Но, пока Германия побеждала, беспартийные генералы охотно кричали «зиг хайль», ну а фюрер соглашался с приостановкой партийности в процессе воинской службы. Правда, с недавних пор (после Сталинграда), принадлежность к НСДАП в вермахте стала поощряться, и еще появилось такое неприятное явление, как кригс-комиссары, с полномочиями не только власти, равной командирской, но даже с правом арестовать, а в исключительном случае и расстрелять на месте любого чина, действие которого сочтут изменническим. Что вызвало в военной среде ворчание, что «армия превращается в подобие СС», с лавочниками и мясниками вместо потомственных офицеров в двадцатом поколении: «Куда катится мир? Скоро нас заставят, по примеру СС, обращаться к друг другу на ты или камрад вместо герр,[28] и в монахов превратят, запретив жениться!»[29] Отношения между вермахтом и СС даже в лучшие времена были далеки от идеала, и не было большего наказания для эсэсовца, чем быть временно прикомандированным к армейцам — впрочем, обратное также было верным, исключения были крайне редки.
Генерал-лейтенант еще старой германской армии Пауль Хауссер был как раз таким исключением, добровольно примкнув к нацистам еще до прихода их к власти. Ветеран еще той, прошлой войны, имеющий за нее девять боевых наград, он командовал фронтовыми ваффен СС, начиная с польского похода. Сначала победы — а затем косяком пошли неудачи. Второй танковый корпус СС, разбит русскими во время зимнего наступления и в тылу восстанавливал боеспособность до Варшавы, где вместо подавления восстания был втянут в очень тяжелые бои на Висле. Впрочем, там тяжело было всем — в Первом корпусе дивизия «Тотенкопф» была избита так, что в вермахте шутили, «Мертвая голова» оправдала название, поскольку живых голов в ней не осталось! Снова переформирование, пополнение — и корпус бросили в бой. О результате которого камрад Хауссер и должен был доложить сейчас, без всякого торжества.
— Фюрер взбешен, Пауль. Впрочем, нынче это его обычное состояние. Однако же он был убежден, что твой корпус — это как Старая гвардия Наполеона: когда ее посылают в бой, то после не спрашивают, победа или поражение, результат ясен. Даже Прохорово и Варшава не поколебали его уверенность, ведь по докладам, официально подтвержденным, в обоих случаях вы вели бой с танковой армией русских и отступили в полном боевом порядке, нанеся врагу тяжелейшие потери. Но то, что вы позволили себе сейчас, переходит все границы!
— Генрих, в этот раз наш доклад наиболее близок к истине. Поскольку мы не были разбиты и дисциплинированно отошли, ситуация была далеко не критичной. Даже нельзя сказать, что мы потерпели поражение, скорее «непобеда». Я честный солдат, далекий от интриг — но хотелось бы знать, кто меня обвиняет в этот раз. Я этого не забуду.
— Вряд ли ты до него дотянешься, Пауль. Вот — эту газетенку прислали из Швейцарии, перепечатка из американской, репортаж некоего Хемингуэя с русского фронта, про «триста спартанцев нашего времени, которые сумели победить» — бой с русской танковой армией. Я тебя разочарую, Пауль, если верить этому писаке — а тому есть все основания, уж ты прости, я проверил по своим каналам! — вашим противником в первый день был всего лишь один русский танко-самоходный полк, усиленный одним пехотным батальоном: тридцать боевых машин, из которых почти половина легкие — и это против свежей дивизии «Викинг» полного состава и 501-го тяжелого батальона, почти триста танков и штурмовых орудий, из которых четыре десятка — это новейшие «тигр-Б». Но вы и ваши подчиненные столь «грамотно» командовали, что дивизия «Викинг» понесла тяжелые потери, причем 501-й батальон был уничтожен полностью, после чего вы даже не попытались атаковать, перехватить инициативу! А «крупные силы русских», на которые вы ссылаетесь, подошли лишь на следующий день. Как это понимать, Пауль? Германия дала вам лучшее, что у нее есть — и вы настолько бездарно этим распорядились?
— Генрих, нам сказали: «Наконец вы имеете лучшие танки, чем русские». Сказали, что эти новые «тигры» всепоражающи и неуязвимы, «единственно что — немного медлительны, но вы ведь не собираетесь бегать от врага?» Что это «юберменши» поля боя, каждый из которых в состоянии истребить множество русских, безнаказанно их расстреливая. Уж лучше бы нам дали старые «тигры» — ты сравнил нас со Старой гвардией Наполеона, а при Ватерлоо, когда Гвардия стала отступать под натиском англичан, всё остальное войско, увидев это, пустилось бежать! Что должны были подумать мои солдаты, увидев, как сразу половина этих «неуязвимых» танков вспыхнула кострами в первые же секунды боя? И не имея приказов от начальства, потому что не работала радиосвязь — казалось благоразумным отойти и перегруппировать силы, лишь передовые батальоны бросились в атаку, потому что для них отступать было еще более опасным. Но русские занимали исключительно выгодную позицию, а новые «тигры» оказались всего лишь неповоротливыми и громоздкими мишенями, они загорались один за другим.
