— Черти полосатые! — не очень тактично перебил ее Филипп. — Надо было сказать мне раньше. Я бы...
— Я в этом не сомневалась, кузен, и потому убедила Эрика скорректировать свои планы, выбрав более длинный, но совершенно безопасный маршрут. Вместо того, чтобы ехать в Барселону, он послал туда гонца с приказом для капитана своего корабля не мешкая отплыть в Порт-Вендор, а дворяне из его свиты, которые остались в Памплоне, должны присоединиться к нему и Изабелле в Лурде...
— Я сейчас же напишу распоряжение коменданту лурдского гарнизона...
— Не стоит, кузен. Это вже сделано.
— Кем?
— Господином де Шатофьером.
— Так он в курсе?!
— Да. Я посоветовала Эрику довериться твоему коннетаблю, и он последовал моему совету. Граф Капсирский любезно согласился помочь им и дал сопроводительное письмо, которым предписывается комендантам всех гасконских гарнизонов оказывать содействие нашим беглецам и обеспечить им надежную охрану, пока они не взойдут на корабль Эрика.
А Филипп угрюмо покачал головой:
— М-да, вижу, у вас все схвачено, все учтено, и на мою долю ничего не осталось... Но нет! Кое-что все же осталось. Я возьму под защиту горничную кузины Изабеллы. Когда граф де Пуатье узнает, что она покрывала свою госпожу, то наверняка вознамерится порешить ее.
Елена усмехнулась:
— И это учтено, кузен. С сегодняшнего утра девушка находится в моем услужении, и то, что она делает, исходит от меня. По сути, она выполняет мои приказания.
— Эх! — вздохнул Филипп. — Ладно, сдаюсь.
— И все-таки, — произнесла Бланка. — Почему Изабелла доверилась именно тебе? Почему не своей сестре?
— Ну, прежде всего потому, что Мария вчера много выпила, к тому же ночью у нее был Фернандо. Вот Изабелла и обратилась ко мне, ведь я известная авантюристка. — Елена звонко рассмеялась. — А кроме всего прочего, за мной был небольшой должок.
— Это насчет Гамильтона? — поинтересовался Филипп.
— Да, точно. И ты, небось, думаешь, что у меня с ним роман?
— Я уже не знаю, что мне думать, — откровенно признался он.
— Скоро узнаешь. Скоро все узнают. Это будет еще один сюрприз... — Елена встала с кровати и расправила платье. — Ладно, я побежала. Вижу, кузен, ты уже наелся и теперь поедаешь взглядом Бланку... Нет-нет, все в порядке. Не уверяй меня, что мое присутствие тебе не мешает. Не люблю лицемерия, повторяю, пусть даже из самых лучших побуждений. Я и так засиделась у вас, а мне надо еще разыскать Рикарда. Боюсь, он снова надрался до чертиков и валяется где-то в полной отключке. — Она удрученно вздохнула. — Бедный мой мальчик! Просто ума не приложу, что мне с ним делать. В последнее время он ведет себя так странно, что я... Ой! Я опять заболталась. Будь он неладен, мой длинный язык! Всего хорошего, друзья.
С этими словами Елена торопливо вышла из спальни, но минуту спустя она вихрем ворвалась обратно и застала Филиппа и Бланку, стоявших возле кровати и целовавшихся.
— О Господи! — пробормотала она в полном замешательстве. — Что на меня нашло?!.. Простите меня, ради Бога. Я такая бестактная, я вовсе не скромная. Но я... Я это из лучших побу... Ох!.. Прости, кузен, прости, Бланка, но раз уж я вернулась... В общем, скажи мне, Филипп: ты действительно любишь Бланку? Только откровенно.
— Да, — ответил он. — Я ее очень люблю.
— И она очень любит тебя. Пожалуйста, не обижай ее, очень прошу... Ведь она просто обожает тебя.
— Не обижу, — пообещал ей Филипп. — Не волнуйся, Елена. Бланка сама не даст себя в обиду.
— Ты только не подумай ничего такого, кузен...
— Что ты, кузина! Уверяю тебя, я ничего такого не думаю. Сейчас я вообще не в состоянии о чем-либо думать.
Елена закатила глаза и протяжно застонала.
— Ах, да, да! Вот я недотепа! Ну, что ж это со мной, в самом деле?!
Она подобрала юбки и стремглав выбежала из спальни, громко хлопнув за собой дверью.
— Елена замечательная девушка, — сказал Филипп, снова подумав о Рикарде. — Такая веселая, общительная, непосредственная. И очень душевная. У тебя хорошая подруга.
— Да, — согласилась Бланка. — Она прекрасная подруга. Я ее очень люблю.
— И она тебя очень любит. А как переживает за тебя, надо же! — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Интересно, чем ты ее приворожила? Несмотря на ее пылкие заверения, мне все-таки кажется, что она безотчетно испытывает к тебе...
— Филипп! — воскликнула Бланка, чуть не задохнувшись от негодования. — Думай, что говоришь!
