Ознакомительная версия.
– А как вы стали инязором, почтеннейший? – поинтересовался я. Неужели и здесь, в эрзянских лесах, произошла точно такая же история, как со мной в Киеве?
Но нет…
– Очень даже просто все было, – пояснил Василий Иванович. – Очнулся в лесу, пока огляделся, пока то да се… Потом уж двинулся куда глаза глядят, да так и вышел прямиком к Эрзямасу. Конечно, я не сразу понял, что попал на то же место, где всегда жил, только на тысячу лет раньше. Не сразу понял, что Эрзямас – это как раз то, что потом станет Арзамасом – моим родным городом. А там не успел я оглянуться – толпа навстречу валит, все кричат, радуются… Это меня народ встречал!
Оказывается, был у них здесь князь по имени Тюштя, – продолжал Василий Иванович. – Ну, судя по рассказам о нем, негодный был человечишка. Недоумок, одним словом. Он как раз бузы тутошней перепил и помер за полгода до моего появления. Его снесли сюда, в Священную рощу, все чин чином, он истлел, как положено. А через полгода вдруг я появляюсь собственной персоной, и все сразу признают во мне того самого Тюштю. Воскресшего, чудесно вернувшегося с того света. Вот и пришлось мне привыкать к роли вождя. Меня теперь все колдуном считают, раз я после смерти вернулся. Ну, и чудесами я, конечно, народ иногда балую – то самогону сварю и дам попробовать, то печку научу сложить. Тут до меня печек и не знали, а теперь понемногу стали присматриваться, как я у себя в доме соорудил. А пшенные оладьи? Это же старинное эрзянское блюдо, у нас в селе их все хозяйки готовили. А тут не умели еще делать, так я научил.
Василий Иванович пристально взглянул на меня.
– А ты тоже был на князя Владимира похож как две капли воды? – спросил он. – Как я на Тюштю?
Я согласно кивнул, и инязор поинтересовался:
– Тот тоже помер, да? И тебя князем признали взамен умершего?
Мне оставалось лишь молча кивнуть, не вдаваясь в подробности. Врать не хотелось, тем более чудом встреченному почти что современнику, и уж точно – товарищу по судьбе. Но ведь и не рассказывать же о том, как на моих глазах зарезали князя Владимира, каким бы он ни был? Не стоит об этом распространяться.
Послышалось чавканье лошадиных копыт по размокшей земле, и к нам подъехали Овтай с Блудом. Овтай был в овчинном одеянии мехом наружу, а Блуд до горла завернул свое тучное тело в шерстяной плащ темно-красного цвета, отчего сразу стал напоминать мне древнего римлянина-полководца.
Лица обоих были тревожны – мы слишком долго разговаривали наедине с эрзянским инязором.
Тюштя мрачно покосился в сторону помешавших нашему разговору, а я, поймав испытующий взгляд боярина, улыбнулся.
– Нам нужно еще кое-что обсудить с инязором, – сказал я. – Еще совсем немного осталось вам подождать. Мы не договорили о самом главном.
– На будущий год ты пойдешь войной на Корсунь, – заметил Василий Иванович, когда мы снова остались с ним наедине. – Возьми с собой Овтая. Парень рвется в бой, а кроме этого, все равно ни к чему не способен. Послал же бог муромскому народу такого глупого князя. Когда я учился в семинарии в Казани, мы очень интересовались, куда девался муромский народ, отчего он вымер и смешался с нами – эрзянами. Никто не знал ответа. Теперь-то я знаю причину, – усмехнулся Тюштя-Василий. – С такими князьями любой народ перестанет существовать.
– Овтай могуч, как дуб, и храбр, как лесной медведь, – повторил я слова, которые муромский инязор часто говорил сам о себе.
– Ну да, это правда, – согласился Тюштя. – Только глуп. Пусть лучше идет с тобой в поход на Корсунь – это всем будет полезнее.
– Откуда ты знаешь, что я пойду в поход именно на Корсунь? – спросил я. – И что такое эта Корсунь? Никогда не слышал. А тебе откуда известно?
В разговоре мы теперь свободно переходили с «вы» на «ты» и обратно, потому что не могли сами для себя решить: мы князья киевский и эрзянский или врач и школьный инспектор…
– Откуда мне известно? – усмехнулся в длинные сивые усы Василий Иванович. – А вы, юноша, в гимназии историю не проходили? Или в вашем две тысячи двенадцатом году уроки истории отменили? Или вы реальное заканчивали? Ну, там с историей похуже, но все-таки странно не знать про такое…
Удивительно было наблюдать, как заросшее полуседой бородой угреватое лицо инязора вдруг преобразилось, и в голосе Тюшти прорезались забытые, видимо, им самим педагогические нотки.
– Корсунь, сударь мой, – заметил он, – суть город на Черном море, известный нам под названием Херсонес. И этот греческий город взял штурмом князь киевский Владимир. А взяв его штурмом, был осиян Святым Духом и просвещен Им. Отчего в том же городе Корсуни принял святое крещение от руки греческого иерея. Вы что, юноша, и в Законе Божием этого не проходили?
– У нас в школах нет Закона Божьего, – пробормотал я, ошарашенный услышанным почти что предсказанием.
– Нет Закона Божьего? – удивленно переспросил Тюштя, а потом вздохнул: – Впрочем, чему же удивляться? Вот до чего довели Россию нигилисты… А ведь лучшие умы говорили, предупреждали. Злонравия достойные плоды!
– А вы тут зато трупы по деревьям развешиваете, – не к месту, но от смущения брякнул я. – Тоже вряд ли очень христианское дело.
– Я служу своему народу, – отрезал Тюштя. – Тому и такому народу, каков он есть сейчас. Стараюсь развивать его, чтобы приготовить его к лучшему будущему. Не могу же я в один миг объявить, что все языческие предрассудки отменяются и так далее. Тут даже моего колдовского авторитета не хватит.
Он вскинул голову, и тусклые глаза вдруг блеснули.
– А вам, юноша, – сказал он, – предстоит великое дело. Вы станете крестить Русь! И через Русь будут крещены все другие народы в этой части света. И мой эрзянский народ – тоже, хотя и со временем. Но начнете этот великий подвиг именно вы.
Тюштя помолчал, как бы спрашивая себя о чем-то, а затем озадаченно заметил:
– Странно, что для такого дела избран человек, который даже не проходил Закон Божий…
Вот именно в этом месте мы подошли к самому интересному. Все время с того самого момента, когда я внезапно оказался в Киевской Руси, меня не оставляла эта мучительная мысль: что произошло? Что это, какая неведомая сила забросила меня сюда? Для чего, с какой целью?
С кем я мог обсудить все эти вопросы? И вдруг такая чудесная встреча!
– Да, Василий Иванович, – волнуясь, начал я. – Вот вы сказали про то, что я избран… И вы, вероятно, тоже ведь избраны, не так ли? Ну вот, а что вы думаете о том, что с нами произошло? У вас есть какое-то объяснение?
Господин Пашков несколько мгновений тяжело молчал, подергивая поводья уставшего стоять на месте коня.
– Я здесь уже третий год, – наконец сказал он задумчиво. – Было у меня время подумать обо всем. Теперь мы можем с вами сравнить наши мысли и прийти к какому-то выводу. Так вот… Вы – русский?
Ознакомительная версия.
