– Не знаю ничего. Приказ коменданта.
Спустя час дверь в камеру снова открылась, и вошел комендант, держа в руке факел. Оставив за порогом сопровождающего его стражника, он закрыл за собой дверь. Подойдя вплотную ко мне, он сказал:
– Сын мне все рассказал.
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Гм. Меня такой ответ устраивает.
Я смотрел на суровое лицо старого воина и с нетерпением ждал, что мне тот скажет дальше. Именно от него зависело: жить мне или умереть.
– Лекарь сказал, что его мази и снадобья поставят тебя на ноги уже через неделю.
– Ему виднее.
– Послушай, тут вот какое дело… Гм. Сын слишком поздно сказал о… Короче, я не могу отпустить тебя просто так, потому что уже сообщил городскому совету о нападении на тюрьму. Уже приезжал советник из мэрии и привез бумаги. И ты, и твои люди приговорены к смерти.
– Без суда?!
– Без суда! – сказал, как отрезал комендант.
Мне стало ясно, что здесь не обошлось без него. Он испугался, что я не выдержу и расскажу под пыткой об участии его сына. Только этим можно было объяснить поведение коменданта при пытке и вот эти его слова о заочном суде.
«Тогда как понять приход лекаря и еду? Какой в этом смысл? Сыпанул бы в похлебку отравы и дело с концом! Что-то концы с концами не сходятся. Так в чем же дело?».
Несмотря на мое кажущееся равнодушие, мне очень сильно хотелось задать коменданту этот вопрос, прямо в лоб, но я не посмел. Хотел оставить себе надежду.
– И все же я хочу помочь тебе. При этих словах у меня застучало сердце. От радости.
– Помогите.
– К этому разговору мы вернемся через неделю.
Еще через час меня перевели из моего каменного мешка в камеру с окном. Правда, это было не то окно, как его следует понимать, а узкая бойница, но уже то, что я мог видеть солнечный свет и дышать не спертым и сырым воздухом, а свежим ветерком, несущим свежесть и запахи природы, стало для меня настоящим источником радости. К тому же я нередко слышал звуки. Правда, это были, в основном, птичьи трели. Трудно долго радоваться чему-то, особенно когда тебя приговорили к казни, но меня ко всем этим приятным переменам в моей жизни, поддерживала надежда. Хотя с другой стороны все чаще меня стали мучить ночные кошмары, где главным ужасом стал человек с топором и в маске – палач. Я нередко просыпался в холодном поту, а потом долго не мог заснуть, но, несмотря на это, силы мои восстанавливались день ото дня. К тому же визиты лекаря и разговоры с ним в какой-то мере скрашивали условия моего содержания. Так прошла неделя. Хотя я ждал прихода коменданта, но его визит все равно оказался внезапным. Как только он вошел, я встал на ноги. С минуту мы меряли друг друга взглядами. Старый солдат не выдержал первым и отвел глаза.
– Значит так. Через четыре дня, в воскресенье, на Большой Базарной площади состоится казнь. Кроме вас еще будет трое преступников. Вас троих должны повесить, грабителя и убийцу, промышлявшего на большой дороге – колесовать, а двум ворам отрубят правые руки.
Хотя виселица для этого дикого времени считалась наиболее гуманной казнью, по крайней мере, если сравнивать ее с тем же колесованием, где преступнику палач ломал ломиком руки и ноги, после чего оставлял умирать распятым на колесе, само упоминание о ней вызвало у меня холодные мурашки, которые побежали по спине, вдоль позвоночника. Все же я постарался придать себе равнодушный вид и сказал:
– Вы меня здорово подбодрили, господин комендант.
– Говорю, как есть. Я уже знал, что кроме меня в живых остался главарь бандитов и Игнацио.
– Теперь слушай меня внимательно. Возница везет преступников каждый раз одной и той же дорогой. Так будет и на этот раз. На улице Медников, в самом ее конце, есть отличное место для засады. Можешь мне поверить. Я два десятка лет ел хлеб наемника, так что… Впрочем, это лишнее! Скажи лучше: у тебя есть друзья, которые могли бы тебя спасти?
– Интересный вопрос. Что, сделали не три, а больше виселиц? Некем заполнить?
– Не понял. О чем ты?! А! Понял! Нет! Хотя в осторожности и здравом смысле тебе не откажешь. Впрочем, верить тебе мне или не верить, это твое дело, на кону стоит не чья-либо, а именно твоя жизнь. Другой бы уже цеплялся за эту возможность, а ты… Впрочем я понимаю тебя. Как солдат солдата!
Всю эту неделю я пытался понять поведение коменданта, но его логика оставалась для меня закрытой. И теперь я решил: хватит!
– Зачем вы это делаете?!
– Я все ждал, когда ты мне задашь этот вопрос? Из-за сына. Я пообещал ему, что сделаю все, что можно для твоего спасения. И в какой-то мере из чувства благодарности за твое молчание.
Я удивленно посмотрел на него, так как в его чувство благодарности ко мне я точно не верил. Этот ветеран был из той породы наемников, которые считали, что решение всех проблем – это меч. В более поздней истории подобные ему люди взяли за основу следующее выражение: «нет человека – нет проблемы». Слова другие, а суть та же.
«Ради сына? Гм. Он попросил, а ты пообещал ему. Тогда ты действительно не мог отравить или убить меня каким-нибудь другим способом. Тогда что? Впрочем, ответ напрашивается сам собой. Если меня убьют не в тюрьме, а во время нападения, то, причем здесь комендант? Вывод? Его предложение – мой единственный шанс. Остается положиться на Джеффри и на… удачу. Пришло время доказать не только людям, но и самому себе, что я действительно счастливчик».
Задумавшись, я только сейчас заметил пристальный взгляд коменданта, который словно пытался прочесть мысли. Он кинул приманку, теперь хотел знать, как среагируют на нее.
«Что ж, поиграем в твою игру. Сила пока на твоей стороне. А там посмотрим»
– Найдете человека по имени Джеффри в гостинице «Синий грифон». Скажете ему… Впрочем, объясните ему все сами.
– Хорошо. Времени мало, поэтому поеду к нему прямо сейчас.
Как только дверь за комендантом захлопнулась, меня стали одолевать сомнения: а если я все неправильно понял? И Джеффри окажется на одном помосте, рядом со мной? Несмотря на то, что старательно отгонял подобные мысли, в то же время я автоматически прислушивался к малейшему звуку, идущему со стороны двери. Наконец дверь распахнулась, и через порог переступил комендант. Я сделал шаг в его сторону и замер в ожидании.
– Я нашел его. Он сказал, что сделает все, что в его силах. С большим трудом я сдержал при нем свою радость.
– Спасибо.
– Пока не за что. Прощай. Больше мы не увидимся.
Спустя четыре дня меня вывели на тюремный двор. Когда человека ведут на казнь, трудно чему-то радоваться, но, оказавшись на просторе, под голубым небом, мне в какой-то мере даже стало хорошо. Вслед за мной во двор вывели Игнацио, главаря и трех других преступников. Двое из них имели нездоровую, серого оттенка, кожу лица и бегающие, вороватые глаза. Судя по всему, это и были воры, о которых мне сказал комендант. Зато разбойник имел широкие плечи и мощную мускулатуру. «Явно, бывший солдат, – сделал я свой вывод.
