Ознакомительная версия.
После войны Зоя окончила институт Красной профессуры, и вскоре ее назначили деканом одного из факультетов сельскохозяйственной академии им. Тимирязева. Владимир же был направлен на работу в ОГПУ. Брак свой они оформили официально, однако детей у них не было. Возможно, это явилось одной из причин разлада в их отношениях. После почти десяти лет совместной жизни Зоя с Владимиром расстались. Вскоре бывший муж встретил другую женщину, они поженились, и через год у них родилась дочь. Тем не менее, Владимир с Зоей продолжали поддерживать между собой связь. Они часто звонили друг другу, а иногда даже встречались. (Именно бывший муж, который к тому времени работал в центральном аппарате НКВД, помог Зое вызволить племянника из интерната для детей врагов народа).
Расставшись с мужем, Зоя целиком посвятила себя работе. Защитила сначала кандидатскую, а затем докторскую диссертации. Написала две книги и постоянно печаталась в научных журналах.
Лере у тете Зои жилось хорошо. Все неистраченные материнские чувства тетка излила на племянника. Одевала с «иголочки», закармливала деликатесами и при этом умудрялась понапрасну не баловать его и воспитывала в строгости. Она взяла за правило каждый вечер проверять Лерины школьные домашние задания и попутно рассказывать о многих интересных фактах, касающихся изучаемых тем.
Накануне первого учебного дня в новой, московской школе тетя Зоя посадила Леру перед собой и, строго глядя ему в глаза, начала твердым голосом:
– Запомни, теперь ты не Валерий Николаевич Лопухин, а Валерий Владиславович Воронков. Я, Зоя Владиславовна Воронкова – твоя мать. Отца у тебя нет.
Тетя Зоя замолчала, продолжая пристально вглядываться в Лерино лицо. Мальчик вытаращил на тетку удивленные глаза.
– Почему? – тихо спросил он.
– Таково было условие. Иначе тебя не отпустили бы из интерната. И вот еще что, – продолжила тетя Зоя после небольшой паузы, и Лера почувствовал, как дрогнул от волнения ее голос, – постарайся называть меня мамой. Хотя бы при посторонних.
С того дня так и повелось: при посторонних Лера называл тетю мамой, а когда они оставались одни, звал по-прежнему тетей Зоей. Три последующих года пролетели незаметно без каких либо значительных событий в Лериной жизни. Потом грянула война. Из длинного ряда событий, связанных с войной, три из них наиболее ярко запечатлелись в памяти мальчика. Первое случилось в октябре сорок первого. Тогда прямо на улице, на глазах у Леры патрулем НКВД был расстрелян паникер. Двое молодых, здоровых милиционера долго и безуспешно пытались поставить паникера, щуплого на вид мужичонку лет пятидесяти, к стене дома. Мужичонка визжал истошным голосом, извивался всем телом, пинался и кусал милиционеров за руки. Несколько минут начальник патруля, пожилой, грузный мужчина, молча наблюдал за потасовкой. Вдруг он резким движением выхватил из кобуры пистолет и, шагнув к арестованному, в упор произвел в него несколько выстрелов. Паникер упал на асфальт, однако еще с минуту продолжал скулить и сучить ногами. Через полчаса приехала кузовная полуторка. Убитого, словно мешок с песком, закинули в кузов, и полуторка уехала.
Второе событие произошло весной сорок второго года. Вечером Лера сидел за столом с открытым учебником геометрии, пытаясь разобраться с домашним заданием. Тетя возилась на кухне, готовя ужин. В этот момент раздался звонок, а затем сильный стук во входную дверь. Тетя бросилась открывать. На пороге стояла соседка, Галина Тимофеевна. В опущенной руке у нее был зажат исписанный лист бумаги. Леру поразил взгляд Галины Тимофеевны. Стеклянный, смотрящий прямо перед собой и, в то же время, в никуда.
– Что случилось, Галя? – тетя осторожно коснулась плеча Галины Тимофеевны. От этого прикосновения соседка вздрогнула. Ее взгляд, несколько раз метнувшись из стороны в сторону, нашел тетино лицо.
– Миша убит, – чуть слышно прохрипела Галина Тимофеевна и вдруг повалилась на пол и судорожно заскребла по паркету ногтями, словно вознамерилась содрать с него остатки давнишней полировки. Из груди у нее вырвался страшный звериный вой, от которого Лере захотелось бежать без оглядки.
Пока тетя Зоя хлопотала над соседкой, получившей извещение о смерти сына, Лера забился в угол дивана, сжался в комок и дрожал всем телом так, будто его окунули с головой в прорубь и оставили затем лежать на льду в лютый мороз.
Третье событие случилось летом сорок четвертого. Тогда по радио жителей Москвы заранее оповестили, что в воскресенье по улицам столицы проведут колонну пленных немецких солдат. Лера с утра побежал к своему другу Витьке Голованову. Витька жил на Садовом кольце, и окна его квартиры выходили на проезжую часть, туда, где должны были проходить пленные немцы. Глядя с Витькиного балкона на колонны бывших вояк, Лера испытывал двоякое чувство. Конечно, он был горд за свою страну, за свой народ, громящих фашистских захватчиков. Но, с другой стороны, к нему в душу закрадывалась обида, что в этой битве отказано участвовать его отцу, который достойно (в этом Лера нисколько не сомневался) мог бы постоять за честь Родины.
В 1946 году Валерий закончил школу и поступил в МВТУ им. Баумана. Вступительные экзамены он сдал на отлично и, тем не менее, до последнего момента не был уверен, что будет зачислен в училище, поскольку в тот год при поступлении в ВУЗы преимуществом пользовались бывшие фронтовики. Летом того же года, уже будучи студентом «бауманки», Валерий пережил первую в своей жизни интимную связь. Случилось это так. Тетя Зоя уехала на неделю в Ленинград, навестить дальних родственников, оставив племянника одного в квартире. Как-то вечером раздался звонок в дверь.
– Привет! Зоя Воронкова здесь проживает? А ты кем ей приходишься? Сын? Очень хорошо!
Ярко накрашенная женщина лет сорока пяти с вещевым мешком на плече, бесцеремонно отодвинув Валерия в сторону, шагнула через порог.
– А где она сама?
Незнакомка вперила в Валерия испытующий взгляд, будто подозревала его в убийстве собственной матери.
– Она в Ленинграде. Вернется через четыре дня, – робко пробормотал Лера.
– Меня зовут Калерия, – смягчила взгляд женщина, – Калерия Ивановна. Я Зоина фронтовая подруга. Вместе на Гражданской в окопах вшей кормили.
Она огляделась по сторонам.
– Стало быть, ты один здесь хозяйничаешь?
– Один, – кивнул головой Валерий.
– Ну, тогда я поживу у тебя пару дней. Не возражаешь? – и, не дождавшись ответа, тут же спросила, – где у вас можно помыться? Я прямо с вокзала. Двое суток в вагоне тряслась.
Лера провел гостью в ванную комнату и выдал ей чистое полотенце.
– Тебя как зовут?
Ознакомительная версия.