— И что? Пауль, ты отлично знаешь, что абсолютного оружия не бывает. Как и войны без потерь. У вас был шанс победить, решительно атаковав всеми силами! Оставьте пропаганду ведомству Геббельса — мы всего лишь солдаты! Которые должны всегда выполнять свой долг!
— Русские — это страшный противник, Генрих. Не побоюсь сказать, они превзошли нас в умении воевать, их оружие лучше, их солдаты отлично подготовлены. А в это время наши же пропагандисты кричат нам об ордах тупых дикарей, каких-то азиатов на мохнатых лошадках, которые умеют лишь заваливать нас своими трупами — такая пропаганда не только не полезна, но и прямо вредна, ведь если неумелых унтерменшей полагается бить тысячами, то от против намного более сильного врага не грех показать разумную осторожность. Повторяю, мы не были разбиты и бежали! Мы временно отступили, чтобы сосредоточиться и перегруппироваться — по правильной тактике, противник, сумевший за минуту выбить полбатальона тяжелых танков, заслуживает уважения, бросаться на него с разгона, ничего не видя вокруг, нельзя! Также было приостановлено общее продвижение до прояснения ситуации — имея на фланге вероятные крупные танковые силы русских, было бы неосторожно идти вперед!
— Любой генерал вермахта на вашем месте был бы предан суду военного трибунала. Или сразу комиссии «1 февраля» — по обвинению в измене. Если вы не понимаете, к чему привела ваша «непобеда» — так взгляните на карту! Фронта на Висле больше нет: те, кто попал прямо под русский удар, раздавлены, кто остался в стороне — сдались или погибли в котлах. Кто успел отойти на север, тех добивают в Померании, прижав к берегу моря. Лишь малая часть войск успела уйти в Чехию — а русские на широком фронте вышли на нижний Одер и Нейсе и даже захватили плацдармы на левом берегу! Благодаря тому, что у них практически за передовыми отрядами шла морская пехота на плавающей технике, обученная форсировать водные преграды. Если бы ваш удар увенчался успехом, заставив русских отвлечь силы и потратить время на его отражение, тогда, может быть, удалось бы сбросить их передовые отряды с плацдармов в Одер. А из группы армий «Центр», возможно, спаслись бы не те жалкие ошметки, которые придется переформировывать и пополнять, прежде чем посылать на фронт. Да, еще русские вышли к внешнему обводу Кенигсбергской крепости, уже обстреливали форты — Лееб прислал донесение: «Лично клянусь держаться до конца», — как когда-то Гольвитцер в Циндао. Вы говорите, что отступили в полном порядке — стратегически же результат вашей «недопобеды» такой же, как если бы вас полностью и окончательно разбили! Вы можете что-то сказать в свое оправдание?
— Лишь обещать, что искуплю вину кровью. Ведь Германия еще не настолько сошла с ума, чтобы лишать себя лучших полководцев? Скажи, Генрих, ты отправил фюреру результат твоего расследования?
— Успокойся, Пауль, я совершенно не заинтересован ронять авторитет СС в его глазах. В докладе будет подтверждено, что вы отважно сражались с русской танковой армией — ну а то, что написал какой-то американец, не более чем пропаганда. Но предупреждаю тебя впредь — любой генерал вермахта на твоем месте как минимум бы потерял погоны, а как максимум — жизнь!
— Насколько серьезно наше положение? По пути в Берлин я видел войска Одерского рубежа, отличная картина!
— Группы армий «Висла». Потому что группы «Центр» больше нет. И это последние войска, которые есть у Германии. Думаю, русским потребуется два-три месяца, чтобы укрепиться, подтянуть тылы. И если Одерский рубеж не устоит — сформировать новую армию будет не из кого.
— Снять дивизии с других фронтов. Из Греции — черт с ней, зачем нам эта удаленная позиция? Из Франции, оставив лишь гарнизоны береговых укреплений, сорок дивизий всего лишь для устрашения населения — это явно много. Из Италии, пусть дуче сам подавляет у себя бунт и обороняет границы. Из Испании — когда отразим русское наступление, Франко пожалеет о своей игре! Из Дании и Норвегии, которые мои солдаты открыто называют курортом.
