– Что, все так плохо?
– Не надо меня перебивать, товарищ старший лейтенант!
– Извините…
– И постарайтесь в дальнейшем не задавать риторических вопросов. Вы не хуже меня знаете, как любит руководство такие новости. И еще в такой день! Вы со Степановым поживете здесь. Тебе запрещено покидать пределы здания. По управлению тоже не шатайся. Сиди в комнате и работай. Через несколько дней в составе комиссии вы отправитесь с проверкой в Минск. Теперь ложка меда в бочке с дегтем. – Артузов открыл дверь в коридор. – Товарищ Степанов, зайдите.
Артузов быстро нашел три стакана, тарелку, нож и поставил все это на стол. Из портфеля появились: бутылка водки, колбаса и хлеб. Порезав колбасу и хлеб крупными кусками, налив в стаканы грамм по пятьдесят, он обратился к изумленным зрителям. Даже у Степанова слегка отвисала челюсть.
– Давайте, сперва помянем наших товарищей, которые сегодня погибли… вечная им память…
Они встали и выпили молча, не чокаясь. Артузов разлил оставшуюся водку.
– Теперь о приятном. Товарищи чекисты! Разрешите вас поздравить от имени всего советского народа и лично товарища Сталина. Товарищ Захарова Татьяна Ивановна!
– Я!
– За проявленное мужество и находчивость при задержании особо опасного преступника, врага народа, гражданина Люшкова, вы награждаетесь орденом Красного Знамени, и вам присвоено очередное звание капитана НКВД.
– Служу трудовому народу!
Артузов кинул в ее стакан орден и капитанские ромбы.
– Товарищ Степанов Виктор Петрович!
– Я!
– За проявленное мужество вы награждаетесь нагрудным знаком "Почётный работник ВЧК-ГПУ" и очередным званием старшего лейтенанта НКВД!
– Служу трудовому народу!
– Выпьем товарищи, за ваши успехи, за товарища Сталина, за годовщину Великой революции, ура!
– Ура!
Быстро закусив бутербродом с колбасой, Артузов, вручил Ольге тарелку с продуктами.
– Идите, располагайтесь в гостевой комнате, мне уже пора. Совсем забыл. Завтра в четырнадцать ноль-ноль за вами заедет машина. При себе иметь документы. Поедете в загс, распишитесь. Удостоверение капитана тебе уже будет выписано на фамилию Степанова. – Артузов ядовито усмехнулся.
– Злопамятный вы человек, Артур Христианович!
– Разговорчики! Повторить приказ!
– Завтра выйти замуж за Степанова.
– Другое дело. Свободны. Я вас больше не задерживаю, молодожены. – Ехидная улыбка не сходила с его лица.
– Чем бы дитя ни тешилось, – промычала Оля себе под нос.
– Вы что-то сказали, товарищ Степанова?
– Никак нет, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга!
– Тогда почему вы еще здесь?
Оля поставила чай, они со Степановым доели бутерброды с колбасой в гостевой комнате, от которой получили ключи у дежурного. Потом Оля постелила единственную, большую постель.
– Идем, Степанов, мыться, тут настоящая ванна есть с горячей водой. Помою тебе спинку, а ты мне.
– Не хочу, – напарник чувствовал себя явно не в своей тарелке. "Такие вот угрюмые, внешне неприветливые люди часто очень нежны и ранимы", – подумала она, а вслух сказала:
– Не бойся, не поцарапаю, там мочалка такая большая и мягкая. Я когда из Киева приезжала, тут останавливалась. Идем, видишь белье чистое, а мы на него грязными завалимся.
– Ты, это, Татьяна, будешь дальше с Ватутиным блядовать – морду набью. – "Муженек начинает строить", – мелькнувшая мысль развеселила.
– Что ты, Витенька, я ж теперь мужнина жена, я от тебя ни на шаг. То так, баловство было, для дела старалась. Теперь ни-ни. Идем мой победитель. Помоемся, а потом я тебе отдамся на этой постели в позе полного подчинения. Тебе понравится.
– Курва ты, Татьяна.
– А не понравится – разведешься. Советская власть разрешила разводы. Знаешь этимологию слова "курва"?
– Чего? – Будущий муж был как обычно хмурым и угрюмым. Никакой радости от предстоящего бракосочетания он, похоже, не испытывал.
– Ну, откуда слово "курва" пошло, знаешь?
– Нет…
– Был такой царь на Руси – Петр 1. Многих немцев привел в Россию экономику поднимать. Идут немцы по улице, увидят красивую бабу и говорят "шёне курве". Сейчас проверим, как ты знаешь язык потенциального противника. Что я сказала? – Олю сложившаяся ситуация развлекала. Она и раньше пробовала доставать молчаливого телохранителя, на что он, не понимая такого заигрывания, вставал и уходил молча. "Теперь не убежишь", – весело подумала она.
– Не учили нас такому…
– Работать над тобой, Степанов, и работать. Дословный перевод – красивые линии, используется в понимании – красивая фигура. А бедная русская женщина, живущая под гнетом царизма, думает – лается, немчура немытая. Запомнит новое слово и соседке как выдаст – курва ты, Варвара, а та от изумления и заткнется. Так и прижилось словечко немецкое. А на самом деле – комплимент.
– Болтаешь много! Не люблю я этого.
– Теперь послушай меня внимательно. Если в твою дурную голову придет мысль, что со мной можно так разговаривать, бейся ней в стенку, пока не выбьешь. За языком следи, а то вырву и в жопу засуну, глазами хлопнуть не успеешь, – ее глаза стали недобрыми. Суетившаяся по комнате девушка, наводившая уют, сразу подобралась, ее чуть наклоненная вперед фигура и опущенные руки излучали угрозу.
– Не дерись, зашибу, – но тон его был примирительным. Видно, драться со старшими по званию ему не хотелось.
– Ладно, раз просишь, пока не буду. Но кое-что покажу. В ладошки играть умеешь?
– А то.
– Ты бьешь первым. Правила помнишь? Мажешь по моей руке – ставишь свои. Потом я бью, пока не промажу. Чтоб не было совсем в одни ворота, сделаю тебе поблажку. Бью тебя по рукам пять раз, потом снова ты бьешь, пока не промахнешься, думаю, у тебя с первого раза это получится. Еще одно поощрение тебе, Витя. За каждый раз, что ты мне по руке попадешь, любое твое желание исполню.
– Болтаешь много, клади ладошки.
Промахнулся он, как она и предсказывала с первого раза. Пришлось класть свои ладони сверху ее. "Быстрая ведьма! А ладони твердые, как дерево, бьет, сцучка злая, так, что руки немеют".
– Пять. Пробуй теперь ты еще раз.
– Бей дальше, – угрюмо буркнул Степанов, бесполезно пытающийся вовремя сдернуть свои ладони от ее беспощадных ударов.
– Ты свое получишь. Бей давай, чтоб не думал, что случайно смазал.
После трех серий по пять ударов, он в очередной раз попробовал попасть по ее неуловимым рукам и ему это удалось. В азарте он еще раз хлопнул, пока до него дошло – она и не пробует оторвать свои ладони от его рук.
– Твоя рабыня готова исполнить два любых желания, о, мой победитель! – Ее голубые глаза искрились весельем, она стала похожа на расшалившуюся девчонку. Он убрал руки, отошел, и нахмуренный, молча сел на кровать. Радость потухла в ее глазах. Она, ссутулившись, села рядом.
