— Еще раз напоминаю, господа, — говорит Линдеман, — даже если кто-либо из наших гостей и позволит себе какие-либо… выходки, вам следует вести себя с ними так, как подобает офицерам армии Его Величества Кайзера по отношению к союзникам.
Заходит троица. Впереди паренек лет двадцати с хвостиком, белобрысый, щуплый, по виду типичнейший студентик-переучка, даже очки на курносый нос нацепить не забыл. Второй постарше, в солдатском — точнее, гимнастерка и штаны на нем солдатские, а вот шинель явно рангом повыше. И третий, в потертом замшевом пиджачке, под ним свитер домашней вязки, пухленький такой дядюшка, с располагающей физией — так и хочется ему чай с печеньем предложить.
Вошли они, переглянулись — студентик шагнул вперед и на чистом немецком произнес:
— От имени Малороссийского Революционного Конвента приветствую вас, товарищ Линдеман.
— Добрый день, герр Артем, — генерал-лейтенант на «товарища» не среагировал. Похоже, думаю, он этого белобрысого уже не в первый раз видит и шутка эта у студентика дежурная. И еще — студентик-то этот не прост, ох как не прост, не верю, чтобы обычные толмачи, даже из числа приближенных, вот так запросто к господину генералу обращались.
— С герром Гусаковым, — продолжал Линдеман, — мы уже знакомы. А вот ваш новый друг…
— Товарищ Викентий, — кивнул студентик на «дядюшку», — командирован Президиумом Конвента вместо товарища Алексея.
— Вот как? Надеюсь, с герром Степановым все в порядке?
— Он… — белобрысый на миг запнулся, — в данный момент находится на отдыхе. Учитывая его выдающиеся заслуги в Борьбе и то, сколь много и напряженно ему пришлось работать в последнее время, Конвент, — разумеется, по рекомендации врачей, — временно освободил его от некоторых наиболее обременительных обязанностей.
Ага, думаю, а врачи эти небось из тех, что сейчас в бывшей Первой Киевской больнице, в зеленых халатах. Слухов о них ползает — один другого страшнее, и если хоть четверть тех слухов на чем-нибудь стоит, то герру Степанову в котле у африканских дикарей не в пример комфортнее пришлось бы.
— Скажи, — обратился к «студенту» «военный», который Гусаков, — пусть он тоже своих представит.
— Это, — ответил ему Линдеман после перевода, — лишнее. Вы сможете задать ваши вопросы конкретным исполнителям позже, во время обсуждения. А пока — прошу к столу. Сейчас гауптман Клюге познакомит вас с тем, ради чего вы проделали столь долгий и опасный путь. — Ну да, как же — отсюда до Киева километров двести, даже для такого старья, как «бочонок», не больше двух часов лету! — А именно разработанным моим штабом планом летней кампании.
Клюге — это, как оказалось, адъютант генерал-лейтенанта. Выглядел он прямо как иллюстрация достижений полиграфии на примере справочника по униформе — затянутый, выглаженный, о складку на брюках порезаться можно, в общем, не человек, а картинка. И излагает так же красиво. Не знаю, как остальные, а я так точно заслушался. Вот что, думаю, значит — язык у человека правильно подвешен. Я и пересказать-то, если что, едва смогу.
Начал гауптман издалека — с того, что кровью любой современной войны является. Нефть. То есть, конечно, боеприпасы, продовольствие и прочее снабжение тоже необходимы, но с ними обычно дело все же попроще обстоит, а вот значимые источники нефти — это дефицит в мировом масштабе. Оспорить кто-нибудь желает?
Товарищи из Конвента точно не желали — ну еще бы, они-то в этом деле подкованы, перед Распадом всем уши прожужжали, что Война наша Великая вовсе не из-за того ведется, о чем с трибун орут, а за вполне конкретные нефтяные поля на Ближнем Востоке. И не будь там нефти — плевал бы себе Его Величество Кайзер на Святой город Иерусалим, как все его предки со времен Барбароссы плевали, и ни о каком тевтонском кресте над Храмом не помышлял бы.
— К сожалению, — отметил Клюге, — на территории, контролируемой уважаемым Малороссийским Революционным Конвентом, наличествует множество всяких полезных ископаемых — но вот с нефтью дело обстоит печально. Точно также, как и на «оккупированных» сторонниками свергнутого восставшим народом режима землях Центральной России. Мы свою проблему решили нынешней зимой за счет Румынии — устроив показательную высадку в Констанце с последующим марш-броском.
Меня от этих слов Клюге сразу морозом пробрало — вспомнил. Нас тогда загрузили в какой-то допотопный ржавый танкодесантник. Корыто корытом, на волне скрипел так, что казалось — еще чуть, и «Мамонты» сквозь днище провалятся. Вода текла из-под каждой вшивой заклепки, помпы работали почти постоянно, но все равно — пройти по трюму, не промокнув по колено, можно было только, прыгая с панцера на панцер… и все это под «успокаивающие» разговоры матросов о том, что за войну в эти воды вываливали мины все, кому было не лень: мы, австрийцы, турки, сами русские и даже всякая прибрежная мелочь типа болгар, а в итоге получился такой суп с тротиловыми клецками, в который сам черт побоится копыто сунуть.
Вдобавок на вторые сутки мы попали в шторм, а зимний шторм в Черном море — это тот еще подарок.
Нам — вернее, тем из нас, кто не валялся скрученный морской болезнью, — оставалось лишь вслушиваться в скрип тросов и молиться, чтобы крепления выдержали. Потому что если бы хоть один панцер сорвался, то наверняка прошиб хлипкий борт танкодесантника, а за ним…
Шторм этот разбросал наш «флот вторжения» так здорово, что потом еще три дня, наплевав на радиомолчание, обратно собирали… даже береговую авиацию для поисков задействовали. Один транспорт так и не нашли — соответственно две роты панцеринфантерии в гости к местному Нептуну отправились. Никто не спасся, так и неизвестно, чего с ними приключилось…
После этого морского круиза мы уже были готовы драться хоть с румынской милицией, хоть с чертом, лишь бы обратно не плыть.
Румыны, впрочем, особого желания сражаться тоже не выказывали. Оно и понятно — более-менее приличную технику австрияки поставляли им для фронтовых частей. На фронте она и осталась. Ну а местный ландвер против нас мог выкатить разве что хлам образца тысяча девятьсот двадцать лохматого года, который современный бронебойный прошивает насквозь, не успев сработать. Это если бы у них вообще было что-нибудь в пригодном к употреблению состоянии. А они вообще технику гробят быстро…
Командование, по сортирным речам, не столько этих румын опасалось, сколько венгров — те все ж нация цивилизованная, почти европейцы, не один век в одной с немцами империи пожили. И досталось им при распаде этой самой империи не так уж мало. Я, правда, сколько воевал, ни одного венгра-панцерника не встречал, одни немцы, да чехи… ну да чтобы бронебойкой из кустов пальнуть, много ума не надо.
