Вот, и себя похвалил. А баранина дрянь — переварена. С утра, что ли в котёл вкинули?
— Придёт — погляжу.
Володша — дурак и не лечится. В льноводстве это называется «межеумок». Я, как опытный ныне льновод, могу точно сказать. Повторять собственное утверждение без модификации аргументации — глупость. Попытка надавить голосом, статусом… Бедненький. Я уже объяснял — у меня к вятшим — пиетета нет. Наоборот: как вижу корзно — так рука к оберегу тянется. Хоть какому, но — потяжелее. А уж после проблем с его нурманами…
А ведь это, возможно, причина: после игр Эрика, ныне покойного, с Лазарем — выдать тому боярскую шапку… не кошерно. Причём — в обе стороны.
«Кто нурманам попку подставляет — тому князь шапку надевает». Или: «кто нурманам не даёт — тому князь мозги е. ёт». Учитывая наше исконно-посконное филологическо-интеллектуальное богатство… Не только частушки — былины сложат.
«О! Ты гей еси, добрый молодец?
Держишь путь куда, спотыкаешься?
То ли попку стер, то ли в стельку пьян?
Из каких краев к нам сподобился?».
Из княжеской баньки. Где набродь всякая… краёв не видит.
Сам дурак: нефиг своих гридней распускать-потворствовать.
Войско вернётся в Тверь, и Володше придётся «нагибать» Лазаря. В прямом и переносном смысле — чтобы сохранить авторитет своей дружины у земских. Чтобы никто не пытался «выше головы прыгнуть» — не исполнить слово княжеское, не уважить слуг его верных…
«Не судите о господах по слугам их» — верно.
Но — потом. Когда слуг уже засудили.
Баранина — так себе. Поэтому «перцу добавим» — в беседу.
— Дозволь слово молвить, славный князь Андрей Юрьевич. Князь наш Володша Василькович, видать, сильно притомился в нынешнем бою. Видать, великое множество басурман да поганых порубил он. В поте лица своего. От чего и говорит не подумавши. Боярич Лазарь лежит ныне с перебитой ногой. Как же он придёт? Это тебе, Володша, впору к раненому герою сходить, награду вручить, воинов славных словом добрым поддержать. Хоругвь дралась яростно. Не раненых — один только и есть. Для боя гожих трое осталось всего. Из двадцати. Парни за честь твою княжескую животов своих не пожалели. А тебе жаль задницу свою поднять да полверсты прогуляться?
Сорвался. Психанул. С князьями так… а учитывая некоторые известные обстоятельства насчёт задницы… и циркулирующие насчёт самого Володши гипотезы… Сразу рубить будут или как?
Всё княжьё и рты по-раскрывало. Так нельзя! Не по вежеству! Да за такое…!
Андрей чуть наклонился вперёд и впился в меня взглядом.
В тот раз я впервые увидел знаменитый «иссушающий» взгляд Боголюбского. Князь наклонился вперёд всем своим, хоть и невеликим, но крепким широким телом с видимой асимметрией плеч — правое больше и выше левого. Неестественно, из-за больных позвонков шеи, откинул назад голову и распахнул свои «бабушкины» чёрные глаза. «Узенькие татарские щёлочки» — верно. Обычно. Но в мгновения особенного внимания, особого вглядывания в нечто близкое — глаза у князя Андрея распахивались… «по-гречески». Не тёмно-карие как у большинства половцев, не светлые, как обычно у славян, но иссиня-чёрные. Очень глубокого бархатного оттенка. Неожиданно большие, круглые. Совершенно неуместные, противоестественные на этом скуластом, чуть татарском лице с простенькой русской бородой по кругу.
В Европе и в Святой Руси чёрные глаза считаются признаком чертовщины, колдовства, сглаза. «Чёрный зрак». Как в Китае — светлые. Но кроме цвета, размера, формы было ещё и выражение лица, отсутствие мимики, моргания. «Гипнотизирующий взгляд змеи». «Бандерлоги! Хорошо ли вам видно?». Чувство, что тебя туда, в бесконечную чёрную пропасть, втягивает. Выпивает и иссушает. Раздевает, выжимает, выкручивает. Душу и мысли. Все.
Позже, от сподвижников князя Андрея, услыхал я, что такое чувство — не моё личное, но общее. Крепкие смелые мужи, бояре и воеводы выходили от князя, держась за сердце, вытирая со лба пот хладный. «Лучше лишний раз в атаку сходить, чем с Бешеным Китайцем в гляделки играть».
Андрей о своём свойстве этом знал и использовал. Инстинктивно подбирая декорации — богатое, чёрное с золотом убранство княжьих палат в Боголюбове, полутьма с недостаточным, пляшущим освещением, беседа — с глазу на глаз… На моё счастье, в тот раз обстановка была… полевая. Довольно светлый вечер, множество народа, кусок баранины во рту… А позже — я уже знал и был готов.
Махнёт сейчас Боголюбский ручкой — будет Ванюше бздынь. Через усекновение головы. У него это быстро: только колоду подходящую приглядят и… Вот уж в прямом смысле: тяп-ляп. Топором — «тяп», мозги — «ляп».
А подарок мой? Та девка-наложница? Отдариваться-то покойнику как будешь…?
Но у Андрея другие мысли в голове:
— Значит, побили сильно? А ты теперь свою хоругвь поведёшь? Из смоленских стрелков? Что скажешь, сотника Рябины сынок?
Уже доложили. О приходе моих рябиновских.
Факеншит! Я — людей вижу. Чарджи, Ивашко, Любава… Конкретных, отдельных, своих. А он — группу из «них всех».
Расклад… Присутствие в собственных боевых порядках вооружённой группы из элитного подразделения армии вероятного противника…
Что сбор информации, шпионаж — и к бабке не ходи, но демонстративно заявленная команда из состава отряда специального назначения…
Аким иногда вспоминал об участии своих стрелков в… в специфических операциях. Его люди не только в общем строю в Переяславском бое стояли. Точнее — никогда в общем строю не стояли! Стрелков с копейщиками не смешивают — мешают они друг другу.
Моя хоругвь — силовая поддержка… чего? Проведения диверсии? Ликвидации кого-то из верхушки? Князья не только командиры, но сюзерены… Война — войной, а вот смена владетеля… под шумок… Или — контакт с эмиром и участие в будущих мирных переговорах…? Или — их срыв путём провокации…?
Для смоленского князя — далековато. Но Роман «держит руку» своего отца. А Ростик не менее «долгорукий», чем Долгорукий. Тоже тянется. Из Киева в Залесье. А Рязань уже пытается уйти из-под Суздаля в прямое подчинение к Киеву…
— И объясни батюшке: откуда у тебя торк в отряде?
Оп-па… Княжич голос подал. Изяслав Андреевич. А почему живой?
А потому что — двоечник. Я. Поверил непроверенным данным.
«Ложное знание» — у историков где-то попалось, что старшего из сыновей Андрея ранят в этом походе. От чего он и умрёт. Что я Манохе и втирал давеча. А он умрёт в октябре. Следующего года! Потому что русские летописи считают не года, а — «лето». Которое начинается в марте. А сами летописи бывают «мартовские», а бывают «ультрамартовские». И я из-за этой летописной чехарды во вражеского агента превратился. Причём — некомпетентного!
