — уперлась Лукерья. — А тебя, лысый, здесь не видела. Малой, в темном зипуне, али монастырском облачении, не разглядела! Шасть в окошко и таков.

Я заколебался. После стычки в Москве прошло всего ничего, великому князю должны были успеть доложить, что мы задержались в Троице, он должен был успеть найти исполнителя, тот должен был добраться сюда и так далее. Времени маловато на такой сложный процесс. Маловероятно, хотя голубиной почты никто не отменял.

— Не возьму в рот пищи вашей! — вдруг заорал уже здорово хмельной Васька-брат. — С московских станется. Пусть пробуют сначала. Прямо сейчас! Пробуйте!

Вакула лязгнул саблей и твердо заявил:

— Пусть пробуют!

Дружинники угрожающе подались вперед.

— Да ради Господа нашего! — лысый взял со стола деревянную ложку.

— Стой! — вдруг резко остановил его игумен. — Дай собакам сначала. Отец келарь! А ты возьми бабу и обойди всех приезжих. Пусть опознает. Дайте ему дружинных в подмогу.

Я сам начал чувствовать недоброе.

И предчувствие очень скоро оправдалось.

Веселый лохматый щенок, попробовав печеную курицу, через минуту скончался в страшных мучениях...