– Все в порядке уважаемый, больше не повто... – он вдруг замолчал и нахмурился.
Фракиец, встретившись с ним взглядом, кивнул и отошел. Но уже не так далеко, как прежде, и периодически поглядывал в сторону компании.
– Так ты скажи, зачем в Иллирию-то? – спросил Идай.
– Что? – рассеянно переспросил Эвдор.
– В Иллирии, говорю, чем лучше? Там римляне, вообще-то.
– Оди тепей песде, – горестно вздохнул Гундосый.
– Богатая Италия под боком, – ответил Эвдор.
– Сулла, вероятно, скоро отправится туда, – сказал Аристид.
– Не вероятно, а именно так и будет, – сказал Эвдор, – только сегодня рассказал один добрый человек – Сулла, наконец, покинул Азию, несколько дней назад отплыл из Эфеса.
– Я так и знал, – вздохнул Аристид, – опять нас тащишь к войне поближе.
– Именно. Война, это не про нас, но у нее под боком – самое нам место. Тут Лукулл опять начнет шерстить море. Про Полиада с Угольком с прошлого лета ничего не слышно. Или уже отдали концы, или сидят где-то по норам тише воды. Эргин на восток сбежал. Нет, здесь больше нечего ловить. Помните, полтора года назад один храбрый римский трибун предрекал конец раздолью Братства? – несколько повысив голос на последних словах, поглядывая на вышибалу, сказал Эвдор, – так вот он уже почти наступил.
– Взбаламутили воду римляне, – согласно кивнул Телесфор, – но никак я их не пойму. Тот же Сулла, когда был наместником в Киликии, спокойно относился к нашему ремеслу. Мы делились, он не злобствовал. И все были довольны. А сейчас что на него нашло?
– Сейчас у него другие амбиции, – сказал Эвдор, – царские. И тех, кто слишком много знает о прежних делах, он будет беспощадно истреблять.
– Я слышал, в тот раз его даже пытались привлечь к суду, – вставил Аристид.
– Слишком много наворовал, – усмехнулся Акаст.
– Слишком мало делился, – возразил Эвдор., – а сейчас вообще не станет.
– Снова в суд потащат?
– Ага. Если у марианцев легионов хватит. Я думаю, друзья, в отношении римских наместников и Братства ровным счетом ничего не изменится. Лукулл, или другой, кто тут теперь останется за главного, как и все прочие большие начальники до него, будет держать свою суму открытой. Вот только наполнять ее будем не мы, а критяне. Лучший друг римского народа Ласфен. Полагаю, он еще в том году начал.
Вышибала невесело усмехнулся. Ничего нового они не сказали. Подобные разговоры ведут, не таясь, во всех провинциях Республики. Даже в Риме. Сложил консул или претор свои полномочия и получил в управление провинцию. Целый год он служил на благо Отечества, ночей не спал, все думал, как бы больше пользы народу принести. Взяток не брал, а для некоторых расходов даже раскрывал собственный кошель, о чем всем, конечно же, рассказывал. Устал невероятно. Поиздержался. Исполнил свой гражданский долг. И вот он получает под свою руку страну, которую сам Юпитер предназначил для бесконечного доения.
"Я тебя ловить не стану, но ты в мой сундук немножко положи". Все просто и понятно. И очень по-римски. Так заведено в давние времена боговидцем Нумой Помпилием[122]: "Я даю, чтобы ты дал".
Стемнело. Разговор постепенно сполз на темы, которые уже не очень интересовали вышибалу. Трое из компании изрядно набрались и храпели мордами в стол. Идай, Дракил, Гундосый и еще пара моряков дважды снова что-то не поделили, и фракийцу опять приходилось вмешиваться. Каждый раз он ловил на себе заинтересованный взгляд Эвдора.
Постепенно посетители начали расползаться.
– Аристид, ты на "Меланиппу"? – окликнул лохматого моряк, которого звали Койоном.
– Нет. У меня еще в городе дела.
– Дела у него... – усмехнулся Акаст, – Эномай, она от твоих дел еще не родила?
– Я осторожненько!
– М-м-м-фей... – тормошил пьяного верзилу Идай, которого тоже изрядно качало, – вствай... Пшли...
– Ин...на...
– Пшли... грю...
Преодолев сопротивление отдельных своих членов, компания покинула таберну. Эвдор задержался. Вышибала подсел к нему за стол. Напротив. Какое-то время оба молчали, глядя друг на друга.
– Здравствуй, Север.
Вышибала помедлил с ответом.
– Я смотрю, у тебя хорошая память.
– Не жалуюсь.
– Полагаю, меня не просто было узнать. Меня и зовут теперь иначе.
Эвдор покосился на Ксантиппа, который в противоположном углу зала собачился с Мирриной.
– Я заметил. Ты теперь фракиец?
Вышибала медленно кивнул.
– И как мне называть тебя?
– Спартак.
– Спартак... Никак не ожидал снова тебя увидеть. Да еще здесь и в таком виде, – сказал Эвдор.
– С первым и третьим понятно, – усмехнулся вышибала, – но чем тебя удивило второе? Почему ты именно здесь не ожидал меня увидеть?
– Ну... – почесал подбородок Эвдор, – вообще-то я имел в виду не только Делос. Я удивился бы, встретив тебя в любом порту Эгеиды. Кроме Эвксинских, оставшихся за Митридатом.
– Это еще почему? – поднял бровь вышибала.
– Ты ведь человек Фимбрии? Я сразу тебя раскусил.
– Я помню.
– Некоторые трибуны Фимбрии теперь служат Митридату.
– Врешь! – вытаращился вышибала.
– Не вру, – улыбнулся Эвдор, – это правда.
– Скорее, сплетни, о которые твои люди точили языки.
– Нет, не сплетни. Спартак. Я даже разговаривал с одним из них. В Фокее. В прошлом... как он у вас называется? В прошлом октябре. Некий Луций Магий. Знаешь такого?
Вышибала помрачнел.
– Почти все воины Фимбрии перешли к Сулле, – продолжил Эвдор, – но этот переметнулся к Митридату. Видать, от своих не ждал ничего хорошего. И он не один такой.
– Они не свои, – процедил вышибала с нескрываемой злобой.
Эвдор хмыкнул.
– Ты, я вижу, избрал третий путь. Ни тем, ни этим.
– Я ничего не избирал. Так распорядились Парки[123].
– Парки? Ты слишком римлянин для фракийца, Спартак, не замечаешь за собой? Ну да ладно. Значит, теперь киснешь в этой дыре? Если ты теперь сам по себе, что же не вернулся в Италию? Там все еще марианцы. Полагаю, про них-то ты по-прежнему можешь сказать – "свои".
– У меня было важное дело здесь.
– И как, выгорело?
Спартак помолчал.
– Нет.
– Стало быть, еще задержишься на Делосе?
Спартак вновь выдержал долгую паузу. Очень долгую. Он смотрел на дверь. На скулах играли желваки. Эвдор терпеливо ждал.
– Я слышал, вы идете в Иллирию?
– Да, – кивнул Мышелов.
– В Диррахий?
– Может и туда зайдем, – Эвдор улыбнулся.
– Я бы хотел пойти с вами.
Эвдор чуть отклонился назад, провел пальцами по подбородку.
– Я заплачу, – пообещал Спартак.
