– Нет, – голос Никиты был категоричен.
– Тогда надо купить у них эту часть Болгарии.
– Это будет признанием их прав на всё левобережье, – попытался втолковать Валентину Валера.
– Плевать! У меня на Урале выплавляют сталь! Это сумасшедший скачек в качестве и производительности. Через год наша пехота и кавалерия сметет монголов с лица земли.
– Глупости. Качество вооружения мало чего решает. Главный фактор боевой опыт! – Ёрш был несколько напуган последними успехами монголов.
– Важны все составляющие. Но нам явно не хватает боевого опыта. Если оценивать по пятибалльной шкале, то вооружение у нас хорошее, дисциплина отличная, выучка также, а вот боевой опыт у нас плохой. Поэтому наш результат всего сотня: четыре умножить на пять, еще на пять и на единицу. У монголов четверка по вооружению, остальные пятерки. Получается, пять сотен. Они в пять раз мощнее нас, – нахально вылез с поучениями молодой Невский.
– Во-первых, это формальные истины училища. Во-вторых, выучка у нас лучше, – не согласился Ёрш, с опаской глядя на вчерашнего молокососа.
– Не можете договориться выступать общим фронтом? – усмехнулся Валера.
– Чем так важно литьё стали? У нас этой стали столько же, сколько железа, – удивился Никита.
– Общеизвестно, что железо, содержит менее трети процента углерода. Мягкий, пластичный металл. Обычный гвоздь, например. Если увеличить содержание углерода, но не больше чем в пять-шесть раз, это сталь. При закалке она твердая, но хрупкая. Мечи мы делаем крайне сложно. Берем самое чистое кричное железо и помещаем в открытом тигле в горн с древесным углем. Железо, плавясь, насыщается углеродом и покрывается шлаком, под которым оно очень интенсивно освобождается от кислорода, серы, фосфора и кремния. Затем охлаждаем сталь прямо в горне, заполненном раскаленным углем, как можно спокойнее и медленнее. Ковка не должна нарушить кристаллическую структуру, поэтому очень сложна. Сам описанный процесс также сложен. Если не принимать во внимание ферромарганц, то упругость можно получить путем создания четкой кристаллической структуры в процессе застывания из расплава. Проблема в достижении высоких температур. Мы запустили на Урале пудлинговую печь. Она загружается чугуном, а дно и стены ее обложены железной рудой. Эта печь за сутки дает три тонны кричного железа или полторы тонны стали! Никакого принудительного вдувания, любое топливо, в том числе и дешевый неочищенный каменный уголь. У меня сейчас на Урале сто тонн железа и стали. Я не могу привезти его сюда! – Валентин был слишком возбужден.
– Мы перестанем отчитываться за болты и стрелы? – обрадовался Ёрш.
– Не надейся, – бросил Никита.
– Болты! Стрелы! Не смешите! У меня пять тысяч полных доспехов: кираса, набедренники, поножи, наплечи, наручи, весом всего десять килограмм. Они выдерживают стрелы из лука и арбалета с дистанции ста метров. Есть сто комплектов жесткой брони. В такой броне всадник, если грохнется под ноги коня, останется жив! Такая броня выполняет функцию экзоскелета, тем самым резко повышает живучесть воина, – продолжал агитацию Валентин.
– Не надо умничать! Говори проще, сто таких, как у меня броней? – отпарировал Ёрш.
– Да. Сто королевских броней, – засмеялся Валентин.
– Это плохие новости. Ни покупать у монголов болгарские земли, ни воевать за них мы не будем. Как только монголы хоть что-то пронюхают, там будет монгольская армия. Нам придется принять сражение в поле, и мы проиграем, – заявил Никита, – ты опоздал на год, даже на полтора.
* * *
Но через месяц воевать пришлось. Монгольская армия перешла границу и двинулась на Рязань. Никакая тактика выжженной земли на монголов не подействовала. Слухи о том, что степняки боятся леса и легко попадают в ловушки, тоже оказались преувеличены. А вот крепость в своем тылу они оставлять не захотели. Обложили по всем правилам. Не испугались ни пушек, ни огнеметов. Гнали вперед болгарских призывников, как скотину на убой.
* * *
Стремительность монголов и разгильдяйство Евпатия оставили его батальон в ловушке, в осажденной крепости.
Евпатий рассчитывал увести отряд ранним утром, но проспал, и его не смогли найти. Симпатичная помощница повара помогала собирать запасы в дорогу, приглянулась Евпатию, и он весь вечер обхаживал её, слоняясь за ней по всей крепости. Наконец, в тесной кладовке, где они случайно остались вдвоем, Евпатию удалось задвинуть засов и продолжить более тесное знакомство. Как она сопротивлялась, как возмущалась нахальством мальчишки! Голос, правда, не повышала. Игры закончились поздней ночью, и Евпатий заленился возвращаться к себе, заснув в темной кладовке.
Комендант крепости был доволен. Он запасся едой на целый год, но состав имел необстрелянный. А тут удвоение численности, да крайне опытными воинами.
– Ты мне девчонку подложил, ты мне условия и создавай, – в который раз ругал коменданта Евпатий, – освободи мне самый верх башни. Я своих стрелков туда посажу. Мы монголов будем отстреливать. Они гонят болгар, а сами идут чуть сзади. Из огнеметов до них не достать, только до болгар. Зарядов для пушек мало. Если монголов отогнать метров на сто, смотришь, болгары воевать перестанут, у стены спрячутся.
– Я к твоей подружке отношения не имею, – в который раз не признавался Меченый, у коменданта на лбу была большая родинка, – посылай своих снайперов наверх. Давно согласен.
Евпатий приказал перетащить половину, чуть меньше двух тысяч, зарядов на самый верх башни. Прогнал людей коменданта и поставил стрелкам задачу. Винтовок в батальоне была уже целая сотня. Заряжались они всё также медленно, поэтому каждому стрелку Евпатий придал в помощь заряжающего.
С трехсот метров стрелки попадали в монголов почти наверняка. Те шли в полный рост, стрелы на таком расстоянии теряли убойную силу. Снайперы работали не торопясь, только по богатым целям. Опытный воин – богатый воин. Евпатий немного посмотрел на работу своих стрелков, затем увидел в подзорную трубу надменного монгола, километрах в двух, на пригорке. Лицо блестело от жира, сливаясь в пятно, поза была невероятно горделива. Окружающие его монголы склонили головы.
– Жалко винтовку, но всё-таки принеси мне парочку дальнобойных, – скомандовал Евпатий ординарцу.
Ординарец додумался притащить ещё подушку на плечо и упор для винтовки. Стрелки услышали про дальнобойные патроны и, нарушая дисциплину, начали заключать пари. Ставки шли двадцать к одному в пользу монгола, без оптики цель казалась невероятно далекой, день стоял теплый и воздух играл, мешая целиться. За Евпатия были два фактора: безветрие и неподвижность мишени.
