— Загадочная история. Этот падре нам ничего плохого не сделал. Нужно ехать в аббатство. Может, он еще там — предостережем, если еще не поздно. Такой чудесный обед и компанию придется нарушить. Серж, ты с нами?
— Конечно!
— Вот тебе, Арман, и авантюра наметилась, — напутственно сказала Аманда. — А там, смотришь, и потасовка откуда-нибудь подоспеет. Ты ведь этого хотел? Вы уж поосторожнее, пожалуйста. Не знаете же во что ввязываетесь.
Аббатство Сен-Жермен находится сразу за воротами в крепостной стене. Этот въезд в город так и называется Воротами или Заставой Сен-Жермен. Стучим в окованную железными полосами дверь монастыря. Открывается окошечко.
— Вам кого, благородные господа?
— Падре Березини, — и называем себя.
— Подождите.
Через пару минут дверь распахивается.
— Падре Березини ожидает вас в монастырском саду.
В самом деле, легату нет, пожалуй, и сорока. Приятное, приветливое лицо и неглупые глаза. Поочередно представляемся.
— Что вас привело ко мне, господа?
— Ваше знакомство с баронессой Катрин де Бово.
Приветливость с лица легата исчезла, и появилось беспокойство.
— И что из того, что я познакомился в Лувре с баронессой де Бово?
— В общем-то, именно из этого ничего, — взял разговор в свои руки Арман. — Мы друзья госпожи де Бово и прекрасно осведомлены о ее легкомысленности. Но не о легкомысленности речь. Равно как и не о вашем интересе к женщинам или ваших отношениях с Богом. Это нас не касается.
Падре Березини вроде поуспокоился.
— Тогда что же вас касается?
— Таинственный случай, который произошел с баронессой два дня назад. Где-то часа в четыре пополудни она в своей карете возвращалась домой, и на ее карету напала группа вооруженных людей в масках, — легат заметно вздрогнул и напрягся.
— Надеюсь, она не пострадала?
— Слава богу, нет, но была ужасно напугана. Судя по разговорам нападавших между собой, они ожидали обнаружить в карете какого-то мужчину, но его там не оказалось. Мы знаем, что в этот момент в карете вместе с баронессой должны бы быть вы, но вас задержала королева. Мы здесь для того, чтобы предупредить вас об опасности. Также хотелось бы понять, что за люди напали на карету. Вдруг нападавшим придет мысль в голову поискать несостоявшегося спутника баронессы именно через баронессу? При нападении они об этом почему-то не подумали и не задали ей никаких вопросов, но могут спохватиться. Баронессу такая перспектива совсем не радует. Вот такова цель нашего визита к вам, падре.
— Понятно, — задумчиво произнес папский легат. — Я имею в виду, что понятна цель вашего визита и очень благодарен вам за предупреждение. Но за этим начинаются для меня загадки. Кому понадобилось бы нападать на меня и зачем? О своей миссии к королеве я вам сказать не могу, но уверяю вас, что вряд ли именно она смогла бы стать предметом заговора со стороны. Интересно кто и как узнал бы, что я могу оказаться в карете баронессы?
— Вот-вот, и мы этого тоже понять не можем. Баронессе не могло прийти в голову поделиться с кем-то своими амурными намерениями. Вам, мы думаем, тоже. Похоже, вы вполне здравомыслящий человек. Подслушать вас тоже вроде никто не мог. И вдруг — так быстро и продуманно было совершено нападение, в котором чувствуется хорошая подготовка. Времени-то на подготовку не было. Можно было бы подумать, что поджидали не вас, но тогда кого? Никого другого в карете не могло быть.
— А может быть, ошиблись каретой, а не мной?
— При такой-то хорошей подготовке? Как можно спутать кареты, если на карете с обеих сторон легко узнаваемый герб?
— Да, вы правы. Совершенно непонятное событие. Но я вам очень благодарен за предупреждение и приму меры. Несмотря на отдаленность Рима от Парижа, у меня здесь, как у представителя Папы, есть связи и влияние. Попробую и сам что-нибудь разузнать, и вы можете обратиться ко мне за содействием в случае нужды. Я еще не скоро отправлюсь обратно. Как мне вас найти?
— Через баронессу.
Мы распрощались с падре, и какой-то монах проводил нас до дверей.
— Думаете, не врет? — поинтересовался Пьер. — Хотя зачем бы ему врать. Похоже, что он был здорово удивлен. Что будем делать?
— Пойдемте в «Сосновую шишку», — предложил я. — Посидим, а к ужину вернемся в замок.
Верхом до площади перед Нотр-Дам чуть больше пяти минут ходу. В таверне не очень многолюдно, но народ есть. Будущий Мольер тоже тут. Сидит, скучая, за своим столом в углу у распахнутого окна. Присоединяемся к нему.
— Здравствуйте, Жан. Как ваши дела?
— О, Пьер, Арман, Серж, от души приветствую вас. Давно не виделись. А дела мои, сами понимаете, неважные. На ниве стихосложения полное затишье, как и ожидалось. Всё эта война, будь она трижды неладна! Если бы не ваша щедрость и не покровительство маркизы де Пуатье, то не знаю, что бы я делал. Вот влачу жалкое существование.
— И, пожалуй, неплохо влачите, если судить по слегка округлившимся щекам и вполне приличному вину перед вами, — отметил Арман, разглядывая бутылку, стоящую на столе. Мы, пожалуй, закажем такое же.
Жан слегка закраснелся от смущения, но быстро нашелся, что ответить.
— Жалкое существование может быть не только от бедности, но и от безделья, скуки.
— Бросьте, Жан, какая скука может быть с Сюзанной? Скука начнется, когда кардинал вернется из похода, — рассмеялся Пьер.
— Что вы, что вы, тише! Разве можно так неосторожно говорить, — забеспокоился поэт. — Вдруг кто услышит. Тогда скука мне будет обеспечена на много лет вперед. И это в лучшем случае.
— Ладно, ладно, оставим эту тему. Но скука имеет иногда и хорошую сторону. Скучая, вы прислушиваетесь к слухам, сплетням. А таверна для этого благодатное место. Поделитесь с нами, Жан.
— Но вас вряд ли интересует слух о сапожнике с улицы Флери, сбитом каретой.
— Нет, конечно.
— Графиня дю Валетт беременна на седьмом месяце. Хотя ее муж не приезжал в Париж из лагеря под Ла-Рошелью уже больше года.
— Не нагоняйте на нас вашу скуку, Жан!
— А разговоры о том, проиграем мы войну с Ла-Рошелью или не выиграем?
Мы дружно рассмеялись.
— Тоже ерунда. Нам бы что-нибудь странное, таинственное.
— Понятно. Как обычно вас больше интересуют политические ужасы. Тогда, может быть, о заговоре герцогов? Хотя и с сапожником тоже много таинственного.
— А про герцогов это не сказка?
— Кто знает.
— И что про герцогов говорят? Какие герцоги?
— Говорят что-то страшное и непонятное. Якобы крупные синьоры юга Франции очень недовольны кардиналом Ришелье и войной с Ла-Рошелью.
