крыше. Может, это и выглядело со стороны странно.
— Это правда — про Иешуа? — Корнелия подошла ближе, я почувствовал какой-то тонкий цветочный аромат — Маме на днях снился этот иудей — проповедник.
— Я должен идти! — я с трудом вернулся из омута девичьих глаз, направился к двери.
Надо как-то исправить то, что я натворил. Хотя бы спасти оставшихся. Как? Обращусь к Лонгину. Он мой должник. Если Понтий не даст солдат — поможет центурион.
— Мы еще увидимся, Марк — донеслось мне в спину, и в голосе Корнелии не было ни капли сомнений.
— Ты знаешь, как меня зовут? — обернулся я в дверях к девушке.
— Теперь знаю — дочь Понтия улыбнулась, поправила складку столы на высокой груди. Да она со мной флиртует! Нашла же время, кокетка…
Я вежливо кивнул и быстрым шагом, почти бегом двинулся по коридору, по которому меня вели к Понтию.
— Не так быстро, Юлий! — на моем пути снова оказался тот самый толстяк в тоге, что вел по закоулкам дворца — Удели-ка мне немного времени.
Чиновник выпростал руку из складки тоги, показал мне золотой жетон с летучей мышью и ликторским топориком.
— Я Гай Руф Тиллиус. Ликтор фрументариев в Иудее.
А вот и спецслужбы нарисовались…
* * *
— Где твои фасции [2], ликтор? — поинтересовался я, когда мы зашли в небольшую комнату больше напоминающую кабинет. Шкафы со свитками, стол, на нем карта Иудеи и Идумеи. Судя по отметкам, вокруг Иерусалима находилось сразу два крупных подразделения. Легионы? Похоже, Понтий стягивал к столице воинские части.
— Фасции носят ликторы магистратов — усаживаясь в кресло произнес Гай и кивая мне на стул без спинки рядом — А ты, Марк, глазастый. Тиллиус перевернул карту на столе, убрал разбросанные свитки. — Рассказывай!
— О чем? — я обошел стул, глянул в окно. Створки решетчатых ставен мотало сквозняком, они хлопали по стене. Во дворе наблюдалась суета. Рабы спешно грузили седельные сумки на лошадей, а мешки и корзины в повозки, запряженные быками. Я просто кожей чувствовал как утекает время. В городе волнения, успею ли я спасти апостолов?
— Марк, не заставляй меня прибегать к крайним мерам — толстяк нахмурился, вытащил из под стола миниатюрный арбалет. Взведенный и заряженный небольшой стрелой. Наконечник ее масленно блестел. Яд…?
Я посмотрел в глаза «безопасника», усмехнулся.
— Если выстрелю в ногу — предупреждающе качнул арбалетом Гай — вытяжка из аконита сразу не убьет, сначала еще помучаешься.
— Похоже в этом доме не только Корнелия подслушивает — произнес я и резко ускорился. Вселенная опять словно «встала на паузу», а зрачки Тиллиуса начали медленно расширяться. Но ликтор только еще потянулся к спусковому рычагу, а я уже оказался у стола и выхватил из арбалета стрелу.
Надо отдать должное Гаю — он оттолкнулся ногой и кувыркнулся назад, выхватывая из под тоги кинжал. Даже не думал, что толстяк окажется столь резвым.
— Стой! — я повелительно поднял руку, добавив в голос силу Слова. И Тиллиус словно на стену наткнулся. Опустил руку с кинжалом, выпрямился. Словно по стойке «смирно» встал.
Я спокойно уселся на стул, лизнул наконечник. Мне было даже любопытно, как на меня подействует яд. Я чувствовал как энергия переполняет тело. Мало что могло мне сейчас повредить. Во рту появился странный вяжущий вкус, на какое-то мгновение все поплыло перед глазами. Но слабость быстро закончилась.
— Садись — я кивнул Гаю на перевернутое кресло — Как говорят у одного далекого народа — в ногах правды нет.
— Это в каком же народе? — ликтор отмер, поставил кресло на ножки, осторожно присел на самый краешек.
— Далеко, за землями скифов — я тяжело вздохнул. Если история пошла совсем по другому пути, смогут ли теперь славяне призвать Рюрика?
— И что значит эта пословица? — поинтересовался Тиллиус.
— У этого народа был обычай бить провинившихся по голым ступням палками — пояснил я, вкладывая стрелу обратно в арбалет — Под этой пыткой люди от боли брали на себя любую вину, даже чужую. Вот и говорят, что в «ногах правды нет».
Ликтор в удивлении покачал головой, поерзал в кресле. Ага. Не привык чувствовать себя на месте допрашиваемых.
— Как ты подслушал нас? — спросил я, сплевывая на пол. Вяжущий вкус во рту был очень неприятным.
Тиллиус поморщился от моего неуважительного тона, но послушно откинул рукой занавеску в стенной нише. Там находилось с десяток слуховых трубок.
— Весь дворец ими опутан? — я кивнул на трубки.
— Да — ликтор тяжело вздохнул, засунул кинжал под тогу — Марк, скажи честно. Кто ты? Еще вчера ты был простым легионером. Весельчак, душа компании. Мой человек приглядывал за тобой по просьбе матери, но никаких приказов на твой счет Тиберий точно не отдавал! Ты из побочной линии Юлиев, даже Ливия Друзилла, пусть она вечно пребудет в Тартаре, успокоилась на ваш с Эмилией счет. Но твои слова про заговор Сеяна…
Тиллиус хрустнул пальцами и замолк, давая мне возможность самому закончить фразу.
Я на автомате глянул на свое запястье. Привычных часов там ожидаемо не оказалось. Черт, сколько же сейчас времени? Как они вообще здесь без часов живут?!
— Зачесалась шея от таких новостей, Гай? — хмыкнул я — Одно дело когда тебя попросили приглядеть за сынком опальных патрициев, которого прячут в 6-м легионе, а другое дело Сеян. За такое утопят в выгребной яме и не поморщатся. Да? Сообщишь своим — а вдруг они тоже в заговоре? Не сообщишь — все может стать еще хуже.
Ликтор побледнел, но взгляда не отвел. Сильный мужик. Не робкого десятка.
— Так кто ты, Марк?!
— Как там Назаретянин Пилату ответил? Всяк кто от истины, слушает гласа моего!
Тиллиус как то странно вильнул взглядом. Я обостренным восприятием почувствовал эту фальшь в его реакции на мои слова, мигом вцепился в нее:
— В глаза! Я сказал: в глаза смотри! — добавил в голос еще Слова.
Ликтор резко выдохнул, и поплыл.
— Говори! Говори сейчас же, что знаешь про Иешуа?!
— Лже царь
