встретиться с мужчиной там, где я вам скажу. А потом этим же вечером мы покидаем Сус. Передай Ситифану, что нужно подготовить катер.
Дочитав, Джайда подняла глаза на Замиль.
– Мы уплываем сегодня, как я поняла. Но Салах хочет, чтобы мы встретились сегодня вечером с его знакомыми зачем-то.
– Не зачем-то, а передать им то, что я для него украла, – сказала Замиль отстранённо.
Она думала, что будет испытывать ярость или фрустрацию, но вместо этого была поражена волной охвативших её чувств. Первым и самым сильным был страх одиночества. Она, наверное, не успела осознать до конца, что одинока – говорят, и человек, которого прошила пуля, не сразу осознает, что ранен. Стараясь занимать голову конкретными вещами – дойти до «Аль Мусаида», выйти в Зеркало, открыть форумы – она просто не позволяла себе думать о своём полном одиночестве в чужом городе, где ей некуда и не к кому идти. Появление Джайды всё изменило в момент – Замиль вдруг осознала, что перед ней сейчас сидит человек, искренне считающий её другом. И если она сейчас его отвергнет, то этот человек уйдёт навсегда, а она… Останется одна, теперь уже необратимо. И при мысли об этом её охватил настолько сильный страх, что похолодели ладони.
– Что мы будем делать, Замиль? – спросила Джайда. – Надо встретиться с Таонгой на проспекте Моаме Мааруфа, он дал адрес. А потом… Замиль, ты слушаешь?
Она не слушала, потому что, рассеяно глянув в висевшее на стене напротив зеркало, вздрогнула. Тот самый чернокожий парень в жёлто-зелёной чадской одежде повернулся так, что его лицо было чётко видно в профиль. И сердце Замиль ёкнуло – настолько знакомым показалось лицо. Она его где-то видела, но где?
– Джайда, – проговорила она, – смотри на меня, не оборачивайся. Я хочу знать, не изменяет ли мне память. Или у меня уже крыша едет от этого всего…
– Ты о чём? – встревожилась Джайда.
– Сделай так, – сказала Замиль, – положи свою сумочку на стол, поднимись и пойди в уборную. Перед зеркалом остановись и посмотриcь в него. За столиком напротив сидит мужчина, чёрный, в жёлто-зелёной одежде, такие в Сахаре носят, рядом пепельничка и стакан с чаем. Если не увидишь его в зеркале, повернись, якобы ко мне, махни рукой. Но обязательно брось на него взгляд. Скажи, тебе не кажется знакомым его лицо?
– Ты думаешь…
– Не оглядывайся, – зашипела Замиль, – делай, как сказано. От этого, может, наши жизни зависят.
Джайда, ставшая внезапно очень сосредоточенной, кивнула, поднялась и направилась через зал. Замиль осторожно проследила за ней глазами, постоянно скашивавшимися в сторону сидевшего за столиком мужчины, потом с усилием оторвалась, взяла свой остывший кофе и отхлебнула, не ощущая вкуса.
У неё даже кожа под волосами зачесалась – так захотелось повернуться и посмотреть на мужчину ещё раз, но теперь уже в упор. Но нет, терпеть. Может, она ошибается, в конце концов. Чёрные парни в африканских одеяниях похожи друг на друга, да и видела она его совсем мельком. Но где-то в глубине души она уже знала, что не ошибается. Это тот самый тип, которого она видела тогда у Таонги.
Не удержавшись, она всё-таки вскинула голову и повернулась, якобы чтобы проследить за Джайдой. Та как раз стояла перед зеркалом, видимо, туалетная кабинка была занята. Потом повернулась и сделала вид, что ищет её глазами. Замиль одобрительно кивнула про себя – Джайда притворилась, что не понимает, в какой стороне их столик, но сама обшаривала глазами помещение. Чернокожий парень примерно её возраста, который так их встревожил, сидел, наполовину отвернувшись, и щёлкал зажигалкой, раскуривая сигарету. Замиль вновь и вновь скашивала глаза, стараясь рассмотреть его лицо и вспоминая ту короткую встречу в пансионе Таонги в Марсале. Могло ли случиться такое невероятное совпадение?
Когда Джайда вернулась из туалета, она выглядела серьёзной и собранной. Подвинув стул, она села и посмотрела на Замиль.
– Мы видели его в Марсале. Он тоже жил у Таонги, – сказала она.
– Ты уверена?
– Да, – Джайда кивнула, – я обычно хорошо запоминаю людей, особенно мужчин. Это тот же парень, который иногда курил за столиком напротив входа. Он даже ко мне пару раз обращался, назвал «сестрой». Я его запомнила.
Не ошиблась. Замиль внезапно почувствовала неприятный спазм внизу живота и подумала, что и ей бы неплохо наведаться в уборную. Хотя, сейчас, наверное, не время. Какой шанс, что человек, живший у Таонги, которая, как она знала, общалась с марсальской полицией (может, и не только с полицией), случайно пересёк море и так же случайно оказался в одной с ними кофейне в огромном Сусе?
Она криво усмехнулась и сжала ладони, стараясь подавить дрожь.
– Джайда, – сказала она чуть слышным шёпотом, – доставай свой наладонник.
– Зачем?
– Пиши Стефано – пусть будет настороже. Знаю, он не покидает катер, но… всё равно, пусть посматривает там по сторонам. И ещё. Напиши Салаху. Я поеду с тобой на встречу с Таонгой.
Воистину, горазд Аллах на выдумку, да и шутить умеет, когда захочет! Правда, от шуток Его иногда хочется плакать…
С самого их бегства из Мадины Салах думал, что две бабы, которых он тянет за собой, это его проклятие. И не раз прикидывал, не лучше ли оставить их где-то и дальше самому. Насколько проще будет и бежать, и спрятаться, и драться, если нужно! В крайнем случае, с помощью того же Ситифана – назрани, конечно, но мужик дельный.
Потом ещё и Таонга прибавилась, как будто без неё мало проблем. Что бы он смог сделать один, без этого кирпича в рюкзаке?
И пару дней назад Аллах дал ему ответ, ясный и прозрачный, как слеза девственницы – ничего бы сам не сделал, cкорее всего, подох бы в той дыре с двумя дырками в спине. А выжил бы тогда – сейчас бы его, беспомощно продавливающего кровать, выследили да закончили начатое.
Таонга его тогда выходила, пока Джайда была на связи с Ситифаном. От рыбака сейчас помощи немного – сам переломанный, ковыляет по своему «Грифону», как подбитая чайка. Если хоть руль кое-как одной рукой удержит, и за то спасибо, но бегать по городу, поглядывая себе за спину – это пока не к нему.
И вот,