— Я говорю, что думаю, милочка, — кротко ответил Филипп. — Ты так прекрасна, что перед тобой не устоит никто — ни женщины, ни мужчины... Ну, ладно, замнем это дело.
Он бережно опустил Бланку на кровать, сам прилег рядом с ней и нежно поцеловал ее в губы.
— Филипп, — прошептала она. — Боюсь... Боюсь, я сейчас не смогу...
— Я тоже не смогу, дорогая. — Он ухватил губами прядь ее волос и потянул к себе. — Так я еще никогда не уставал.
— Мы с тобой будто сдурели.
— Да-а, здорово у нас получилось. Ты хочешь спать?
— Нет... То есть, не очень. Я уже немного выспалась, но... Понимаешь, мне немного больно...
— Понимаю, — сказал Филипп. — И кстати, мне тоже больно. Ты меня всего искусала.
— Ах, милый!.. — сказала Бланка, прильнув к нему. — Я... я совсем потеряла голову.
— И мы выделывали с тобой все, что я посоветовал тогда Габриелю, — продолжал он. — Тебе не стыдно?
— Нет, Филипп, не стыдно. Ни капельки не стыдно.
— Правда? И почему?
— Потому, что я действительно люблю тебя. Больше всего на свете люблю. Елена не ошиблась, она поняла это раньше меня.
— А ты когда поняла?
— Только сегодня. Там, в лесу, когда ты ласкал меня. Тогда я поняла, что давно люблю тебя. С самого начала, с первой нашей встречи. Боже, как я была глупа!.. Помнишь тот день, когда ты приехал в Толедо?
— Да, любимая, помню. Прекрасно помню — как будто это происходило вчера.
— Тогда я... Тогда у меня...
— Тогда ты стала девушкой, — помог ей Филипп.
— Да. Первый раз. И я была страшно напугана. Но Альфонсо утешил меня. Он сказал, что теперь я уже взрослая и могу выйти замуж. А когда я увидела тебя — ты был такой красивый! — то решила для себя: вот мой будущий муж.
— Правда?
— Да. Ты смотрел на меня, улыбался, украдкой строил мне глазки, и я подумала, что быть женщиной не так уж и плохо, если это позволит мне стать женой такого милого, такого очаровательного, такого... Я видела, с каким восхищением глядели на тебя все мои старшие подруги и даже взрослые дамы. Они просто умрут от зависти, думала я, когда мы с тобой поженимся... А потом... потом мне сказали, что я стану королевой Италии...
— И ты перестала интересоваться мной как мужчиной?
— Не совсем так. Я заставила себя видеть в тебе только друга. И все же... Когда у тебя был роман с Норой, я сходила с ума от ревности. Тогда я часто менялась с ней платьями и... иногда я даже надевала ее белье. Теперь я понимаю, что мне очень хотелось оказаться на ее месте; в ее одежде я чувствовала себя как бы чуточку ею. Поэтому я и подстраивала все так, чтобы люди думали, будто я встречаюсь с тобой. Зря Нора благодарила меня за такое самопожертвование — я делала это для себя, для своего удовольствия, хотя сама об этом не подозревала. И знаешь, мысль о том, что в меня украдкой тычут пальцами, что за моей спиной шушукаются, была мне приятна. Я сгорала от стыда, но вместе с тем чувствовала себя на верху блаженства. А когда отец вызвал нас с Норой и Альфонсо и грозно произнес, обращаясь ко мне: «Ах ты бесстыжая, развратная девчонка!» — я чуть не задохнулась от счастья...
— И даже тогда ты не поняла, что любишь меня? И не раскрыла мне глаза на то, что я люблю тебя.
— Наверно, я испугалась, Филипп. Я всегда боялась тебя, боялась потерять из-за тебя голову. И, кажется, мои опасения не были напрасными... Я так убеждала себя, что люблю Этьена — он очень милый, очень добрый, очень хороший. Но ты... ты...
Филипп крепко обнял ее и поцеловал.
— И что же мы будем делать, Бланка? Теперь, когда мы знаем, что любим друг друга?
— Не знаю, — всхлипнула она и зарылась лицом на его груди. — Ничего я не знаю. Я не хочу думать о будущем.
— А надо... — Филипп не успел развить свою мысль, поскольку в этот самый момент раздался громкий стук в дверь.
ГЛАВА LI. ЭРНАН ОТКАЗЫВАЕТСЯ ЧТО-ЛИБО ПОНИМАТЬ
Бланка торопливо натянула на себя и Филиппа одеяло и спросила:
— Кто там?
— Эрнан де Шатофьер, — послышался за дверью знакомый баритон. — Прошу прощения, сударыня, но...
— Я здесь, — отозвался Филипп. — Что тебе надо?
— Тебя. И немедленно.
— Что-то стряслось? — всполошился Филипп, тут же соскочил с кровати и начал второпях одеваться. — Он не сознался?
— Да нет, сознался, — ответил Эрнан с какими-то странными интонациями в голосе. — Однако палачам пришлось хорошенько поработать!
