- А вот об этом забудьте, уважаемый Василий Михайлович. С броненосца вы теперь сойдёте на берег нескоро.
- Да о чём речь, Николай Оттович, я всё прекрасно понимаю. Правда, кроме одного: как вам вообще удалось добиться моего назначения на такую высокую должность? До самого последнего момента не верилось...
- О-хо-хо! - подумал про себя Эссен, - А мне-то как не верилось! И сколько пришлось сделать, чтобы подобное для флота чудо состоялось...
Перед мысленным взором каперанга пролетели события последних недель:
Вирен не предложил не только коньяку, но даже чаю. Признак был нехороший. Но если уж взялся за гуж... - делай, что собирался!
- Как себя чувствуете, Роберт Николаевич?
- Спасибо, для моего состояния - неплохо. Вы пришли моим здоровьем поинтересоваться, Николай Оттович? - в голосе адмирала скрипел явный сарказм.
- И этим тоже, - Эссен не позволил себе обидеться. - Ваше превосходительство...
- Оставьте. И... Извините, - Вирен понял, что перегнул палку в своём недоверии и подозрительности. - Слушаю вас. Просто так вы бы ко мне не пришли. Я прав?
- Разумеется. Не от хорошей жизни я вас побеспокоил. В общем, если сразу брать быка за рога: вы, вероятно в курсе, что у меня на "Пересвете" в бою погиб мой старший офицер? Аполлон Аполлонович страшно обгорел и не дожил не только до Владивостока, но и до ночи после боя.
- Несомненно, такое я не могу не знать, а, зная - забыть.
- А теперь следующее: у меня на броненосце осталось только четыре лейтенанта, которые в обозримое время смогут воевать. Мне нужен старший офицер, хозяин кают-компании. Но и артиллерист со штурманом меня вполне устраивают как специалисты, и я не хочу сейчас, во время ещё не оконченной войны менять их на других.
- Да кто вас заставляет, Николай Оттович? Вам пришлют нового старшего офицера...
- Откуда пришлют? С Балтики? С Чёрного моря?
- Да какая разница?
- А разница в том, что не примет кают-компания, состоящая в значительной степени из офицеров бывших под огнём, прошедших через ад Цусимы, похоронивших в море своих товарищей по оружию, извините за цветистую метафору, начальника "не нюхавшего шимозы". Я не прав?
- Но есть же правила, ценз... Хотя... Вы во многом правы, Николай Оттович. Но есть ведь законы.
- Так война же идёт! До крючкотворства ли теперь? Сейчас только один закон - победить! И пусть сейчас перемирие, но мы должны быть готовы воевать. А воюют не только пушки и машины. Воюют люди.
- Не надо меня убеждать в том, с чем я и так согласен, - Вирен разволновался и стал не только цедить слова сквозь зубы, но и весьма энергично "говорить". Как следствие - шов на щеке слегка разошёлся и бинт, стягивающий лицо, потихоньку набухал сочащейся из раны кровью. - Вы чего от меня хотите-то?
- Я хочу назначить старшего офицера по своему усмотрению. Хотя бы исполняющим обязанности.
- Ну, так неужели это требует такого накала эмоций? Подавайте рапорт и, почти наверняка, его утвердят.
- Парню двадцать четыре года, - Эссен с лёгкой иронией посмотрел на адмирала. - Утвердят?
- Сколько? Двадцать четыре? Старшим офицером броненосца? Николай Оттович, побойтесь бога! Кто такой этот ваш протеже?
- Тот самый лейтенант, которому вы соизволили лично повесить на грудь своего "Георгия". Соймонов. Роберт Николаевич, поверьте мне как командиру корабля: его примут. Его уважают офицеры и слушаются матросы. Пусть он молод, но он настоящий офицер. Он справится.
- Нет, подождите! Есть же, в конце концов, правила, традиции, ценз...
- А разве по правилам мы с вами атаковали японцев двадцать седьмого января? Вы на "Баяне", а я на "Новике". Весь японский флот. Крейсерами. Вы считаете, что мы тогда поступили неправильно?
А прорыв из Артура? А затопление "Севастополя"? Уж тут точно вопреки всем правилам мы действовали. Вы хоть раз пожалели об этом?
- Николай Оттович, - снова перешел на шепелявящий шепот Вирен. Казалось, разговор задел его за живое, но он мог только сверкать глазами, цедя слова сквозь зубы из-за ранения - Вы, вот, за лейтенанта просите... Я сам что ли, по-вашему, не понимаю сложившуюся ситуацию? По цензу, чтобы стать капитаном второго ранга надо почти пять лет в походах лейтенантом провести. А чтобы первого - человек должен год старшим офицером побыть и, главное, - год командиром корабля второго ранга. Но вы посмотрите вокруг, - Вирен кивнул в сторону распахнутого иллюминатора, - Корабли в гавани с виду больше на металлолом плавучий похожи. И экипажи у них такие же некомплектные - одних командиров кораблей первого ранга в бою погибло восемь! Четверо со своими кораблями, а остальных на кого заменить? Шеина, Серебряникова, Дабича, Егорьева? И еще серьезно раненых Щенсновича, Юнга и Бухвостова? Так что всех капитанов второго ранга, кого только можно повысить, отправим командовать броненосцами и большими крейсерами. Но других офицеров выкосило ещё сильнее. И даже если мы, опять же, дадим чины всем проходящим по цензу лейтенантам, проблему это не решит! Всё равно лейтенантов ставить на должности старших офицеров придётся, да и миноносцами, похоже, теперь будут командовать только лейтенанты... Пришлют еще, говорите? С Балтики? С Чёрного моря? Так некого оттуда больше присылать! И так уже пришлось ветеранов русско-турецкой из отставки выдергивать[3]. Остались только корабли третьей эскадры, которых "грабить" нельзя и гардемарины на "Минине"... Вы только об этом не особо на эскадре распространяйтесь. Так что пусть пока исполняет должность ваш Соймонов. Временно исполняет. И только в том случае, если вы лично гарантируете мне, что это действительно самая подходящая кандидатура.
Теперь Эссен уже мог гарантировать адмиралу, что Василий действительно самая подходящая кандидатура... А ведь когда он предлагал должность лейтенанту, всё это было чистой воды авантюрой и блефом. Буквально до вчерашнего дня.
- Господа! - начал разговор командир "Пересвета" со своими старшими артиллерийским и штурманским офицерами, лейтенантами Черкасовым и Тимирёвым, - Я прошу вас меня простить, что не назначил исполнять обязанности старшего офицера кого-то из вас. Простить и понять меня: вы оба, хотя бы на период войны, до зарезу нужны мне на своих должностях. Такого артиллериста как вы, Василий Нилович, я не найду нигде, а броненосец должен стрелять и, чёрт побери, попадать. Вы же, Владимир Сергеевич, знаете Японское море и его окрестности как никто.
- Николай Оттович, да полноте, какие обиды? - Черкасов совершенно искренне удивился. - Вы командир, вам и решать, кому и кем быть на корабле. Даже странно слышать. И обидно. Я на самом деле хочу быть у своих пушек. Уж во всяком случае, до победы над японцами.
