Вот несколько трассирующих пуль пролетели и над нашей головой. Свиста их я, конечно, не слышал... но все равно неприятно.
- Кандауров, - донесся голос капитана Рагуленко, - пулеметные гнезда видишь?
- Так точно, тащ капитан, - ответил из башни наводчик.
- Дай ему осколочно-фугасным прямо в лоб, чтоб не встал... - их переговоры едва были слышны из-за шума двигателя, но я все равно все понял. Два раза бухнула сто миллиметровая пушка, и настырный пулемет оставил нас в покое. Еще несколько минут, и гусеницы БМП зацепили дно бухты. Резко рванувшись, командирская БМП выскочила на пляж. Вслед за ней на берег вышли и остальные машины роты. Распахнулись десантные люки, и морпехи горохом посыпались на берег. Спешились и мы.
- Скала, я Слон, вышел на берег в точке "Д", "Прием", - капитан Ругуленко чуть склонил голову, видимо, слушая в наушниках ответ, - Так, точно, вас понял, действую по плану. Отключив связь с командиром батальона, капитан вызвал своих взводных, - Первый взвод со мной, остальные по параллельным улицам. Контакта друг с другом не терять, вперед не вырываться, и не отставать. Опустив на глаза ноктоскопы, бойцы короткими перебежками, от укрытия к укрытию, двинулись вперед.
Мне тоже выдали такой приборчик слегка похожий на театральный бинокль. Ночь в нем превращалась в мутные сероватые сумерки. Тихо урчащие на малых оборотах БМП ползли следом. Следующим нашим объектом была портовая электростанция. Кривая улочка Старого города вывела нас, считай, к самым ее воротам. Электростанцию охраняли румыны. Их легко было узнать по высоким кепи, похожим на недоделанные буденовки. Перед проходной из мешков с песком было сложено пулеметное гнездо, в котором в полной боевой готовности сидели три мамалыжника.
- Поехали! - выдохнул капитан, и взмахнул рукой. На фоне артиллерийского обстрела, который вела "Москва" по каким-то целям в городе, выстрелы из "калашей" с ПБСами прозвучали совсем неслышно. Румыны бесформенными кулями осели в пулеметном гнезде. Первые две пары морских пехотинцев рванулись к воротам, словно призовые олимпийские спринтеры. Вот, они уже под стеной проходной. В деревянной будке светилось окно. Очевидно, внутри находился парный пост. Что было дальше, нам с Ириной рассказывали сами участники событий, потому что ни на какой штурм капитан, конечно, нас не отпустил. Это от адмирала можно удрать на войну, а от такого волчары, нет.
Убедившись, что все спокойно, сержант Тамбиев тихонько подергал дверь проходной - заперто. Недолго думая он постучал, и что вы думаете - румыны открыли. Ну как же можно не открыть, ведь прямо перед дверью сидели пулеметчики. И кругом было все тихо, поблизости не было никакой стрельбы.
Увидев вместо боевого товарища размалеванное жутким ночным камуфляжем лицо уроженца далекой Бурятии, молоденький румынский солдатик с перепугу сомлел словно институтка. Что, в общем-то, и спасло ему жизнь. Уже предназначенная ему пуля из пистолета с глушителем угодила в лицо толстому борову, сидящему за конторкой. По всей видимости, он был унтером или даже фельдфебелем - нижних чинов с такими габаритами не бывает ни в одной армии мира.
Еще одна пуля досталась смуглому типу в штатском, с белой повязкой на рукаве, дремавшему в углу в обнимку с винтовкой. Сержант, прислушался. Стояла тишина. За его спиной в помещение беззвучными тенями проникали товарищи. Полицаю для "контроля" выстрелили в голову. Сомлевшему румынчику затолкали в рот его же кепи, и стянули за спиной руки его собственным ремнем. Немного подумав, сержант расстегнул ему штаны, и опустил их до колен. Теперь, если он очнется и попробует бежать, то со связанными руками и спущенными штанами, он далеко не уйдет.
Ну, а дальше все было делом техники. Бойцы рассыпались по плохо освещенному двору, убивая всех, кто был одет в румынскую форму, или кто носил на рукаве белую повязку "шуцмана". Ночью, молча, без криков - ура, но с ледяной яростью людей, которые знают, что делают святое дело. Да и немного их там было, еще один румынский офицер и пара солдат, а остальные полицаи.
Особенно запомнился бойцам случай, который произошел в машинном зале электростанции. Молодой татарин, в поношенном немецком кителе, и с белой повязкой на рукаве, увидев ворвавшихся в зал морпехов в их устрашающем ночном гриме, и направленный на него ствол "калаша", уронил на пол винтовку и заорал, - Не убивай рюсский, жить хочу!
- Где-то я уже слышал эти слова? - покрутил головой капитан, и вздохнул, - Кажется, ничего не меняется под луною. - Быстрым движением он поднял на ноги вопящее тело предателя, - Жить, говоришь, хочешь?! Значит так, сучонок! Ты награждаешься почетным званием предателя-юниора, и в придачу государственной премией в виде восьми граммов свинца с занесением ее в черепную коробку. Сержант, выдай этому кадру его награду! Сержант Тамбиев быстрым движением сунул полицаю ствол автомата под челюсть, и нажал на спуск. Крики о пощаде стихли.
Тем временем БМП взвода въехали во двор. Капитан Рагуленко обвел взглядом собравшихся во дворе рабочих электростанции, - Значит так, товарищи: пункт первый - поздравляю вас с освобождением от оккупантов, и с восстановлением советской власти. Пункт второй - организация отряда рабочей самообороны. Мы тут с бойцами немного намусорили. На территории вашего предприятия и в окрестностях валяется некоторое количество румынского и немецкого стрелкового оружия. Прошу собрать все это стреляющее железо, среди которого имеются даже два пулемета, и самостоятельно охранять электростанцию до полного восстановления порядка. На этом торжественный митинг разрешите считать закрытым.
- Что, вот так просто взяли и освободили? - спросил высокий худой техник средних лет.
- Да, просто освободили! Нас, понимаете ли, сложно освобождать не научили, - усмехнулся капитан, - Может ты, приятель, знаешь - как это, сложно освободить? - двор грохнул дружным смехом, - Значит так, товарищи, разбирайте оружие и занимайте посты. У вас своя работа, у нас своя. По городу еще не убитые немцы с румынами бегают, да предатели всякие. Да все жить хотят. А это неправильно...
Товарищи командиры и сержанты, собираемся у моей машины, маленький разбор полетов. - и в этот момент за забором послышался крик, - Стой, кто идет?
5 января 1942 года. 03:35. Евпатория. Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов.
Я подошел к подрагивающей и тихо урчащей командирской машине. Кто бы знал, как надо на нее забраться? Но, была не была, глянул, как ловко запрыгивают на броню "пятнистые" осназовцы, поставил ногу на гусеницу, уцепился за протянутую руку в странной кожаной перчатке с обрезанными пальцами, и... Вот я уже наверху, грею свою задницу на теплой крышке моторного отсека. А приятно, черт побери, особенно в такую холодную ночь.
