милицейского стажа в двадцать лет, пусть и на минимальную пенсию, я прикидывая, куда пойти, чтобы нормально зарабатывать во вторую половину своей жизни, я почитывал вопросы для адвокатского экзамена и поучительные истории из жизни столичного адвокатского сообщества. Кроме имен самых известных адвокатов прошлого, я с большим сомнением прочитал, что мой собеседник, в прошлом известный столичный адвокат, будучи министром юстиции имел беседу в казематах Петропавловской крепости с арестованным секретарем Распутина, а потом весь свет столицы обсуждал, что министра юстиции выпустил подследственного за банальную взятку в размере двухсот тысяч рублей.
— Так при чем тут Симанович? — хмурый прокурор желал выяснить подробности.
— Просто по имеющийся у меня оперативной информации оный арестант желает опорочить ваше честное имя. Мотивов его я не знаю, но скоро его выпустят, во всяком случае расследование комиссии к этому идет. И он планирует увязать свое освобождение с, якобы, дачей вам взятки в двести тысяч рублей, о чем высказывал неоднократно намеренья. Больше подробностей рассказать не могу, не потому, что не хочу, просто не знаю. Мой источник не желал высказывать свою заинтересованность в предмете разговора.
Глава пятая.
Апрель одна тысяча девятьсот семнадцатого года.
— Что-то еще имеете мне сообщить? — Будущий министр юстиции и эмигрант откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столешнице.
— Имею вам предложить. Вы пока не вступили в новую должность, оказываете мне содействие в том, чтобы господин Керенский не препятствовал, что я буду подгребать под себя отделения милиции, а после вступления в должность — будете мне в этом активно помогать. И тогда, когда наступят критические дни…- в душе я улыбнулся, вспомнив, уже далекую, рекламу: — ориентировочно в июле, то у вас лично будет вооруженная сила, примерно две с половиной тысячи штыков, которую уже не удастся легко разогнать, как городовых и жандармов в феврале этого года.
— Господин Котов, объясните, зачем мне все это надо? Я прокурор столицы, чиновник, надзирающий за законностью. Зачем мне вооруженная сила?
— Господин прокурор, я не могу вам сказать всего, так как не могу расшифровывать источники моей информации, но планы международных сил, желающих вычеркнуть Россию из числа великих держав, предполагает следующую последовательность действия — миссии союзников давят на ваших коллег из временного правительства о необходимости всеобщего наступления силами Русской армии, а временное правительство не имеет сил этому сопротивляется. Через несколько дней произойдет отставка правительства, и главой нового кабинета станет господин Керенский. Я знаю, что он готовится к этому, уверен, что и с вами был предварительный разговор, о том, готовы ли вы занять новую должность.
Судя по отсутствию реакции со стороны прокурора на мою реплику, что-то подобное в воздухе витало.
— И когда в июне наступление сорвется, кредит доверия со стороны общества будет исчерпан. И начнется новый кризис, возможно, новое вооруженное выступление. Вы уверены, что вам не потребуется вооруженная сила. Готовая к городским боям.
— Вы говорите ужасные вещи, господин Котов. — прокурор смотрел на меня с жалостью, как на безнадежно больного: — К каким городским боям? Почему наступление сорвется?
— Армия не поднимется из окопов. Все хотят жить, дисциплина в войсках еле держится, позволяя сохранять внешние признаки единой силы. Но, на этом все. Соответственно, при отсутствии побед на фронтах, общество будет очень разочаровано, скорее всего, господина Керенского попытаются сместить, причем крайне левые, типа самых оголтелых эсеров или большевиков, а нынешний министра юстиции не для того рвется в правители России, чтобы через два месяца вернутся к частной юридической практике. У нас вопрос власти решается исключительно в столице. Остальная часть державы, с ворчанием, но, в основном, подчинится тем, кто будет править в Санкт-Петербурге. Значит неизбежны городские бои, к которым я и готовлю милиционеров. Кстати, вы можете, при желании, как будущий наш куратор, посетить занятия милиции, только предварительно телефонируйте.
— Да с кем воевать то вы в городе собираетесь?
— Господин Переверзев, Павел Николаевич, вы рассуждаете, словно слепой и глухой дятел. На всех заводах и фабриках созданы отряды рабочих. Они называются по-разному, где-то милицией, а где-то самообороной, но суть у них одна — вооруженные отряды левых партий, которые регулярно проходят боевую подготовку. Инструктора — солдаты или моряки, вооружение — винтовки и пистолеты. И если в феврале солдаты смели сопротивление властей за пару дней, то, если ничего не делать, после неудачного наступления, Временное правительство сметут еще быстрее, ведь ничего не изменилось, все стало только хуже.
— И что означает — «если ничего не делать»? — умный прокурор мгновенно вычленил из моих агитационных посылок словечко — приманку.
— Я могу сказать, исключительно мое личное мнение, что надо сделать.
— Хорошо! — глаза городского прокурора под стеклами очков заблестели: — Подскажите, нам, дуракам, что надо делать? Дайте рецепт!
— Надо выпихнуть из столицы на фронт все запасные полки, для обороны города и поддержания порядка хватит всех этих военных училищ и школ. Надо выпихнуть моряков из Кронштадта, всех, всех в бой. О том, что надо разоружить рабочих я не говорю, этим я сам займусь.
— И как вы предлагаете все это сделать? Тем более, что это все, кроме разоружения рабочих, военные дела, от на, практически никак не зависит.
— Надо, чтобы солдаты запасных полков сами пожелали идти на фронт. Я сейчас в газете «Речь» раскручиваю тему о необходимости получения от Центральных держав репараций после победы. В ближайшее время, буду развивать эту мысль, о необходимости выплатить все эти деньги солдатам и офицерам, принимавшим участие в боевых действиях, и только им. Надо раскачивать эту тему, указывать хорошие суммы, например, что рядовой ратник, просидевший в окопах не менее года, получит от Германии не менее тысячи рублей, кто два года в окопах сидел — две тысячи рублей. Если ты жопу грел в тылу, хотя и в армии числился — ничего не получишь. И суммы должны быть вкусные, весомые, чтобы запасники уже завтра требовали от начальства отправить их на фронт. И с моряками тоже самое — вышел корабль в боевой поход, пошлел отсчет боевых. Стоит на базе, не отходил год в походах — весь экипаж после победы мимо кассы проходит, им ничего не положено.
— Господин Котов, вы понимаете…
— Да, господин прокурор, я понимаю. Все выплаты от Германии уже учтены на балансах будущих периодов у крупных заводчиков и банкиров, но им придется подтянуть
