– Ублюдки! Не дай бог, кто-нибудь из вас попытается прихватить хоть горсть зерна. Лично вспорю живот и спущу кишки в реку. – Кричал Грот стаду фуражиров.
– Гавкай гавкай, нам бы только до скотницы добраться, а там посмотрим, чей ножик острее. – Ворчал кто-то из толпы.
Людская масса двинулась вдоль реки, впереди шёл отряд из пятнадцати воинов, которым было обещано по одному эре* на двоих, в случае удачного завершения похода и по две, если будет бой.
(ore – скандинавское название весовой единицы в 1/8 марки. Скандинавская марка = 218,3 г)*
Грот был уверен на все сто процентов, что охрана давно разбежалась. Шум от лагеря стоял жуткий, и наверняка, какой-нибудь любопытный решит проверить, что ж там происходит, а обозрев тысячу воинов – пустится наутёк. Вскоре отряд дошёл до места, где затонули шнеки, на берегу лежало несколько трупов, стая ворон вспорхнула, прокричала что-то обидное и немного покружась, уселась на ветки деревьев. За поворотом, насколько Грот помнил, была небольшая отмель, которая вела вглубь леса к полянке.
– Почти пришли. Хальвдан, смотри по сторонам, не хватало ещё стрелу схлопотать. Новгородские стрелки белке в глаз бьют за сто шагов. – Свей пропустил вперёд нанятых охранников.
Через семьдесят шагов показалась небольшая полянка с остывшими кострищами, а ближе к лесу стоял огромный навес забитый мешками. Толпа нищих ринулась вперёд, расталкивая, друг дружку.
– Стоять! – Только и успел прокричать Хальвдан.
Земля перед навесом провалилась, десятки людей рухнули в яму, напарываясь на острые колья, вслед за этим, позади, рухнуло дерево, за ним ещё одно перекрывая выход с поляны смерти. Пятнадцать арбалетных болтов и несколько пуль сразили наёмников одновременно.
– Ааа! Не хочу! – Грот упал на попу и стал сучить ногами, пытаясь отползти назад, к поваленным деревьям.
– Кто хочет остаться в живых – не шевелиться! – Раздался голос из леса.
– Жить, жить. – Грот вскочил и, петляя как заяц, бросился наутёк, за ним побежали оставшиеся в живых паломники.
Свей споткнулся, зашиб колено, но нашёл в себе силы, снова поднялся и побежал. Впереди мчался обезумевший человек в рубище, прокладывая сквозь молодую поросль деревьев дорогу. Вдруг он упал, причём как-то странно, словно что-то ударило его по ногам. Тонкая капроновая верёвка была натянута по всему периметру поляны.
– Тебе же сказали не шевелиться. – Тихий юношеский голос прозвучал за спиной Грота.
Двадцать паломников, во главе со своим командиром попали в плен. Их посадили в землянку, вырытую невдалеке от ложного склада. Дверь подпёрли бревном, бросив предварительно узникам остатки каши, вываленных в корыто, да бочонок с водой.
– Пахом Ильич, надо спешить. Нам, ещё полверсты по лесу пробежать да знак Бренко падать, скоро начнётся. – Напомнил купцу, который старательно потрошил широкий пояс Грота.
– Погодь Лексей, вот! Смотри, как знал. – Ильич вытащил золотую пластинку. – У меня дома точно такая, в чулане схована.
– Покажи ка, … вот это номер. – На моей ладони лежал треугольник с вычеканенным глазом на его вершине.
– Как возвернёмся, мы владельца пояска на муравейник посадим, всё скажет. – Пахом потряс в воздухе поясом, и отшвырнул его в кучу доспехов и оружия, сложенных под ёлкой.
Сбыслав, Меша и Гаврила Алексич стояли перед Александром. Последние наставления перед атакой были даны и, полагаясь на воинское умение своего князя, новгородцы лишь кивнули головами. Русская рать была разделена на четыре отряда.
Конная дружина Ярославовича стала скапливаться на правом фланге, проскочить сквозь лес и ударить единым кулаком – было невозможно. Для этого, был придуман отвлекающий манёвр: – Гаврила Алексич, на тебя вся надежда, как можно больше шума, выскочил из леса, наскочил и сразу назад.
Солнце встало в зенит, протяжный вой волка вспугнул лесных птиц, двое дозорных, расположившись у самого леса, так и остались сидеть в теньке дуба. Столетнее дерево прошуршало листьями, приветствуя детей своей земли.
– Спасибо родной. – Ратмир погладил рукой кору дерева, вытер нож, подмигнул Сааве, который подбирал добрый топор, рядом со вторым убитым.
– Тревога! – Заорал Гунгир. – Старый кормчий, залез на крышу дома ижорца, с целью вырезать защитные руны, как со стороны леса блеснуло железо брони. Никто, кроме дежурного отряда облачён не был, значит – враг.
Лагерь всполошился, все ожидали возвращения паломников с продовольствием, а тут, совершенно с другой стороны, да ещё так не вовремя.
Фаси сидел на походном раскладном стуле в шатре и отбрёхивался от рыцарей, которые тонко намекали о необходимости получения аванса за доблестную службу. По условию найма, четверть была выплачена перед отплытием, вторая четверть должна была осесть в кошелях по прибытию на место, оставшаяся половина отдавалась в конце похода.
– Серебро на моей шнеке, как закончим насыпать вал, сразу рассчитаюсь. – Отдавать марки жутко не хотелось.
– Корыто с лопатами наверно потонуло, у меня течь до сих пор заделать не могут, а моя шнека самая крепкая из всех. – Рыцарь в щёгольской шёлковой рубахе пренебрежительно окинул собравшихся взглядом.
– Рагнар правильно говорит, без лопат ни рва, ни вала в ближайшее время нам не видать. А значит и обещанной платы. Ярл, платить надо сейчас, как обещал. – Голос с сильным швабским акцентом раздался из угла шатра.
Фаси прислушался, зычный голос своего старого друга он не спутал бы ни с чьим, Гунгир мог орать в шторм, да так, что на носу было отчётливо слышно. Однажды, в лесу, на охоте кормчий своим рыком отогнал разярённого медведя, который чуть не прибил неловкого оруженосца. Ульф часто вспоминал тот неприятный момент в своей жизни, и очень гордился своим другом.
– А ну тихо! Вы слышали?
– Тревога! – Гунгир прокричал ещё раз и ловко сполз по крыши домика на землю.
Двадцать два ушкуйника во главе с Гаврилой Алексичем высыпали из леса, крича и размахивая топорами, обрушились на свеев, которые побросав колышки с верёвками, бросились к лагерю. Розовощёкий монах успел ойкнуть и упал на землю, лишившись чувств.
– Господи! Сколько же их тут. – Гаврюша окинул взглядом кишащий людьми свейский лагерь, и внизу живота стало неуютно. Вроде, когда смотрел из леса, неприятеля было в разы меньше.
Свой меч Алексич обнажил, да вот только воспользоваться им не пришлось. Шесть полуголых тел лежали на земле. Гаврила попятился назад, первая часть плана выполнена, внимание привлекли, теперь обратно в лес.
– Мммы. – Новгородец наступил на лежащего ничком на траве монаха, тот пришёл в себя, попытался заорать от боли, но вовремя зажал рот рукой, – притворившись убитым.
