Вскоре, порекомендовав князю преемника, главного священника Краенной Церкви, военачальник Ликургус, получивший награду за службу и отказавшись от награды за Верхние Сосны, собрался в путь. Перед отъездом он зашел в дом Гостемила — попрощаться с друзьями и знакомыми, где застал только Хелье.
— А где ж наши славные воины? — спросил он насмешливо.
Хелье Ликургус не нравился. В нем мало что осталось от Явана. Жестокий человек, суровый человек, возможно хитрый и не очень щепетильный в выборе средств.
— Ушли смотреть на скоморохов.
— Ага, — Ликургус покачал головой. — Ну, Хелье, не знаю, встретимся ли еще. Может и встретимся.
— Куда ты едешь, если это не тайна?
— Не тайна. В Венецию я еду.
— Ну да? И что там у тебя за дело?
— Я принял предложение Александра.
— Александра?
— Ты с ним, вроде бы, знаком.
— Ага. Вот какого Александра.
— Да. Мне нужно пройти испытательный срок.
— Какое-то общество или содружество?
— Не знаю, честно говоря. Он мне сказал, что испытательный срок — пять лет, и два из них я буду учиться в семинарии. Может, он пошутил так, а может правда.
* * *
Очень ему этого не хотелось, и все же Ликургус зашел к Эржбете. С тех пор, как она вернулась в Новгород из Игорева Сторца, Эржбета находилась безвыходно в доме на окраине, который она сняла у ремесленника, отбывшего в Псков на свадьбу брата.
— Я пришел попрощаться, — сказал Ликургус.
— Да, — равнодушно откликнулась Эржбета. — Вид у тебя походный.
— Ты давно не выходила в город, — заметил он.
Она посмотрела на него тускло.
— У меня есть для тебя новость, — сообщил он. — Я давеча был на торге и встретил нашего общего знакомого. Вспомнили совместное путешествие в Константинополь, и прочее. Он говорит, что зла на тебя не держит.
— Наверное, он хочет на мне жениться, — сказала Эржбета мрачно.
— Не думаю.
— Зная его, думаю, что ему все равно, на ком жениться. Истосковался.
— Кто?
— Дир. Мы ведь о Дире говорим?
— При чем тут Дир. Нет, конечно, Дир хороший парень. Но вообще-то я имел в виду Хелье.
Она резко повернулась к нему.
— Это ты шутишь так? А ну пошел вон!
— Эржбета, не кричи, тебе не идет. У тебя и так голос противный, а когда ты кричишь, он еще…
— Пошел вон!
— Эржбета, я видел Хелье. На торге. После чего я зашел к нему — он живет с другом недалеко от Краенной Церкви.
— Хелье?
— Да. Хелье. Мы с тобою, оказывается, поспешили с выводами.
Эржбета поднялась на ноги.
— Где?
— Ты собираешься признаться ему в любви? А то ведь пора уж. Не думаю, правда, что он…
— Заткнись. Не твое дело. Где?
— На Улице Смолильщиков. В Ремеслах. Пятый дом от угла, если идти от церкви.
У Эржбеты запылали веснушчатые щеки. Она стала натягивать сапоги.
— Ну, развеселилась, — сказал Ликургус. — До свидания, Эржбета. Я уезжаю.
— Да. Счастливого пути и удач.
— Я…
— До свидания. Спасибо. Пошел вон.
Ликургус посмотрел на нее критически, подумал, пожал плечами, и вышел.
А Эржбета, наскоро одевшись, побежала в Ремесла, не помня себя. Хелье стоял на крыльце, беседуя с Гостемилом о чем-то. Эржбета, не показываясь им на глаза, стоя в тени дерева, долго смотрела на него. Они зашли в дом. Эржбета вздохнула и пошла обратно.
* * *
Семитысячное войско, обещанное Житнику, прибыло в Верхние Сосны. Та немалочисленная его часть, что была знакома с ландшафтом, удивилась, найдя на месте княжеского комплекса пепелище. Остальные удивились, не найдя стана с шатрами. Кинулись в селение, но жители не могли сказать по этому поводу ничего вразумительного. Воеводы, приведшие свои отряды, посовещались, разбили шатры возле пепелища, уяснили, что при отсутствии предводителей, которых почему-то не оказалось в Верхних Соснах, предпринимать что-либо они не могут, ибо им не известны цели, и послали пять человек в Новгород, чтобы разузнать, что к чему. Люди эти походили по городу, порасспрашивали народ (новгородцы смотрели на них странно и отвечали уклончиво) и в конце концов, после долгих сомнений, решили идти к Константину в детинец. Стража, не очень разбираясь, что нужно этим просящим, неожиданно решила их впустить. У терема их встретил Жискар, сидящий по обыкновению на крыльце, на солнце, и жующий огурец. Выслушав посланцев, он провел их в занималовку, где находились Ярослав и Ляшко.
— Вот, — сказал он.
Ярослав в свою очередь выслушал посланцев, которые интересовались местонахождением Константина. Нельзя ли с ним поговорить? Какие у него планы? Без планов невозможно действовать. Нам сказали придти в Верхние Сосны, чтобы потом двигаться на Новгород. В Верхние Сосны мы пришли, а военачальников нет. Вот пусть явится Константин и разъяснит, что к чему.
Ляшко хотел было объяснить посланцам, что они орясины тупые безмозглые, но Ярослав, остановив военачальника, внимательно выслушал гостей, поразмыслил, и сказал:
— Ну, что ж, Ляшко. Как раз сейчас у нас по плану был поход на Брест, по уговору с Хайнрихом. Нужно там потеснить литовцев, а то они ему мешают воевать с норманнами. Вот и войско есть — семь тысяч человек. Не желаешь ли его возглавить?
Ляшко задумался. Предложение было весьма соблазнительное. При удаче можно было возвратиться в Новгород с лаврами победителя — а там кто его знает, какие еще удачи заготовила судьба, главное начать.
— Нужно, чтобы меня слушались, — сказал он. — Меня там никто не знает.
— Возьми с собой двадцать человек из Косой Сотни. Тогда тебя будут слушаться.
Быстро собравшись, Ляшко выехал в Верхние Сосны и, прибыв туда засветло, объяснил воеводам положение, кое-что скрыв, кое-что изменив по своему усмотрению.
— А что же с Константином? — спросили его.
— А Константин в темнице.
Если бы те землевладельцы, что составили в Ветровой Крепости соглашение с Житником, присутствовали бы при этой встрече, Ляшко схватили бы тут же на месте. Но землевладельцев этих не было в живых, их пепел развеял ветер. С Ляшко согласились.
Можно было бы идти по рекам, но это означало бы — через Русь, а связываться со Святополком и его польскими гостями напрямую у Ярослава не было желания. Пятьсот аржей по бездорожью — в лучшем случае переход должен был занять месяц. Ляшко предъявил свои расчеты Ярославу.
— Вот и хорошо, — ответил князь. — Они все хотели воевать и захватывать города — вот и случай представился.
— Князь, большинство из них ни разу не побывало еще в сражении, а о серьезных переходах не имеет представления.
