— Так, — прошептал себе под нос злоумышленник. — Теперь направо... Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.
Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.
Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.
На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.
Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.
— Ну и ну! — пораженно произнес он. — Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
— Игры окончены, дон Фернандо, — прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. — Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
— Боже! — с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. — Боже милостивый! Мой брат — убийца!..
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
— Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма — вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
— Кузина! — продолжал вещать нежный голосок. — Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!
Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.
— Эо-ы, аэй? — зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» — Что вам надо?.. Кстати, который час?
— По-моему, начало двенадцатого.
— Так какого же дьявола...
— Кузина! — взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. — Случилось нечто ужасное! Я... О, Господи!..
— Что стряслось?
— Кузен Иверо... Его избили.
— Рикарда?! — Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. — Кто его избил? Как это случилось?
— Я... я не знаю. Я недавно проснулась... и не нашла...
— Вот черт! — раздраженно выругалась Маргарита. — Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?
— Да, свеча.
— Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.
Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.
Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.
— Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?
Графиня присела на табурет и вздохнула.
— Недавно я проснулась и не увидела... э-э... Я была не одна...
— Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?
— Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.
— Кто — они?
— Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.
— Так это они избили Рикарда?
— Я, право, не знаю. Но Си... виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес... Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника...
— Какого преступника?
— Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр... он представился мне, но я забыла его имя.
— Ладно, черт с ними обоими — и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.
— В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.
— Ничего не понимаю! — сказала Маргарита, натягивая на себя платье.
— И я ничего не понимаю. — Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. — Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны...
— Это был Рикард?
— Да.
— Где он сейчас?
— Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.
— Он сильно избит?
— Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга — кажется, личный камердинер кузена Красавчика.
— Вот как!
— Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром... ага, вспомнила! — с мэтром Ливоресом.
— И что он вам сказал?
— Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений — вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом...
— Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.
— Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.
— Да ну! Государственная тайна?
— Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.
— О заговоре?! — воскликнула Маргарита.
— Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.
— Где он?
— В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.
— Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно... Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.
— Какие опасения? — подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.
— Это к вопросу о продаже души Сатане, — ответила принцесса, расправляя платье. — Или кузену Бискайскому — что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться — хозяину или его слуге... Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром... — Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце. — А ты пока приоденься и жди меня здесь. Кузина, — обратилась она к графине, — вы ступайте присмотрите, пожалуйста, за Рикардом. Я скоро приду.
Через четверть часа Маргарита в сопровождении Тибальда и мэтра Ливореса спустилась по лестнице на первый этаж. Лицо ее было белое, как мел, и неподвижное, как у статуи. Движения ее были каким-то скованными, неловкими, лишенными привычной грации; она ступала, едва сгибая ноги, словно на ходулях.
Под лестницей возле двери стоял Гоше. Он приветствовал принцессу почтительным поклоном.
— Ваше высочество...
— Как господин виконт? — бесцветным голосом осведомилась Маргарита, отрешенно глядя сквозь слугу.
— Его светлость уже пришли в себя, а когда узнали, что ваше высочество тут, пожелали увидеться с вами.
— Графиня там?
— Да, ваше высочество. Ее светлость велели мне выйти.
— Хорошо, — сказала Маргарита. — Вы все оставайтесь здесь. Вас это также касается, Тибальд.
Она вошла в небольшую комнатушку, освещенную тусклым светом одной коптящей в подсвечнике на грубо сколоченном столе свечи. В другом углу комнаты стояла узкая кровать, возле которой сидела на табурете Адель де Монтальбан. Завидев принцессу, она быстро поднялась на ноги.
— Мне оставить вас, кузина?
— Да, пожалуйста.
Доски кровати заскрипели. Послышался стон, а затем слабый голос Рикарда:
— Маргарита... Она здесь?..
Адель молча удалилась из комнаты. Маргарита подошла к кровати, опустилась на табурет и смерила Рикарда пристальным взглядом.
Он лежал навзничь, одетый лишь в нижнее белье, местами запачканное кровью; на шее у него на тонкой золотой цепочке висел медальон. Обтертое влажной тряпкой лицо было все в ссадинах и синяках, обе брови были разбиты, а из носа и потрескавшихся губ сочилась кровь. Глаза его скорбно и виновато глядели на Маргариту.
