Среди монет одна особенно заинтересовала Серегу, поскольку надпись на ней была сделана арабской вязью. Духарев показал монетку Мышу, но тот, повертев ее в руках, не заинтересовался. Серебро как серебро.
– Пошли, может, Чифаню поищем? – предложил Сергей.
– А чего искать? – удивился Мыш.– Они домой пошли. Полдничать.
Кожевенный квартал удивил Духарева нездешней силы вонищей. Словно в родной Дерптский переулок вернулся. Мыш тоже сморщил нос, процедил:
– Кожемяки…
Родной дом Чифани стоял за крепким забором. Солидные дубовые ворота им не отперли, только махонькую калиточку. Во дворе воняло еще пуще, чем на улице. Тощий парень в ошейнике наподобие собачьего спросил:
– Чего надоть?
– Чифаню позови! – скомандовал Мыш.
Парень нехотя повернулся и поплелся к дому. Мыт догнал его и довольно сильно пнул под зад. Парень, к удивлению Сереги, вместо того чтобы повернуться и отвесить сопляку затрещину, припустил рысцой.
– Червяк ленивый! – буркнул Мыш.
– А что это у него на шее за украшение? – спросил Духарев.
– Ярмо холопское, что ж еще? – проворчал недовольный Мыш.
– Это если бы я к Горазду в холопы попал, на меня такое же надели бы? – осведомился Серега.
– Не, не такое. Железное. Ты ж не рожденный холоп, можешь и откупиться.
Два мохнатых пса с рычанием тянули в разные стороны обгрызенную рыбину. Наконец запас прочности у рыбины иссяк, и псы покатились в разные стороны – каждый со своим куском. Клычищи у псов были очень солидные. Оставалось надеяться, что собачки не заинтересуются посторонними, проникшими на их территорию.
Мыш достал нож и недоделанную ложку.
Наконец появились Чифаня с Сычком, работа была завершена, а ложка вручена Сереге. Торжественно. Еще один шажок в духаревской адаптации. Вероятно, здесь человек без ложки – все равно что новорус – без спутниковой «трубки».
– А вы не спешили! – заметил Духарев.
– А что, в твоем роду пристойно уйти с общей трапезы? – укоризненно произнес Чифаня.
– У меня в роду не принято, чтоб голодный гость во дворе топтался! – парировал Духарев.
– Гость ты иль нет – не мне решать,– возразил Чифаня.
Серега поймал укоризненный взгляд Мыша и решил тему больше не развивать.
– Пошли куда-нибудь, где перекусить можно. И поговорить заодно.
Постоялый двор под городскими воротами отличался от того, где у Сереги вышел конфликт с Гораздом. Длинный зал с низким закопченным потолком, длинный стол – во всю длину помещения.
Запах чего-то кислого смешивался с запахом дыма и жареного мяса. Народу было много, но места на лавках пока хватало.
– Будь здрав! – молодой парень с только пробивающимися усами приветственно махнул рукой. Не Чифане или Мышу, что характерно, а Сереге.
– И тебе того же! – откликнулся Духарев.
Парень – из тех, что были с древлянским купцом.
Разместились. Мыш сбегал к печи, приволок горшок с кашей и кувшин со сладеньким пойлом.
– Слушай, а там мужики случайно не пиво пьют? – спросил Духарев.
– Какие мужики? – удивился Мыш.
– Да вон те!
– Ты что, умом тронулся? – воскликнул названый братишка.– Свободных людей мужиками назвать!
– А что плохого? – удивился Духарев.
– А то! Это ж все равно как за бороду дернуть!
– А в этом что плохого? – снова удивился Серега.
Мыш только головой покрутил от такого непонимания жизни.
– Погоди,– вмешался Чифаня.– У них же в роду совсем другие обычаи.
– Назвать свободного мужа мужиком,– произнес он, поворачиваясь к Духареву,– это, ясное дело, лучше, чем бабой, но слово все равно стыдное. На него не только свободный, даже закуп может обидеться.
– Да что в нем плохого? – никак не мог врубиться Серега.
– Ну… – Чифаня пошевелил пальцами.– Мужик – это почти как муж, только… это… маленький. Понял?
– Вроде бы,– кивнул Духарев.– А с бородой что?
– А с бородой, Серегей, я те так скажу: чужую вовсе не трогай, а ежели твою кто тронет – бей как умеешь. Хоть кровь пусти. Никто с тебя виры не стребует. Понял?
– Вполне,– подтвердил Сергей.– А теперь скажи мне: вон те мужи, они случайно не пиво пьют?
– Пиво,– подтвердил Чифаня.
– А здесь его подают?
– Да ну его! – вмешался Мыш.– Горечь одна!
– Вон там,– показал Чифаня,– бочонок. Скажи хозяину – он те нальет. Токо нам не бери. Мы его не любим.
Пиво, впрочем, оказалось очень даже ничего. Вкусное. Под него и каша веселей пошла. Мыш с Серегой умяли ее в две минуты, а Сычок с Чифаней тем временем оприходовали бурдючок.
– Эй, ты ложку так не клади! – заметил Мыш.– Нынче богов кормить не время!
Серега безропотно забрал инструмент, облизал и спрятал в карман. Это действие ни у кого нареканий не вызвало.
– Поел? – спросил Чифаня.
– Вполне.
– Тогда говори, зачем звал?
– Скажу,– согласился Духарев.– Но сначала ты мне расскажешь, почему вы с Сычком борьбой развлекаетесь. Вы же не скоморошьего племени, верно?
– Верно,– Чифаня вздохнул.– Тут вишь какое дело… Не способен я к родовому ремеслу. Здоровьем не вышел. А в дармовых нахлебниках жить не хочу. Я и придумал. Старшие мне Сычка вот отдали. Он – из Нового города, там на кулачках драться да бороться выучился. Да и силушка при нем. Бывает, конечно, и его побьют, как вот сегодня. Да редко. А чтоб случайный какой смерд Сычка заломал – такого не было! – гордо завершил Чифаня.
– Значит, не для удовольствия ваша борьба, а для заработка? – еще раз уточнил Духарев.
– Ясно, для заработка.
– Тогда слушай, как этот заработок увеличить,– заявил Серега и изложил невинным торжковцам систему ставок.
Вначале Чифаня усомнился: чего это вдруг народ начнет об заклад биться не за своих, а непонятно за кого. Или, к примеру, если и так ясно, кто победит. Духарев объяснял терпеливо, что человек по природе своей азартен, что спорить можно не только на победу, а на то, что кто-то из борцов устоит на ногах какое-то определенное время. Кроме того, если минимальная ставка – куна и если десять ставят на Сычка, например, а двое против, то ставящие против могут проиграть всего лишь куну, а выиграть целых пять.
– А какая моя выгода? – усомнился Сычок.
– А такая, что из каждых десяти поставленных кун – одна твоя. За труды.
В общем, говорили они долго, приговорили еще пару кувшинчиков с медом и изрядное количество пива. Последнее – исключительно Духарев. Договорились. Чифаня обещал подыскать второго борца и договориться с местным рыночным людом, чтобы делали ставки для разгона. А Мыш – организовать рекламу силами местной молодежи.
