По мере приближения к стоящим кораблям, мичман Фуэнтес, отправленный на катере за старшего, старался не упустить ни одной мелочи, вспоминая полученные инструкции. Следовало выглядеть, как подобает, поскольку сцену передачи ультиматума будут снимать скрытой камерой, для чего на катере присутствовал один из представителей секретной службы сеньора Карпова, переодетый в форму простого матроса. Молодой парень до этого даже и не думал, что его имя может быть увековечено в истории таким способом. Выбор на него пал потому, что командир "Аскольда" не хотел искусственно нагнетать напряженность при разговоре, посылая офицера из метисов, или индейцев. Мичман Фуэнтес же был родом из чистокровных испанцев, дворянин, хотя… Хотя, кроме дворянского титула, до прихода на службу к тринидадским пришельцам у него за душой ничего не имелось. Но сеньору де Абария знать об этом совершенно необязательно.
Впереди приближалась высокая корма "Сан Висенте Феррер", откуда на быструю самобеглую лодку было устремлено множество любопытных взглядов. У фальшборта стояли четыре человека в богатой одежде, и внимательно наблюдали. Катер подошел почти под самую корму галеона, и остановился в нескольких метрах. Противники несколько секунд молча рассматривали друг друга, после чего Фуэнтес вежливо поздоровался, приложив руку к козырьку фуражки.
— Добрый вечер, сеньоры! Мичман Фуэнтес, честь имею! Могу я говорить с капитан-генералом, доном Франсиско де Абария?
Какое-то время стояла тишина, но вскоре один из стоявших у фальшборта людей ответил.
— Добрый вечер, сеньор Фуэнтес. Я Франсиско де Абария. Что Вам будет угодно?
— Сеньор де Абария, у меня для Вас есть очень важное сообщение. Гавана взята войсками Русской Америки…
— Что-о-о?!
— Повторяю — Гавана взята войсками Русской Америки в ответ на нападение со стороны Испании. Нам известно, что Вы получили информацию об уничтожении нами Новой Армады. Во избежание ненужного и бессмысленного кровопролития, командующий флотом адмирал Леонардо Кортес предлагает Вам вернуться в Гавану и сдать корабли. Всем гарантируется жизнь и свобода.
— Мальчишка!!! Как ты смеешь!.. Впрочем… Понимаю, что Вы всего лишь посланник. Передайте своему адмиралу, сеньор Фуэнтес, что он не получит этого золота! Если оно ему так нужно, пусть придет и возьмет!
— Вы меня не поняли, сеньор де Абария. Нам не нужно это золото. Нам нужно, чтобы оно ни при каких обстоятельствах не попало в Испанию. Можем предложить Вам второй вариант. Вы затапливаете корабли прямо здесь, на месте якорной стоянки, а сами высаживаетесь на шлюпках на берег. Обещаем, что никаких препятствий в этом чинить вам не будем. Повторяю — нам не нужно это золото. Нам нужно, чтобы оно не попало в Испанию.
— Вам не нужно золото?!.. А что же вам тогда нужно?
— Нам нужен мир, сеньор де Абария. Мир в Новом Свете. А если это золото попадет в Европу, то скоро сюда отправится очередная Новая Армада. Испания не успокоится. Поэтому, чтобы лишить ее возможности вести с нами войну дальше, мы и хотим утопить это золото. И мы его все равно утопим, если вы не согласитесь вернуться в Гавану.
— Что же, попробуйте, сеньоры!
— Это Ваш окончательный ответ, сеньор де Абария?
— Да. И сделайте милость, сеньор Фуэнтес, удалитесь с моих глаз. Немедленно!
— Хорошо, сейчас мы уйдем. Но я должен передать Вам слова моего командира. Ваше превосходительство, с этого момента Вам дается час на принятие решения. Либо Вы отдаете приказ следовать в Гавану под охраной "Аскольда", либо затапливаете корабли и высаживаетесь на берег. Сигнал, подтверждающий ваше согласие, — спуск флага. Если по истечению часа это не будет сделано, то мы уничтожим ваши корабли.
— Это всё?
— Всё.
— Я услышал Вас, сеньор Фуэнтес. А теперь будьте любезны, не испытывайте больше мое терпение.
— Всего вам хорошего, сеньоры! Храни вас Господь!
С этими словами катер дал ход, развернулся, и стал быстро удаляться от "Сан Висенте Феррер". Слово сказано. Теперь осталось только ждать.
Однако, слишком долго ждать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как от испанского флагмана отошла шлюпка, и стала обходить все корабли. Одновременно флагман подавал какие-то сигналы. Испанцы начали сниматься с якоря и ставить паруса. Вскоре стало ясно, что они выстраивают линию баталии по всем правилам линейной тактики. Франсиско де Абария сделал выбор. Он не пожелал сдаваться колдунам — приспешникам дьявола.
