она вернулась, штабель непонятных ящиков вызвал у неё удивление и любопытство.
— Женька! Иди сюда, — и когда я вышел из комнаты, она ткнула пальцем в ящики и поинтересовалась, — Это что за склад?
— Сахар. Как ты и просила. Давали по четыре ящика в каждую руку, вот я и взял.
— В ящиках? Сахар? Что ты меня за дурочку держишь? — взъярилась бабуся.
— Минутку, — я вернулся в комнату и, найдя монтировку-гвоздодёр, вскрыл один ящик.
Мне и самому было интересно, не на дурили ли меня? Выудил из ящика один бумажный пакет и вскрыл его. На остальные пакеты посыпались прямоугольники с едущим локомотивом на обёртке. Распаковал пакетик и, выудив рафинадину, сунул её в рот.
— Сладкая. Сахар. На, сама попробуй, — и протянул ей второй кусочек.
Бабуля, на автомате, взяла его и положила в рот. После чего мы с ней и стояли так, молча рассасывая сахар, и пялились друг на друга. Наконец, она отмерла и устроила мне форменный допрос:
— Откуда столько?
— Купил. Ты же мне сама поручила покупать сахар сколько дадут, — ушел от правдивого ответа я.
Да я и не намерен выдавать своих торговых партнеров. У неё хватит ума похвастаться, что её внук купил у фотографа из дворца пионеров кучу сахара. И всё. Конец котёнку.
— И почем он? — задала она главный вопрос.
— Рупь за килограмм, — снизил я цену до адекватного размера.
— Дорого, — припечатала она.
— С какого перепуга дорого? — возмутился я. — Сахар-песок девяносто копеек за кило стоит, а рафинад всегда дороже стоил! Мне его вернуть?
— Нет, нет. Не надо возвращать. Ты меня не так понял, — заюлила струхнувшая бабуля, видимо, прекрасно меня зная, поверила, что я могу вернуть такую кучу дефицита. — Вот только как его хранить? Сколько его здесь?
— Сто шестьдесят килограмм. В твоей кладовке положим.
— А почему не в коридоре?
— В коридорной кладовке стиральный порошок. Ты что, уже забыла? Потом будем есть сахар со вкусом порошка?
— Опять ты прав. Ну, ладно, — сделала она мне одолжение. — Раз сам купил столько, вот сам и таскай в зал. А я пока кладовку разберу.
— Гляньте парни! Какое классное местечко! Только занято какой-то мелочью. А ну, брысь отсюда, — с этими словами, незнакомый парень лет пятнадцати, показушно попытался выполнить вертушку из карате.
Уширо-маваши-гери [27], всплыло в памяти, в то время когда я на автомате поймал на блок его ступню и со всей силой дернув её на себя, ещё и провернул по часовой стрелке. Мальчишка, не ожидая такого подвоха, ойкнул и, перевернувшись, рухнул на землю вниз лицом, своим животом прямо на мой кед.
Это уютное местечко приспособили под отдых местные мужики. Четыре раскидистых пуховых тополя, высаженных правильным квадратом и три лавочки между их стволами. Был ещё и столик, где старшое поколение любило забить козла [28] и попить пивка под рыбку. Но женская часть населения это непотребство быстро пресекло и теперь, мужики ходили рубится в домино в гаражи соседнего двора.
А так как рядом располагались турники, рукоход и металлические брусья, то уютное и тенистое местечко облюбовали мальчишки, собираясь сюда со всех наших дворов чтобы перекинутся в картишки, рассказать и послушать байки, да и просто посидеть в компании.
Вот и сегодня собралась небольшая компашка. Семь пацанов, включая меня. Трое моих одногодков из параллельных классов, двое уже восьмиклассников и мелкий, семилетний брат одного из мальчишек.
Лето, начало августа, жара, сидим и режемся в секу [29] на спички. Все дочерна загорелые и босиком, кроме меня. Я тоже успел за это лето два раза сгореть и облезть, но всё равно мой бледноватый загар не дотягивает до бронзового загара остальных. Ну и я, единственный в компании, кто обут.
Это какое-то поветрие этим летом. Прям мода на босикомость. Все, чуть ли не поголовно вплоть до старшеклассников, шляются босиком. А я не могу. Во-первых, боюсь, всё-таки город, здесь полно стекла и гвоздей. И дня не проходит, чтобы кто-то не порезался, свёз ноготь или проткнул пятку. Ну и во-вторых, я чистоплотен. То, что приобретено с годами, просто так из головы не выкинешь. Поэтому и выделяюсь. Но с моим буйным характером мне это прощают.
Две новые девятиэтажки сдали и стали заселять. В основном, жителями окраинных районов «Молокановки» и «Хуторка». Там что-то затеяли строить и людей из их глинобитных домиков переселяли в новенькие квартиры со всеми удобствами. Чему все были только искренне рады. Жизнь в домах с печным отоплением и удобствами во дворе — не сахар.
Попутно с заселением этих домов, на их первых этажах открылись торговые точки, которые все жители нашего района откровенно ждали. Больше всего радовались аптеке и молочной кухне. Раньше за лекарством или молоком для грудничков приходилось переться почти в центр города.
И вот сейчас нарисовались младшие представители семей переселенцев. И сходу попытались отжать у нас наше место отдыха. Восемь парней от двенадцати до шестнадцати лет. Все явно знакомые друг с другом. Что не удивительно, в одну же школу наверное ходили.
Карты полетели на пыльную землю, наши все вскочили и скучковались внутри периметра лавочек, как бы готовясь к обороне. Силы правда, были не особо равные, перевес в возрасте, силе и росте был явно у пришлых.
Моя реакция на угрозу ударом ноги (ну не думаю, что тот пацан собирался сходу бить кого-то в голову), немного сбила настрой новеньких и те замешкались, поднимая и отряхивая своего, явно вожака.
— Ну, всё! Тебе кранты, мелкий! — прошипел парень, которого я уронил.
— Это наша корова и мы её доим! — вылетела из меня фраза из читанной в прошлой жизни книги Андрея Кивинова. [30]
— Какая корова? — опешил их предводитель. — Ты чего гонишь, сопля рыжая?
Он запрыгнул на лавочку, явно этим подавая своей компании сигнал к атаке. Я же, плюнул ему в лицо, но промахнулся, но даже это заставило его удивленно и растерянно замереть, поднимая руки к лицу, чтобы прикрыться от возможного попадания. И я, не тормозя, врезался в его ноги, отчего он полетел на сзади стоящих своих подельников. Атака захлебнулась, не особо начавшись.
За всей этой кутерьмой я не заметил куда делся самый мелкий член нашей компашки. А тот, не теряя времени и не жалея своих босых ног, мчался по всем нашим дворам с криком — «наших бьют».
Первыми к нам на помощь принеслась толпа пяти-шестиклассников в картонных доспехах с щитами и мечами. Народ явно играл: то ли в «Спартака», то
