– Алло?
– Миша?
Надо же, Вика.
– Я, любимая.
– Давно дома?
– Только порог переступил.
– Почему «только»?
– В Москве задержался – дела были.
– Знаю я про твои дела, – зловеще произнесла жена. – По телевизору видела – целый день в новостях показывали. Ты мне что обещал, Миша? Какие клятвы давал? Что более никогда и ни за что. А сам? Зачем ты в Белый дом полез? Да еще автомат взял?
– Это я шутил. Автомат не мой, одолжил для съемки. Журналисты попросили.
– Пошутил, значит? А вот здесь приняли всерьез. Ко мне Серков приезжал. Очень недовольный: гражданин Аргентины влез в дела другого государства. Как это отразится на отношениях с СССР? Говорил, что будут неприятности. А кубинцы радовались. Услыхали твое «венсеремос» и «патриа о муэрте», до потолка прыгали. Кричали: «Вива, команданте Мигель! Вива!» Это они тебя подбили?
– Нет, любимая. Сам.
– Зачем?
– Так было нужно.
– Под пули лезть? Час назад показали в новостях покушение на Ельцина. Ты с ним рядом стоял. Я, как увидала, к телефону бросилась. Хорошо, соединили быстро, а ты дома оказался. От сердца отлегло. Сам хоть не пострадал?
– За парапетом спрятался.
– Хоть на это ума хватило. Значит так, Мурашко. Я беру Петю и лечу в Минск. А не то еще куда‑нибудь влезешь.
– Одна, с ребенком?
– Почему одна? Кубинцы привезут. Они согласны. Куплю им билеты. Для кубинцев въезд в СССР свободный.
– Все, что ли, прилетят?
– Кроме Исабель. Она отправится в Гавану. Нечего ей перед тобой задом вертеть. Думаешь, не видела? У тебя жена есть. Красивая, между прочим.
– Это точно! – подтвердил я.
– Вот и решили. Возвращаться тебе нельзя – я говорила о Серкове. Могут задержать. Так что жди. Разберусь с банком, рассчитаю прислугу – и в дорогу. О дне вылета сообщу. Встретишь нас в Москве.
– Выдай людям выходное пособие. Денег не жалей – заработаем. Извинись за меня, – попросил я.
– Сама бы не сообразила! – фыркнула она. – Не держи меня за дуру, Мурашко.
– Ты у меня самая умная! – заверил я. – А еще красивая и любимая.
– То‑то! – хмыкнула она. – Кстати, о кубинцах. Они не просто так летят. Просят оставить их охранниками.
– Я не смогу им платить долларами. В СССР их негде взять.
– Они согласны на рубли. У себя они получали крохи. Ты хоть знаешь, что сделал их богатыми? Мне Луис сказал. Квартиру в Гаване можно купить за тысячу долларов, а за две – так совсем приличную. У них теперь есть жилье в столице. Рекомендую взять их на работу. Люди честные и порядочные. Преданы тебе.
А ведь правда! У кубинцев в Минске нет друзей и знакомых. Подкатиться к ним трудно. А вот бывшим кагэбэшникам, которых мне сосватает Хилькевич, доверять сложно. Много их в прошлой жизни перешли в услужение олигархам. И с бандитами работали. Кубинцы не предадут. Снять им квартиру не проблема, выбить вид на жительство – аналогично. Целителю не откажут. И насчет оружия решим вопрос.
– Ты у меня мудрая женщина, Викуся.
– Только разглядел? – засмеялась она. – Еще не то увидишь. Ладно, Миша, завершаем разговор. Не забудь навестить родителей, отвезти им фотографии.
– Непременно! – заверил я. – Поцелуй за меня дона Педро.
– Прямо счас и сделаю. Он проснулся и кряхтит. Есть хочет. Прожорливый такой! Целую.
В наушнике запиликали короткие гудки. Я положил трубку на аппарат, но тут же снял снова. Звонят.
– Алло?
– Михаил Иванович? Уже дома?
Я узнал голос Хилькевича.
– Только что вошел, Николай Сергеевич.
– Жаль мне поздно сообщили, – сказал он. – Хотел встретить в аэропорту. Никуда не собираетесь?
– Разве только в магазин. Холодильник пуст, а есть хочется.
– Не ходите никуда! – поспешил он. – В магазинах ничего не купите. Привезем. Будем через полчаса.
