И он ухватился за рукоять пистолета, но я опередил его, поймав ладонь и сжав в кулак. Рыбаков заскрипел зубами, пытаясь освободить руку, но не сумел. Слаб он был против меня, пристрастие к вину и женщинам в больших количествах, не приводят ни к чему хорошему. В общем, мы быстро разоружили штабс-капитана Рыбакова и с помощью вызвавшегося Фрезэра проводили через пол-лагеря к неприметной палатке из серого полотна. Ахромеев со штабс-капитаном зашли внутрь, мы же с Фрезэром остались снаружи.
— Послушайте, — сам не знаю, зачем спросил я у него, — а откуда у вас такое странное отчество?
— Моего отца звали Мэтчем, — ответил Фрезэр, — но здесь, в России, его имя переделали на Март, так проще произносить и вроде похоже. Так стал я по паспорту Марк Мартович. Кстати, я на правах соотечественника навестил капитана Мак-Бри, мы с ним даже некие дальние родственники по линии дома Ловат, к которому оба принадлежим. Ну да в нашей родословной чёрт ногу сломит, — усмехнулся он и продолжил: — Так вот, капитан Мак-Бри, вы взяли его в плен при Бургосе, если помните, хочет повидаться с вами. Когда узнал, что я ваш знакомец и бывший подчинённый, прямо-таки настаивал на встрече.
— Хорошо, — сказал я. — Я поговорю с ним, если он настаивает. Почётных пленников надо уважать.
Капитан Мак-Бри оставался с нами на протяжении всего марша. Его побоялись держать в Бургосе. Испанцы с французами могли выместить на нём всю злость за зверства британцев в этой войне. Так что он шагал с обозом нашей дивизии, выделяясь полинявшим красным мундиром и килтом вместо рейтуз. Его разоружили, но в цепи не заковывали, лишь взяв слово офицера и джентльмена не пытаться бежать и не устраивать никаких диверсий в нашем тылу. Не смотря на это, за ним постоянно, хоть и ненавязчиво, присматривал младший офицер или унтер.
Я навестил его на следующий день. Красавец Мак-Бри сидел в палатке один и брился перед куском зеркала. Оружия у него не было, однако бритвенные принадлежности забирать у офицера никто не стал.
— А, мой дальний родственник передал мою просьбу, — сказал он, оторвавшись от бритья и поздоровавшись со мной, — вы, надеюсь, простите меня, бритьё такой процесс, который прерывать не стоит.
— Конечно, конечно, — кивнул я, устраиваясь на раскладном креслице, стоящем рядом с выходом из палатки. — Я вполне могу подождать.
Надо сказать, он довольно долго провозился, выбривая себе фигурную бородку.
— Итак, что вы хотели от меня? — спросил я, когда шотландец снял с лица горячее полотенце.
— Я хотел поговорить о вашем палаше, — ответил он. — Тогда, на батарее, вы сказали, что он у вас с битвы под Броценами. Вы купили его после боя или захватили, как трофей?
— Я убил офицера, вооружённого им, — честно сказал я, — и взял палаш с тела.
— Вы воевали с корпусом Джона Хоупа, верно? — уточнил он, я кивнул. — В нём был только один шотландский батальон, Семьдесят девятого горского полка Камерона. Офицеров в нём было не так и много. Одним из них был мой родственник. Хэмфри Мак-Бри из Гленмора, первый лейтенант. У вас, сударь, его палаш.
— Отчего вы думаете, что это именно его палаш? — удивился я. — Офицеров в батальоне, конечно, не так и много, однако палашей было не один и не два.
— Дайте мне ваш, — попросил Мак-Бри — Я скован словом лучше кандалов и не причиню вам вреда.
— Этого не стоило говорить, сударь, — заявил я. — Я вам вполне доверяю. Вы человек достойный, как вы любите говорить, officer and gentleman.
— Highland gentleman, — с улыбкой поправил меня Мак-Бри, хотя я не понял смысла поправки, но переспрашивать не стал. Он взял у меня и палаш, наполовину вынул из ножен и продемонстрировал небольшое клеймо у самого основания клинка. — Вереск и сердце, знаки клана Мак-Бри. Эту эмблему носил на щите Робин Бри, основатель нашего клана. Конечно, я не буду врать, что разглядел её на вашем клинке, тогда на батарее. Просто я узнал этот палаш. С самого детства я, когда бывал в гостях у родичей из Гленмора, вместе с кузеном Хэмфри бегал поглядеть на этот палаш. Он висел на ковре у отца Хэмфри, моего дядюшки, когда тот был дома, не на очередной войне. Я знаю каждую трещинку на его ножнах и baskets. — Он защёлкал пальцами, ища подходящее слово на французском.
— Corbeille, — наудачу подсказал я.
— Именно, — кивнул Мак-Бри, возвращая мне палаш. — В общем, я его узнал в ваших руках, сударь, с первого взгляда.
— И что же вы хотели от меня, сударь? — поинтересовался я.
— Это шотландский палаш, — ответил горец, — и должен вернуться в Гленмор, к наследнику бедняги Хэмфри. Я не очень богатый человек, но уверен, если кину клич по знакомым офицерам-горцам, и мы соберём любую сумму, которую вы назовёте.
— Не хотелось бы обижать вас, сударь, называя нереальную сумму, вроде ста миллионов фунтов стерлингов, — покачал головой я, — поэтому честно скажу, что расставаться пока с этим палашом не хотел бы.
— Жаль, — тяжко вздохнул Мак-Бри, — очень жаль. Правда, я ждал скорее такого ответа. Этот палаш был выкован около семидесяти лет назад. Предание нашей семьи гласит, что его подарил деду бедняги Хэмфри, Алистеру Мак-Бри, полковник Камерон перед битвой при Куллодене. Клинок этот был рождён, чтобы убивать красномундирников, и, как видите, сударь, отлично справляется со своей задачей. Однако если ты всё же решите изменить решение, найдите меня или иного офицера-горца моей фамилии, таких немало, и сообщите ему. Палаш у вас выкупят.
После слов о предназначении палаша мне вспомнился разговор с паладином, и захотелось тут же отдать меч шотландцу. Без каких-либо требований. Однако сделать это, не потеряв лица, я уже не мог. К сожалению.
— Вот уж что-что, — через силу усмехнулся я, — а продавать его я не стану.
— Достойный ответ, — кивнул шотландец, — однако обстоятельства иногда вынуждают нас поступать иначе.
— Возможно, — кивнул я. — С вашего позволения я откланяюсь.
— Прощайте, первый лейтенант Суворов.
— Прощайте и вы, капитан Мак-Бри.
Когда я выходил из палатки шотландского капитана, мне показалось, что палаш одержал победу надо мной. Быть может, попытавшись сохранить свою гордость, я сделал первый шаг на пути к кровавому безумию резни, о котором рассказывал гроссмейстер Томазо?
— Свои соображения относительно передвижений британцев доложит нам штабс-капитан Суворов, — произнёс полковник Браун, чем поверг меня в немалый шок. — Он впервые за несколько прошедших недель встретился с ними. И это был не рейд американской лёгкой кавалерии, а столкновение с разведывательным отрядом стрелков. Прошу вас, штабс-капитан.
