Ознакомительная версия.
Джек с усилием вздохнул. Когда он смог заговорить, невыносимое разочарование наполнило его голос горечью.
– Не перебарщивайте, Эшли. Этот поцелуй назревал давно, и я знаю, что он понравился вам не меньше, чем мне. Поверьте, мужчине крайне неприятно быть отвергнутым в момент, когда все зашло так далеко. Вряд ли стоит усложнять ситуацию лицемерием.
Эшли открыла было рот, чтобы вернуть Джеку его несправедливые обвинения с процентами, но со стыдом осознала – ей нечего ответить. Что-то действительно назревало между ними, и Эшли бросала на него не меньше красноречивых взглядов и полувзглядов, чем он на нее. Она не могла скрыть возбуждение, которое охватывало ее в присутствии Джека. И да, она хотела сближения, но не предполагала, что это может быть взаимно.
Эшли смутилась и растерялась, бегство было единственным выходом, который пришел ей в голову. Она повернулась и бросилась вниз по дороге, скользя на прихваченной корочкой льда грязи.
– Эшли! – гневно зарычал Джек ей вслед, но она не обратила внимания на его возглас и не остановилась.
В прихожей особняка она сбросила запачканные ботинки и метнулась в свою комнату. Большое зеркало отразило растрепанную особу с дикими глазами, в задравшемся с одного бока свитере под расстегнутым пальто, в которой Эшли отказалась признать себя. Могло ли случиться так, что поцелуй изменил до неузнаваемости не только Джека, но и ее саму?
Девушка закрыла глаза, но это не помогло избавиться от воспоминаний о миге острого наслаждения, когда пальцы Джека касались ее груди. И о радости, которую доставила ей проявленная им страсть.
Она попыталась привести мысли в порядок, рассмотреть ситуацию с точки зрения перспектив. Эшли не считала себя пуританкой и признавала, что секс – неотъемлемая часть жизни. Однако она не стремилась поскорее приобрести сексуальный опыт, еще в подростковом возрасте решив подождать настоящей любви – или веского доказательства, что ее не существует. Эшли знала слишком много случаев, когда девушки теряли невинность по совершенно не заслуживающим этого поводам. Может, чужие ошибки и не уберегли бы ее от собственных, но, говоря по правде, ни один мужчина до Джека не сумел разжечь в ней хотя бы искру интереса. Зато влечение к Джеку оказалось сродни пожару, угрожавшему спалить ее дотла.
Проблема заключалась в том, что испытывать к нему такие чувства было… неправильно. И не только из-за того, что Джек платил Эшли зарплату. В ее представлении богатые аристократы не имели привычки вступать в серьезные отношения с юными воспитанницами сиротских приютов. Чтобы такое чудо произошло, сиротка должна была обладать лицом греческой богини и ногами от подмышек. Девушки, привлекательные одной лишь юностью, годились сильным мира сего только для постели, да и то ненадолго, пока не пропадет очарование новизны. Эшли, уверенно причислявшая себя ко второй категории, считала, что оно того не стоит.
«Но тебе же понравилось, не так ли? – спросил внутренний голос. – Очень понравилось. Для такой высокоморальной молодой особы ты капитулировала на удивление быстро. Возможно, ты похожа на свою мать больше, чем тебе хотелось бы думать».
Закалывая волосы, Эшли сказала раскрасневшемуся от стыда отражению:
– Нет! У меня нет ничего общего с моей матерью!
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть от ужаса, потому что стучать мог только один человек.
– Эшли!
Ледяные нотки в голосе Джека приморозили ее к месту.
– Эшли, ответь мне, я знаю, что ты там. Открой эту чертову дверь!
Оглушенная собственным сердцебиением, она нерешительно посмотрела на разделявший их дубовый барьер, гадая, возможно ли его выломать.
– А если я не открою?
– Тогда я очень сильно разозлюсь.
«Судя по голосу, сильнее уже некуда», – подумала Эшли. Но какой у нее выбор? Построить баррикаду и провести за ней остаток жизни, словно какая-нибудь сказочная принцесса в башне? Рано или поздно все равно придется выйти и объясниться с Джеком…
Эшли осторожно приоткрыла дверь. Настроение Джека, отраженное в черных глазах, показалось ей противоречивым. Само собой, во взгляде читались и злость, и досада, и громы, и молнии, но Эшли была бы полной дурой, если бы не заметила, как сильно все это приправлено вожделением.
– К чему столько драмы? Какого дьявола ты пустилась наутек?
– Разве непонятно?
– Нет. Если только тебя не обуяло внезапное и непреодолимое отвращение ко мне.
Эшли опустила глаза. Видеть обиду на лице Джека было невыносимо, к тому же не хотелось случайно дать ему понять, что неудовлетворенное желание мучает не его одного.
– Вы знаете, что это не так.
– Конечно знаю.
Непростой оборот, который приняло их романтическое приключение, разогрел его кровь, заставив на время позабыть чувство вины. Джеку требовалось все самообладание, чтобы удержаться от соблазна стиснуть Эшли в объятиях и поцелуями стереть с ее личика выражение шокированной добродетели.
– Так почему ты убежала? – снова спросил он. – Испугалась, что я посягну на твою честь прямо на вершине холма вне зависимости от того, хочешь ты или нет?
– Нам нельзя так поступать. И мы оба это знаем.
Джек покачал головой. Как она смеет указывать, что ему можно, а что нельзя? Самое обидное заключалось в том, что Эшли попала в точку. Он позволил себе то, что не мог и не должен был позволять по причинам, о которых она не знала. Возможно, стоило прислушаться к ее словам, отступиться, пока не поздно. Так было бы гораздо разумнее, чем совершить необдуманный поступок и оказаться в неприятных последствиях по самые уши. Интуиция подсказывала Джеку, что это – единственно верное решение, но зов плоти заглушал подсказки.
– И почему же?
– Потому, что я работаю на вас. И потому, что мы живем в разных мирах. Точнее, я не принадлежу к тому миру, в котором живете вы. – Эшли потупилась и заговорила тише: – Джек, вы же умный взрослый человек, неужели вам нужно объяснять простые вещи?
– Ты придаешь такое значение социальному статусу, словно мы до сих пор в девятнадцатом веке. Я разочарован, Эшли.
– Напрасно. Социальный статус все еще имеет значение.
– Да неужели? – язвительно спросил Джек. – Даже если так, я же не предлагаю тебе прожить вместе жизнь. Что мешает нам просто насладиться исполнением нашего общего желания?
Эшли была рада, что он это сказал, хотя слова причинили боль. Подозрения подтвердились. Джек воспринимал ее как вещь, сродни бутылке вина или новой рубашке. Он собирался использовать ее, получить удовольствие, а потом выбросить и забыть. Эшли представила, как, опустошенной и униженной, покидает поместье, едва закончив работу над книгой. Может, к тому моменту Джек проникнется таким отвращением к ней, к себе и к их дешевой интрижке, что не даст ей хороших рекомендаций.
Ознакомительная версия.
