Ознакомительная версия.
Порой Лидочка исподлобья посматривала на парня в кожаной кепке, как бы желая показать ему, что он виновен в эпизоде с крысой, но, конечно же, ни в чем его не убедила – парень равнодушно смотрел в окно и на взгляды Лидочки не реагировал. А Лидочка понимала, что даже если она сейчас встанет, укажет перстом на молодого человека и обвинит его в маленькой житейской драме, то, во-первых, никто ее не поймет, во-вторых, никто не поверит, и, в-третьих, если даже и поверит, то останется равнодушным к тому, что уже стало древней историей для всех пассажиров вагона.
Но в конце концов Лидочка не выдержала и сказала своей соседке, не глядя на человека в кожаной кепке:
– Я знаю, почему убежала крыса.
– Почему? – Соня обрадовалась, что Лидочка наконец-то вступила с ней в разговор, – ее смущала неотзывчивость Лидочки.
– Вон тот парень у дверей кинул в нее жвачкой.
– Вполне возможно, – сразу согласилась Соня. – Мы живем в обществе, где понятия добра и зла перемешались. Зло правит нами.
Лидочка подумала, что краснощекая Соня похожа на школьную учительницу. У нее был профессиональный тон.
– Чего он хотел? – додумала вслух Лидочка.
– Он мог в меня попасть, – Соня состроила жалобную мину, маленький носик даже покраснел, – своей слюной. А что, если он болен СПИДом?
Это был странный вывод. Лидочка обернулась и встретилась глазами с молодым человеком, который запрокинул голову назад, обнаружив под козырьком черные томные глаза.
Он не отвел взгляд, и Лидочке почудилось осуждение, – может, он обладает таким невероятным слухом, что услышал, о чем они с Соней говорили? Это было немыслимо.
– Они снимают квартиры вокруг Москвы, – сообщила Соня. – Город буквально в осаде.
Лидочка поняла, что соседка имеет в виду «лиц кавказской национальности» – этим гнусным эвфемизмом пользовались даже члены правительства, ибо в нем скрывалась смесь опаски перед организованной сплоченностью чеченцев или, скажем, осетин и презрения великого белого человека к черноволосым кавказцам. Обыватель как бы мстил им за то, что грузины столько лет правили Россией и делали это столь уверенно и жестоко. Может, из-за этого в конфликте грузин и абхазцев многие россияне внутренне были на стороне абхазцев, а наемники из казаков в абхазской армии бились с грузинами не только за хорошие деньги.
Парень кавказской национальности отвернулся и снова посмотрел в окно.
Лидочка подумала: было бы хорошо, если бы он сошел раньше.
– Вам далеко? – снова спросила Соня.
– Мне через одну, в Переделкино, – сказала Лидочка.
– Молодец, – сказала Соня, как будто Лидочка правильно ответила урок, – мне тоже там выходить.
И, несмотря на недавнее желание поскорее отделаться от соседки, Лидочка искренне обрадовалась: Соня выходит вместе с ней, потому что в ней уже созрела внутренняя уверенность, что парень с крючковатым носом тоже едет в Переделкино и что он каким-то образом угрожает Лидочке.
Наверное, десять лет назад, нет, меньше – пять лет, Лидочка не обратила бы внимания на этого парня, по крайней мере, не заподозрила бы угрозы. Какая может быть угроза средь бела дня, когда вокруг люди? Да и кому нужна женщина средних лет и скромного вида? Но пять лет назад людей не расстреливали вот так, запросто у подъезда собственного дома, и в газетах не констатировались очередные убийства очередных банкиров и директоров. Казалось, что даже убийцы перестали бояться кары – масштабы преступлений маньяков стали теперь исчисляться десятками жертв, и это тоже стало привычным.
Лидочка не связывала того кавказского парня с ночными событиями у дома – к тому не было никаких оснований, но существовало какое-то внутреннее сходство безнаказанности. Лидочке показалось даже, что в мимолетном взгляде, брошенном на нее парнем с крючковатым носом, была наглая угроза, с какой кот смотрит на полузадушенную мышь, с которой еще не наигрался.
Поезд затормозил у занесенной снегом платформы – снег был настолько утоптан по краю, что легко было скользнуть под вагон, и углублен тропой по середине открытой платформы. Железные дороги сдавались разрухе последними, но сдавались и они. Платформы перестали убирать, ступеньки лестниц провалились, у единственного телефона-автомата была оторвана трубка, а бетонный забор, за которым тянулся густой высокий лес, частично рухнул – бетонные квадраты углами высовывались из снега.
– Вам с платформы направо? – спросила Соня.
– Да, – согласилась Лидочка.
Сердце сжалось – парень в кожаной кепке сошел с поезда и сразу стал виден, когда несколько человек, также покинувших электричку, потянулись к началу платформы, где была лестница.
Парень и не думал скрываться. Он словно поджидал Лидочку. Но на нее не смотрел.
– Он мне не нравится, – сказала Соня, как будто угадав мысли Лидочки. – Мне кажется, что он за нами следил. Кстати, у меня есть газовый баллончик. Вы не возражаете, если я его приготовлю к бою?
– Нет, не возражаю, – ответила Лидочка. С Соней ей стало как-то спокойнее. К тому же выглянуло солнце – февральское, еще холодное, но совершенно настоящее, светящее с синего неба, цвет которого был интенсивен из-за снежного царства вокруг. Загрохотала, набирая скорость, электричка и скоро унесла с собой не только грохот, но и все остальные звуки, словно высосала их из воздуха. Лидочка обернулась: парень с крючковатым носом стоял на платформе, разглядывая верхушки сосен. Женщины прошли так близко от него, что Лидочка заметила даже наклеенный на его щеке кусочек пластыря.
– Я надеюсь, что нам по дороге, – сказала Сонечка. – Вы меня взволновали этим чеченцем.
– Почему чеченцем? – спросила Лидочка, уже догадываясь об ответе.
– Они все чеченцы. Или азербайджанцы. Им дома не сидится, а мы, лопоухие, – лучшая в мире добыча. Толстые зайчики, грабь – не хочу.
Лидочка хотела было рассказать Соне, что на рассвете она видела, как убили человека, но спохватилась – получилось бы, что она как бы соглашается с Соней, а она не была с ней согласна. И Лидочка понимала, что в иной ситуации была бы даже рада отвязаться от Сони, существа мелкого, завистливого и питающегося не столько колбасой, сколько сплетнями и суевериями. Но сейчас она была даже благодарна Соне за то, что та мелко, как болонка, семенит рядом, – Лидочке хотелось оглянуться и посмотреть, следует ли за ними тот парень, но надо было заставить себя не оборачиваться. Даже если он идет сзади, он не должен догадаться, что Лидочка его боится, потому что, вернее всего, он очень хочет ее испугать. И только ли испугать?
– Вы не в Дом творчества писателей идете? – спросила Соня.
– Нет. Мне нужны дачи «Мемориала», за Домом творчества направо.
Ознакомительная версия.
