***
Несмотря на общее плохое самочувствие, выглядел Вениамин Ильич Лунев на все сто. Даже, пожалуй, что и на все сто пятьдесят. Тысяч рублей — именно столько коммисионных ему отломилось после заключения "эллинского" контракта. Кстати, и самочувствие его тоже было одним из последствий этого столь приятного карману и сердцу события — в его возрасте, столь обильные возлияния все же были противопоказаны. А вот представители небольшого, но жутко миролюбивого и суверенного государства Греции, в деле празднования удачной сделки проявили просто-таки выдающуюся сноровку и опыт. Нет, во время обсуждения условий договора они тоже не сплоховали, настойчиво добиваясь наилучших для себя условий (так убедительно плакались про свою бедность и крайнюю нужду, что едва сами в нее не поверили), но все ж таки заседать в ресторане у них выходило заметно лучше. Особенно за чужой (то есть княжеский) счет. Вообще, у владельца Русской оружейной компании появилось такое впечатление, что покупатели привезли с собой как минимум по одной запасной печени. Ну или некоторое время серьезно стажировались в старейших полках русской императорской лейб-гвардии. Например, у преображенцев — эти господа что шампанское, что водку употребляли даже не стаканами, а аршинами. То есть наливали сотню-другую бокалов-рюмок, выставляли их вдоль стола и принимались за дело, под зоркими взглядами товарищей. Два-три аршина водки "на грудь", для офицеров этого славного своими вековыми традициями полка были обычной дневной нормой. А семь-восемь — квалификационным тестом на профпригодность, а так же экзаменом для недавних юнкеров, возжелавших влиться в тесные ряды лейб-гвардии Преображенского полка. Конечно же, обитатели Средиземного моря столь серьезное испытание не прошли бы, но вот норматив рядового гвардионца почти все они выполнили достаточно легко. В отличие от пожилого юриста.
— Александр Яковлевич, вы были правы.
— В чем?
— Надо было мне покинуть наших гостей вслед за вами. А теперь вот с мигренью хожу, да-с.
Князь молчаливо согласился. Вообще-то, судя по легчайшему румянцу, блеску глаз и общей живости господина Лунева, бокал-другой антипохмелина тот уже выпил. Так что со своей мигренью мог не только ходить, но и спокойно себе бегать — и уж тем более обсуждать деловые вопросы. И первым из них была очередная просьба-приказ из серии — пойди туда, вроде знаю куда, и найди мне того, примерно знаю кого.
— Цеппелин? Судя по всему, этот господин немец.
— Верно. Все, что мне о нем известно, вот на этом листке.
Радость стряпчего была преждевременной, так как знал его клиент на удивление мало. Всего три факта: искомая личность увлекается вопросами воздухоплавания, проживает во Втором Рейхе, ну и имя-фамилию. Все!
— Будет исполнено, Александр Яковлевич.
— Надеюсь на вас. Далее, надо бы окончательно урегулировать вопрос с господином Бенцем, касательно его и моих патентов.
Тут Вениамин Ильич не сдержался и понимающе кивнул — адрес этой личности ему был известен. Кивнул, и тут же замер. Но, к его удивлению и даже удовольствию, мигрень на такие вольности внимания не обратила.
— Кстати, о патентах. Вот три новые заявки, оформите их обычным порядком. И еще. Я думаю, надо распространить действие всех моих патентов на Японию. Вы ведь знаете, где находится эта страна?
— Признаться, крайне смутно.
— Тем не менее, я надеюсь на вас. Вот эти письма надо передать адресатам лично в руки. Надеюсь, ваш брат найдет такую возможность?
— Тесла, Лодыгин, Вестингхауз… Вне всяких сомнений, Александр Яковлевич. Кстати, через две недели мой племянник, Виктор, отправляется к своему отцу. Возможно, у вас есть для него какие-либо сопутствующие поручения?
— Нет. Хотя?.. Насколько я понимаю, обратно он вернется не скоро?
— Да, Арчибальду крайне необходима его помощь и поддержка. Собственно, он и Геннадия приглашал, причем неоднократно, и моих сыновей переманивал.
Говоря все это, хозяин юридической конторы добродушно улыбался. И с той же улыбкой пожаловался на самого князя — дескать, такими темпами у него в конторе ни одного родственника не останется.
— Насмотрелись на Геннадия, и тоже возжелали самостоятельного дела.
— Что, все сразу?
— Пока только Виктор, старшенький мой.
— Я подумаю. А по поводу вашего племянника — небольшое поручение у меня для него все же есть. Так что сегодня, в восемь вечера, я жду его на своей квартире.
Александр немного помолчал, и начал излагать последнее поручение для стряпчего.
— Вениамин Ильич, помните, я просил вас узнать о баронессе Вительсбах?
— Ну как же! Софья Михайловна, ежели я только не ошибаюсь?
— Нет, все правильно. К моему глубочайшему сожалению, я так и не узнал ее нынешнего местообитания. Принадлежащий ей особняк в городе продан, в поместье сидит управляющий, который утверждает, что свою хозяйку не видел столько же времени, сколько и я. Ренту он пересылает на именной счет в один из банков, как и отчеты о своей деятельности. Какой именно банк — он говорить отказался категорически, ссылаясь при этом на указание своей хозяйки.
Лунев озадаченно покашлял и осторожно пообещал сделать все, что только в его силах. А заодно попросил, если это возможно — уточнить, по какому именно поводу князю Агреневу вдруг понадобилась давняя знакомая?
— Не так давно я узнал одну новость. Неожиданную, но вполне приятную, и очень хочу обсудить ее с баронессой. Очень!
Мужчина размеренно махал метлой, не отвлекаясь на прохожих, время от времени мелькавших у него перед глазами. Мысли его текли ровно, настроение было хорошее, как и полагается в выходной день — и даже очередное дежурство "по метле" совершенно не тяготило. Всего-то делов, раз в две недели навести порядок рядом с крыльцом, да притащить жене воды для уборки в подъезде.
Шухх-шухх, шухх-шухх…
Когда мести оставалось совсем ничего, гибкие прутья метелки хлестнули по смутно знакомым валенкам. Порядком уже истрепанным и поношенным, но все еще крепким — разве что подошвы не мешало бы наново кожей подшить, старая совсем уж поистерлась. Подняв голову, Мартын тут же заулыбался.
— Ну здорова, брат! Смотрю, в дворники подался?
— Федька? Здорова, я бык ты корова! Ты когда приехать должен был, а? Пехом что ли добирался?
— Не, я как все белые люди, на чугунке. Слушай, вон те двое за мной от первых домов идут, и поглядывают как-то нехорошо. И сами они мужики подозрительные. Да ты чего ржешь-то?
"Мужички" в форме заводской охраны как раз подошли поближе. Но увидев, что приезжего встретили и даже обняли, тут же потеряли к нему интерес и развернулись в обратную сторону.