Он положил трубку. Я встал и отправился в ванную. Нужно принять душ и сменить одежду. Стащить с себя пропотевшую джинсу. Я дома, наконец.
Глава 16
«Ауди» бодро глотала километры. В 21 веке между Минском и Могилевом построят магистраль с разрешенной скоростью 120 км/час. Но пока – обычная двухрядка со стандартными 90. Кое‑где в заплатках, но без ям и выбоин. Смотрят за дорогой. Ну, а мне гнать не нужно. До Прилеповки, где живет тетя Оля, чуть более сотни километров.
Вчерашний вечер прошел бурно. Для начала приехали Хилькевич с бухгалтером Тамарой и ее дочкой. Маша похвалилась поступлением в театрально‑художественный институт. Будет режиссером – все, как я советовал. Не успели организовать стол, как прибыли тесть и теща и тоже не с пустыми руками. Сестра Вики не приехала – отдыхает в Крыму. Из намеков тещи понял: не одна, и в ближайшем времени нужно ждать свадьбы. Едва сели, подняли рюмки – звонок в дверь. Открываю: Терещенко и Воронов с пакетами в руках. В них коньяк, сыр, копченая колбаса. Кто уведомил о моем приезде – без понятия…
Так что пили, ели, делились впечатлениями. С интересом выслушали мой рассказ о жизни в Аргентине, посмотрели фотографии. Женщины посюсюкали над снимком дона Педро, поспорили, на кого похож. Поведали местные новости. Руководство БССР поддержало ГКЧП, ну, и огребло. С провалом путча ушел в отставку председатель Верховного Совета Дементей. На внеочередной сессии парламента принят закон о государственном суверенитете Белоруссии – все, как в прошлой жизни. Депутаты выбирают нового председателя. Целый день спорили, в результате перенесли окончательное голосование. По словам Терещенко, наибольшие шансы… у Лукашенко.
– Он же молодой совсем! – охренел я от такой новости.
– Зато показал себя, – объяснил Терещенко. – Накануне путча выступил с докладом по результатам деятельности возглавляемой им комиссии. Поработала она хорошо. Уж, казалось, чего не знаем о войне? Но они подняли архивы, а там… Многочисленные нерасследованные случаи геноцида населения республики, неточный подсчет жертв. Оказалось, что в войну погиб не каждый четвертый житель Белоруссии, как считалось, а каждый третий. В СССР это почему‑то замалчивалось. Еще рассказал, как и кто из местных в войну работал на фашистов. Назвал фамилии, имена. Среди них были те, кого наши свядомые из БНФ поднимали на щит. Дескать, ничего плохого не делали, заботились о национальном возрождении, стишки на мове писали. Лукашенко просто зачитал, кто из этих упырей и сколько получил имущества расстрелянных евреев. Мебель, утварь, перины и подушки… Гниды! – Терещенко потемнел лицом. – Тут уж всех проняло. В заключение сказал, что прокуратуре республики необходимо возбудить уголовное дело по фактам геноцида в Белоруссии [86], потребовать от иностранных государств выдать виновных в нем лиц, поскольку эти преступления не имеют срока давности, а Германии предъявить счет за нанесенный ею республике ущерб. СССР в пятидесятые отказался от репараций, но Белоруссия этого не делала. Не знаю, кто ему это подсказал, но депутатам понравилось.
Еще бы!
– Шушкевич в председатели не пробьется? – на всякий случай уточнил я.
– Нет, – покрутил головой Терещенко. – Он себя дружбой с БНФ скомпрометировал. Лукашенко выберут. Компромиссная фигура, хотя временная.
Ну, это вы сильно заблуждаетесь. Александр Григорьевич свой шанс не упустит. От новостей политических перешли к хозяйственным. Кооператив, естественно, деятельности не вел, но денег на его счету пока хватало. Хилькевич ушел из КГБ и разработал план деятельности службы безопасности. Я обещал его рассмотреть. Посидели душевно. Первыми ушли тесть с тещей, следом – Тамара с Машей. Остальных я попросил задержаться.
– Есть тема, – сказал, когда остались вчетвером. – Мне с кубинскими учеными удалось создать лекарство от рака. В Гаване уже развернули производство. Предлагаю сделать это и в Минске.
– Насколько эффективно лекарство? – подобрался Воронов.
