— Понял, — враз поскучнел Толя.
— Вот и ладненько. Друзьям потом рассказывай любые байки, но не при матери. А то уши надеру, ты меня знаешь!
Еще через несколько минут мы и вправду свернули вправо и выехали из промзоны на вполне обычную городскую улицу: девяти— и пятиэтажные панельные «брежневки», а потом так и вообще частный сектор с его деревенскими домиками, палисадниками и фруктовыми деревьями во дворах пошел. Правда, слегка нарушали эту пастораль, сгрудившиеся вокруг небольшой площади десяток пятиэтажек, торговые ряды маленького рынка и школа.
— Миш, давай у школы притормозим, вдруг у Манюньки еще уроки не кончились? — умоляюще заныл мой бравый напарник.
— Ладно, давай притормозим, только как ты ее искать будешь? Школа-то во какая…
— За это не переживай, есть способ.
Притормозив перед школьным крыльцом, Толя орлом глянул на нескольких сбившихся в кучку, и с восторгом разглядывающих нас и нашу машину младшеклассников. Вот уверен, больше всего сейчас Толя жалеет об оставшихся в Управлении автоматах и пулемете. Но мелкоте достаточно и того, что они узрели: крутая до умопомрачения машина с открытым верхом, в которой сидят два самых настоящих, судя по шевронам, терских казака. Блин, наверное, я в детстве выглядел бы так же, если б встретил на улице живого Шварценеггера.
— Эй, мальки, Машу Коломийцеву из восьмого класса знает кто? — картинно слегка перегнувшись через борт, спрашивает неподражаемый Курсант. Несколько голов разом начинают болтаться вверх-вниз, будто у китайских болванчиков.
— Ну, тогда, вот ты, — Толя наугад тычет пальцем в просиявшего от оказанного доверия мальчугана, — дуй к ней, скажи — братан с Терского Фронта в гости приехал.
Хлопца будто ветром сдувает. Остальные продолжают восхищенно глазеть, не рискуя ни подойти ближе, ни спросить что-нибудь. Буквально через пять минут на крыльцо, вслед за нашим «трассером»[120] выбегает симпатичная девчушка лет тринадцати. Увидев сидящего за рулем Толика, она с визгом бросается к нам. Толян, едва успев выскочить из машины, буквально ловит сестру на лету. Та радостно что-то ему тараторит, а он стоит с героически-глупой рожей и лыбится в тридцать два зуба. Семейную идиллию нам чуть не рушит вышедший следом пожилой высокий дядька в костюме, но без галстука. Я так понимаю, учитель. Так, надо распедаливать ситуацию, похоже, Толина сестренка прямо с урока сбежала. Выхожу из УАЗа и перехватываю мужика перед крыльцом. Козырнув и представившись, беру его под локоть и аккуратно отвожу в сторону от счастливых брата и сестры, которые перебивая друг друга, выясняют какую-то малопонятную посторонним информацию о многочисленных родственниках.
В общем-то, учитель оказался мужиком не вредным, ситуацию понял сразу и даже проникся: действительно, не каждый день к ученицам родные братья с войны возвращаются. А в том, что на Терском Фронте война, он даже не сомневается. Говорит, о боях с Непримиримыми в газетах чуть ли не в каждом номере пишут. Пусть и без подробностей, но он сам воевал, и в Крыму, и в Дагестане, так что все понимает…
Одним словом, Машу с уроков он отпустил, и даже пообещал на «Сельмаш» дозвониться, Толиной матери радостную новость сообщить. Курсантова сестренка шустро забралась в УАЗ и уселась на ячейках для патронных коробов, подложив под себя наш баул с одеждой. Да, похоже, зря я заднее сиденье в Червленной оставил! Как-то не подумал, что у нас могут пассажиры появиться.
Сестренка у Толи оказалась не только шустрая, но и деловая не по годам. Сначала, забираясь в салон, смерила меня долгим оценивающим взглядом. Нифига, ребенок! Уж как минимум женщина-вамп… сопливая. Вот только еще одной Оксаны не для полного счастья и не хватало! Правда, увидав коробку с тортом, она тут же снова превратилась в девочку-подростка и начала клянчить разрешения отщипнуть кусочек, «совсем малюсенький, никто и не заметит». Тут и пригодились купленные мною в «Колосе» эклеры. И ребенок доволен, и торт цел, ну чем я не царь Соломон? Или кто там у них в древности принимал всех устраивающие решения?
Школьный учитель, похоже, выполнил свое обещание и дозвонился на «Сельмаш», потому что мы только и успели, что доехать до дома, в котором жила Толина семья: загнать УАЗ поглубже во двор, чтобы на проходе не мешался, и занести на веранду свои пожитки, как в калитку вбежали две женщины. Вернее, одна женщина лет пятидесяти, и девушка, примерно Настина ровесница. Все ясно — мама и вторая сестра. Тут Толика начали с визгом тискать уже втроем.
Я тихонечко вышел из дома во двор, прошел в сад и сел на лавку в увитой хмелем беседке. Черт возьми, у напарника все отлично, так чего же мне так хреново? Почему так саднит в горле и мокро в глазах? Да просто я вдруг вспомнил своих… Оставшихся в Подмосковье тридцать лет назад… Ведь у нас, когда я возвращался из чеченских командировок все было почти так же… Твою ж мать! Одна у меня надежда: жили они всего в семидесяти километрах от Москвы, да плюс — пара стратегически важных объектов под боком. Есть шанс, что не мучились, что даже не успели понять, что случилось. Господи, хоть бы так оно и было!!!
— Ты чего там, командир? — окликнул меня вышедший на крыльцо напарник.
— Все нормально, Толь, — с трудом поборол я предательскую хриплость голоса и незаметно сморгнул выступившие слезы. — Просто решил вам не мешать, а заодно — воздухом подышать.
Нечего Курсанту разнюнившегося командира видеть. Я для него должен быть глыбой, несокрушимым, непобедимым и не делающим ошибок. Таким и буду.
— Опять же, дом ваш разглядываю. Симпатичный.
Дом у семейства Коломийцевых действительно хороший: пусть и одноэтажный, зато большой и просторный, с верандой и даже стоящими рядом летней кухней и маленькой банькой. Сам он, судя по всему, кирпичный, но стены снаружи заделаны «под шубу» и побелены известью. Наличники на окнах и дверной косяк — покрашены, как это на юге часто принято, синей краской. Большой двор засажен ягодными кустами и яблонями. Правда, осень уже заканчивается, ветки облетают. Но на нескольких яблонях все еще висят крупные яблоки. Скорее всего, какой-нибудь поздний сорт, вроде антоновки. Да на малине ягод полно, но та вообще до морозов плодоносит. Еще дальше, за заборчиком, к которому мы отогнали УАЗ — огород. Вот, блин, как же они со всем этим хозяйством втроем-то управляются?
— Ладно, командир, пошли, буду тебя с остальной семьей знакомить.
С младшей, Машей, которую вся семья дружно звала Манюней, я был уже знаком. Мама Толи — приятная невысокая и пухленькая женщина лет пятидесяти, представилась Лидией Васильевной. Средняя сестра — симпатичная, серьезная барышня, назвалась Алей, хотя Толя уже по секрету успел мне шепнуть, что вообще-то ее зовут Александра, просто имя Саша она терпеть не может. Ну, Аля, так Аля. После взаимных представлений женщины загнали нас в баню, чтоб помылись и не мешались под ногами, а сами развили кипучую деятельность.
