очень быстро сунуть палец в кипящий суп, то не успеешь обжечься. Замиль попробовала, и мать потом неделю мазала ей ожоги мазью, требуя, чтобы она при этом не хныкала от боли, так как сама виновата.
Впрочем, в этот раз и быстро не получилось. Им надо было увидеться с Таонгой, обязательно, а та долго не могла назвать место, видимо, сама ожидая чего-то. Они кружили по улицам возле порта, истекая потом и томясь от страха, Замиль скрежетала зубами и требовала у Джайды проверять наладонник каждые пять минут. Но ничего не было, и она тихо, но яростно ругалась под нос по-датски, по-арабски и по-итальянски.
Прошло более часа, пока Таонга, наконец, отписалась – встречаемся на остановке в начале улицы Кэруан, вместе едем по адресу, который она даст. Идти туда, ни на что не отвлекаться, ни с кем незнакомым не заговаривать. До остановки было чуть более километра – слишком близко, чтобы брать такси, даже если бы у неё были лишние деньги. Но достаточно далеко по залитым шумом и гудками автомобилей улицам, где приходилось кусать губы на светофорах, яростно подгоняя цвета.
Когда они добрались до условленного места, то увидели, что Таонга уже ждёт их, меряя шагами небольшую площадку вокруг пластикового сооружения.
– Наконец-то, – она не посчитала нужным поздороваться и сразу заговорила по-итальянски, проигнорировав мучительную гримасу на лице Джайды, – садимся здесь на автобус и едем до остановки «Крепость Рибат – один». Там напротив входа есть кальянная «Дахла». Нас ждёт человек, которому мы отдадим наладонники, он даст нам в ответ другие трубки, документы и деньги. Потом в порт. Всё просто.
– Таонга, я не всё поняла, – напряженно сказала Джайда до того, как Замиль успела откликнуться, – ты можешь повторить по-арабски?
– Я объясню, – Замиль успокоительно сжала её ладонь, – почему на автобусе, а не на такси? Будет в два раза быстрее.
– Такси вызываются через приложение, Салах считает, что раз за нами следят, то и это отследить могут, – Таонга пожала плечами, – мне кажется, он перестраховывается… казалось раньше, но только его поймали прямо на улице и подстрелили, а вы видели того парня в кафе…
– Кстати, – Замиль нехорошо усмехнулась, – парня из твоего пансиона, между прочим. Ты, может, объяснишь, кто это? Или его комнату не прослушивала?
Таонга ответила враждебным взглядом, но потом опустила глаза, вновь подняла их и, к удивлению Замиль, сказала примирительным тоном:
– Я не знаю, кто он был. У меня останавливались разные люди. Торговцы, мелкие мафиози, шпики. Чаще было безопаснее не знать, кто это, я и не спрашивала. Сейчас не время ссориться, Замиль. Давай сначала выберемся отсюда – обе.
Замиль пожала плечами и коротко кивнула.
– Наш автобус идёт, – Джайда махнула рукой, – мы же до крепости Рибат? Давайте сядем в заднюю часть автобуса, будет проще выходить.
Им не оказалось проще выйти с задней площадки даже несмотря на большие прозрачные двери. Уже через пару остановок автобус набился под завязку. Люди заходили и заходили, и Замиль почувствовала, как её страх, несколько улёгшийся после встречи с Таонгой, снова шевелится где-то ниже сердца. Она инстинктивно ненавидела толпу, любую, как и места, из которых не могла немедленно сбежать, а сейчас их придавили к заднему стеклу, и она едва могла повернуться так, чтобы видеть и Джайду, и Таонгу. Малийка по-прежнему сжимала её руку, их ладони вспотели, но Замиль уже не понимала, от жары или тревоги. Неужели по такой жаре к Рибату едет столько народу? И почему этот Амин не выбрал местечка поуединённее? Её глаза тревожно метались по лицам – в основном, мужчины, и не так много магрибцев, как можно было бы ожидать в самом сердце Суса. Зато хватает загорелых – мавританцы, малийцы, жители Чада и Аллах ведает кто. Внезапно её сердце ёкнуло и тревожно бухнуло куда-то вниз – на темнокожей руке, сжимавшей поручень, она увидела чёрный перстень на мизинце. Знак Ордена Верных, причём не рядовых его членов. Так, спокойно, спокойно, они тоже могут пользоваться транспортом, ничего необычного в этой встрече нет.
Замиль отвернулась к окну, инстинктивно стараясь спрятать лицо, и до неё долетели обрывки фраз, брошенных на северо-тунисском диалекте:
– Там они и собираются, мунафики… говорят, и сегодня, как в Аль Джазире… Марсала…
Несмотря на липкую жару, она почувствовала, как по коже пробежал мороз. Скосила глаза, но прямо перед ней, едва не упираясь локтем ей в бок, стоял плечистый бербер в серой джеббе рядом с закутанной по ключицы женщиной. Говорящие были за ними, и она видела только чью-то голову в куфие, но не понимала, один ли это из тех, кого она слышала. И где тот мужчина с орденским кольцом на пальце?
Автобус тряхнуло на повороте, она покачнулась, держась за поручень вдоль окна, послышались недовольные выклики, гудок клаксона, снова тихий гул голосов. Один из них произнёс слово «проповедник». Или ей показалось? Скосив глаза на Таонгу, Замиль поняла, что та тоже почувствовала что-то неладное, её и без того большие глаза были сейчас как будто на пол-лица. Она прижалась к стеклу в безнадёжной попытке показаться незаметной. Замиль хотела окликнуть её, просто чтобы почувствовать себя увереннее, но не решалась подать голос. Внезапно ей показалось, что она одна в полной врагов комнате, и сейчас все пальцы укажут на неё. Сердце подпрыгнуло и заколотилось, Замиль сжала зубы, подавляя желание отчаянно рвануться к дверям, хоть бы и по головам остальных, и выскочить из автобуса, как из ловушки, на полном ходу.
– Ты что, Замиль? – услышала она сбоку шёпот Джайды. – Тебе плохо? Здесь душно.
«Ещё выкрикни моё имя, дура!» – яростно подумала Замиль и резко наступила той на ногу. Джайда тихо охнула и, видимо, что-то поняв, замолчала. Автобус подъезжал в район старой Мадины.
Часть пассажиров вышла на первой остановке у крепости Рибат на углу, на площадке стало чуть свободнее, и Замиль смогла приблизиться к Таонге.
– Ты видела? Слышала? – прошептала она. – Неужели это орденские братья? Зачем они сюда едут и…
– Ш-ш-ш-ш, – Таонга резко оборвала её, – на следующей выходим и сразу за мной. И Джайду держи. Не отставайте.
Замиль до этого
