Сперанский 3. Воинствующий мир - Денис Старый

Но прежде всего я встретился с Камариным Карпом Милентьевичем, тайно, так как у него было сверхсекретное задание. Как мне кажется, не слишком сложное в исполнении, если сорить деньгами, но такое, что может повлиять на многое, даже на международную обстановку. Англичанка гадит? Ну, так некий Сперанский попробует нагадить в ответ.

— Карп, ты нашёл, с кем передать письма? — спросил я, когда позвал казака прогуляться по вечерней Москве.

Ох, не та это романтика, гулять по Первопрестольной в потёмках. Но лучше перебдеть, как говорится. Не думаю, что за мной следят, даже почти уверен, что слежки никакой нет, но сколько агентов в будущем засыпаются на сущих мелочах! Вот и я не хотел, чтобы наш с Карпом разговор был кем-то услышан.

— Да, вашбродь, несложно было найти английских купчин, кабы передать письма, — отвечал Камарин.

— Лик свой и того, кто передавал письма, изменил, как я учил? — задал я следующий вопрос.

Не умеют здесь докладывать кратко и содержательно, чтобы у принимающего доклад не возникало множество вопросов. Однако, работаем с тем, что имеем. И не сказать, что плохо работаем.

Два письма требовалось передать нужным людям, причём, чтобы эти люди не поняли, от кого именно те письма. Одно письмо так и вовсе должно было быть от англичанина. У Карпа с английским плохо, потому сработал один из подростков, уже не такой уж и недоросль. Архип, восемнадцатилетний парень, который проходил обучение среди подростков, но и до появления в моей школе парень был грамотным и сносно, конечно же, с ошибками, но изъяснялся по-английски. Он был из банды, промышлявшей в порту. Жизнь заставит, и не так извернёшься, потому Архип немного знал голландский и английский языки. Ну, а при правильных учителях за полтора года смог неплохо поднатореть в изучении разных наречий, с упором как раз на английский. Вот он под видом некоего англичанина, молодого аристократа, опоздавшего на недавно ушедший корабль, и передал письмо из Ревеля в Лондон.

То письмо, которое было отправлено при помощи Архипа, адресовалось Ричарду Паркеру, пока ещё простому матросу, или уже не простому, но вскоре должному стать лидером крупного восстания английских моряков.

Я не успевал серьёзным образом повлиять на ход того восстания и сильно рисковал. Если Паркера, как и в иной реальности, путём обмана смогут арестовать, и он выложит содержимое письма, то англичане будут рыть. Ниточки приведут в Ревель, но дальше, как я рассчитываю, они оборвутся. Обвинять Россию будет не в чем, да и любой чиновник Российской империи сможет хоть поклясться на кресте, хоть дать честное слово в своей непричастности к восстанию Ричарда Паркера. В этом времени ещё принято порой верить в честное слово.

Конечно, мог быть риск того, что письмо не будет доставлено. Взял какой-то купчинка англиканского вероисповедания русские деньги, да и присвоил серебрушки. Но для такого случая предусмотрена оплата за доставленный ответ. Сто рублей за доставку письма, а триста за ответ от Паркера. Ну, и разработать операцию, целью которой будет исключить вероятность попадания к английским службам при передаче ответа, если англичане заинтересуются такими вот письмами. Да, пора бы уже англичанке чуточку подгадить, не всё же им гадить во всём мире.

Второе письмо было менее опасным и вполне себе мирным, почти что. Вот только стоило оно значительно дороже, чем послание Паркеру, и доставлено должно было быть куда дальше, в САСШ.

Если мне не продают корабли в России, пока не продают, то я могу ведь их купить у молодого и пока никому неинтересного государства, расположенного на другом континенте. В Бостоне, как и в Нью-Йорке, у американцев есть верфи. Это я знаю из послезнания, впрочем, и в этом времени подобная информация волне себе доступна.

Предложение американцам должно быть вполне выгодным, для них даже слишком. Ну, а что выгодно, то исполнимо. Такой уж народ это, американский. И подобная этика уже господствует в Северной Америке, может только в чуть меньшей степени на юге.

Я обязуюсь зафрахтовать два английских корабля, которые доставят в Бостон канаты и парусину, а также скобы, гвозди, якоря. Всё это будет предназначаться для строительства трёх фрегатов Русско-Американской Кампании. Последнее, чтобы не раздражать североамериканцев, им не следует знать. С тем подходом, что уже существует в САСШ, они постоят корабли. Да, это будет недёшево. Однако, ненамного дороже, чем запросили бы англичане или датчане. И в таком решении вопроса есть неоспоримый плюс — корабли строятся далеко, меньше вопросов будут задавать европейцы. А ещё я думаю, что можно набрать матросами кого-нибудь из американцев. Правда, русские офицеры — это должно стать непреложным правилом в РАК.

— Карп Милентьевич, сколько подготовленных людей мы сможем в случае чего выставить? — спросил я, предполагая некоторые силовые операции уже в скором времени.

— Три десятка можем, то смотря для чего, вашбродь, — задумчиво отвечал Камарин.

— Отправляй вестовых, кабы через месяц были в Петербурге. А после я приму у всех экзаменацию и сам проведу учения. Скоро в Военторге будем создавать свои отряды охраны. Там людей будет много. Ты будешь главным инструктором, ну, этот тот, кто наставничает. Из этих людей будем начинать отбор отрядов в Америку, — сказал я, наблюдая округлившиеся в недоумении глаза казака.

— Широко мыслите, вашбродь, — с некоторым скепсисом сказал Камарин.

— Глаза боятся, руки делают. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — усмехнулся я, засыпая казака поговорками и большевистскими лозунгами.

Да, ещё не хватало, чтобы во мне большевик взрастал. Слишком рановато для таких идеологий. Да и я всегда был несколько удалён от влияния большевиков, признавая при этом, что они на первых порах старались изменить то, что не смогли реформировать имперские власти. Да и Великую войну выиграли…

Собрание или, я бы сказал, съезд был рассчитан на два дня, с последующей массовой попойкой. Я не то чтобы искал, с кем-либо напиться, сейчас слишком много работы, чтобы думать об отдыхе. Но не зря же в будущем большое значение уделялось всякого рода тимбилдингам и корпоративам. Ничто так не объединяет русских людей, как совместно распитая бутылка горячительного. Я в восприятии людей своей команды не должен ассоциироваться лишь с работой. Кроме того, предать человека, с которым сидел за одним столом и разговаривал по-свойски, морально намного сложнее, чем всего лишь работодателя. Но я могу ошибаться, ибо человеку свойственны ошибки.

—