С мостика "Аскольда" внимательно наблюдали за маневрами испанцев. Многие не могли понять, на что же они рассчитывают? На то, что противник не рискнет связываться с многократно превосходящими силами? Один корабль, на котором и пушек-то раз-два и обчелся, против восемнадцати? Поскольку конвой начал движение, "Аскольд" тоже дал ход и лег на параллельный курс, оставаясь впереди испанцев. Если они надеялись, что противник подставится под их бортовой залп, то совершенно напрасно. Впрочем, дистанция по прежнему была более мили, что исключало прицельную стрельбу.
Стрелка хронометра медленно ползла вперед, приближая момент, когда тишина и покой, царящие над заливом Карденас, будут разорваны грохотом выстрелов. Все, кто находился на мостике и на палубе "Аскольда", уже поняли, что решить дело миром не удастся. Но время ультиматума еще не вышло, а тринидадцы всегда выполняют взятые на себя обязательства.
Время… Командир "Аскольда" глянул на часы, а потом на выстраивающихся в линию баталии испанцев. Не все корабли успели занять место в строю, так как у некоторых вышла заминка с выборкой якоря. Старший офицер и главарт, находящиеся на мостике, вопросительно посмотрели на командира.
— Вячеслав Иванович, время вышло.
— Вижу… Что же, мы сделали все, чтобы избежать этого. Предупредите "Орлан", чтобы приготовился снимать кино. После этого — огонь по готовности. Выбор цели — самостоятельно. Постарайтесь один снаряд — одна цель….
"Орлан", предупрежденный об открытии огня, занял удобную позицию для съемки. И тут громыхнуло баковое 105-мм орудие "Аскольда". Орудие, прошедшее сквозь время, снова показало, что не следует игнорировать предложения тринидадских пришельцев, когда они предлагают решить дело миром. Чуть более мили разделяло противников — "Аскольд" и головной фрегат авангарда. Погода тихая, качка отсутствует. В таких фактически полигонных условиях, и на ничтожно малой для нарезного орудия начала ХХ века дистанции, промахнуться невозможно. Нос головного испанского фрегата брызнул во все стороны деревянными обломками, сверкнула вспышка, а спустя секунду донесся грохот взрыва. Фрегат тут же зарылся носом в воду и стал тонуть. "Аскольд" чуть изменил позицию, чтобы обстрелять следующую цель в ордере. Тут ответили пушки испанцев, но расстояние было для них слишком велико, и ядра упали с большим недолетом. А носовое орудие крейсера нашло очередную жертву, всадив снаряд в правую носовую скулу кораблю, идущему вторым. Третьим стал флагман "Сан Висенте Феррер". Тяжелый перегруженный галеон не сумел быстро среагировать на резкое изменение обстановки, и получил 105-мм фугасный "сюрприз" из 1914 года прямо в форштевень в районе ватерлинии. После этого так до конца и не выстроенная линия баталии испанцев начала разваливаться. Корабли, идущие первыми, отворачивали, чтобы выйти из-под губительного огня. Задние напирали на впереди идущих и тоже пытались отвернуть, чтобы избежать столкновения. Вскоре конвой представлял из себя неорганизованную толпу без всякого подобия строя. Те, кто мог вести огонь по "Аскольду", пытались это сделать, но безуспешно. Те, для кого сектор стрельбы был перекрыт другими кораблями, пытались изменить свою позицию, но ничего не получалось. Бой стал все больше и больше походить на бой "Тринидада" с Новой Армадой. С той только разницей, что "Аскольду" не было необходимости кого-либо захватывать. Приказ гласил четко и ясно — уничтожить всех! Поэтому "Аскольд" быстро перемещался вокруг все больше и больше сбивающегося в кучу конвоя, и вел неторопливый огонь, тщательно выполняя прицеливание. Наводчик носового орудия очень старался выполнить приказ командира: "Один снаряд — одна цель". И пока это у него получалось. Внутри же конвоя царил хаос. Управление командующим было потеряно в самом начале боя, и теперь каждый корабль действовал по собственному усмотрению, что приводило к еще большей неразберихе. О том, чтобы прорваться в море, никто уже и не думал. Некоторые попытались повернуть обратно, чтобы выброситься не берег, но это им не удалось. Маневрирование на паруснике, да еще и под огнем противника — это не просто переложить руль на борт. Именно поэтому далеко никто не ушел. Всего через сорок пять минут, начиная с момента первого выстрела, все было кончено. Шесть кораблей "золотого" конвоя, включая флагман, уже отправились на дно, а двенадцать других были в разной степени готовности на пути к этому. Не все попадания снарядов пришлись в район ватерлинии, поэтому те, кому разворотило надводную часть борта, и течь была не очень сильная, тонули довольно медленно. Бороться за живучесть там было некому. Все, кто уцелел, в спешке покидали тонущие корабли, и пытались добраться до берега. Благо, он был недалеко, и погода этому не мешала. Да и корабль тринидадцев, с легкостью громивший галеоны и фрегаты, не обращал внимания на шлюпки, и не препятствовал попыткам уцелевших испанцев добраться до спасительного берега.
