— И часто сюда падают с неба всякие грузы? — я не могла удержаться от ехидства в голосе. Но его разве можно прошибить словами?
— Редко. Наверное, Иранна расскажет об этом подробнее. Мы знаем о небесных грузах больше по легендам. В какие-то определённые знаковые дни небеса открываются и дарят что-то этой земле. Не помню, чтобы это были любопытные девчонки вроде тебя. Чаще — предметы или животные. Растения или минералы. Но это «что-то» обязательно меняло наш мир. Происходили какие-то события, о которых потом слагали песни и легенды.
— Средневековый мрак какой-то. — фыркнула я. — Вообще не представляю, чем я могу изменить этот ваш мир. Я обычная. Нескучная, наверное, но на этом всё. В школе так-сяк учусь, родителей из-под палки слушаюсь… Спортом не занимаюсь, ничем вообще не блистаю.
— Зато тебя любят трусливые мерцатели и ты слышишь, как поют мимеи. И, думаю, это ещё не всё. Может, там ты была обыкновенной, а здесь будет иначе.
— Трусливый мерцатель легко кочует из рук в руки, практически ко всем без разбору. Может, вы просто пугали их до смерти своими сетями, а на самом деле они вполне могут уживаться с людьми.
Он только улыбнулся мне в ответ. Как слабоумной дурочке. Опять, блин.
— Ладно, оставим это на потом. Кто эта чокнутая Пиррия и на фиг я ей сдалась?
— Пиррия — сайна. Её стихия — огонь. Думаю, она почувствовала твоё появление или увидела в магическом костре. Но ей не повезло. Я оказался там, где угораздило появиться тебе.
— Сайна — это как?
— Волшебница. Колдунья. Здесь все колдуют, как сумасшедшие. Особенно женщины.
— А мужчины?
— Больше бездельничают, сражаются, ищут проблемы на свои буйные головы, ну, и подколдовывают втихаря, считая, что колдовство — ниже их достоинства. Где-то глубоко на севере есть остров Магов, куда отдают самых никчемных мальчишек. Но магов не воспринимают всерьёз.
Получалась забавная картина.
— Ну а ты?
— А я властитель Верхолётной долины, хозяин Верхолётного замка. И я… не умею колдовать. Да мне это и незачем.
— Властитель — звучит круто, конечно. И колдовать тебе незачем. Ты только почему-то слышишь, как разговаривают мимеи, и умеешь усмирять холодом огонь чокнутой Пиррии. И почему-то я свалилась именно на твою голову. Я так понимаю, это что-то значит для тебя?
Он оставил в покое уши Тяпки, опёрся на руки, запрокинув голову к небу. Волосы колыхнулись — и открылась вторая, изуродованная половина лица. Чёрт. Я поспешила отвести взгляд. Хорошо, что он не смотрел на меня и не заметил, как я струсила.
— Я… не колдую. Это происходит случайно. Иногда.
— У нас это называется — паранормальные способности, — брякнула я, но он словно не услышал меня. Или не понял.
— А ты… Я принял то, что упало мне на голову. И мне без разницы, что это значит. Я буду заботиться о тебе, как о Миле, Иранне, Ви или меданах, и не дам никому в обиду.
Во как. Благородный защитник. Очень интересно.
— Муйба?.. Меданы?..
— Тоже ведьмы. Только… как бы правильнее это объяснить. У каждой колдуньи — своя сила. У сайн сил и возможностей больше. Меданы — бытовые ведьмачки. Скоро ты с ними познакомишься и поймешь разницу. Муйбы… они своеобразны. Здесь их называют «низшие» и не очень любят. У них нет власти сайн. У них нет способностей медан. Они варят зелья и лечат. Иногда что-то видят и обучают детишек, пока те совсем ещё маленькие. Муйбы мудрые и сами по себе.
— Иранна такая же? Ей же лет тридцать всего.
Геллан развеселился.
— Иранна много старше, но муйбы, если хотят, останавливают время для своего тела. Остаются молодыми и красивыми долго, пока не надоест. Или пока силы не уйдут на что-то другое, более важное, чем внешняя красота.
Было понятно, что пока не всё понятно, но остальное придётся выяснять опытным путём. Я вдруг резко затосковала. Хотелось порыться в телефоне, открыть соцсети и почитать дурацкие изречения. Вместо этого я сидела на сырой земле и слушала дичь дичайшую о ведьмах, колдовстве из уст изуродованного лорда какой-то вертолётной площадки.
— А скажи-ка мне, властитель, раз ты такой заботливый правитель, почему твои эээ… слуги и родная сестрёнка ведут себя так, будто ты ежедневно достаёшь хлыст и избиваешь всех налево-направо?
Всё, я его достала. Геллан сел прямо, словно палку проглотил, по щекам пошли рваные алые пятна, а задышал он, словно за ним стая волков гналась сутки. К его чести, это длилось недолго. Вот где выдержка и самообладание! Два глубоких вдоха — и он снова прежний. Спокойный, уравновешенный. Даже краска с лица схлынула.
— Я владею этими землями недолго. Всего семь месяцев. Я знаю, что это не оправдание. Знаю, что со стороны всё выглядит… странно. Но всем им нужно время, чтобы отойти, прийти в себя, привыкнуть к другой жизни. С мохнатками ты ещё столкнёшься не раз. Они — полулюди-полуживотные, особая раса, древняя, но не сумевшая противостоять людям. Здесь считается нормальным издеваться, держать при себе мохнаток, заставлять их выполнять самую грязную работу. Им нелегко, их не считают за людей. Я же хочу, чтобы они выжили, не исчезли, как древние города, растения и животные…
— Но Мила же не мохнатка? — у меня уже шла голова кругом, но я хотела дожать его.
— Мила — моя сестра. И то, что случилось с ней… С нами… Сделал бывший властитель.
Я смотрела на него во все глаза. Ему было трудно, безумно трудно подбирать слова. Не обвинять, а сухо излагать факты.
— Это… тоже сделал он?.. — я неопределенно провела рукой по воздуху, там, где за щитом волос пряталась правая сторона его лица.
— Нет. — он не дрогнул. — Это… другое.
— И ты не смог её защитить, да? — я сказала это тихо, сболтнула то, что крутилось на языке. Чёрт, я готова была откусить окаянного болтуна, который опять опередил мозги.
— Ну почему же? Защитил, когда смог. Я убил его.
Он сказал это спокойно, осторожно снимая Тяпку с колен и поднимаясь. Он прошёл мимо меня. Это была точка в нашем разговоре. Я вскочила на ноги, заметалась.
— Посиди здесь, ладно? — сказала я Тяпке, а она посмотрела на меня так, словно всё понимала.
Затем я отряхнула джинсы и рысцой потрусила, как собачонка, вслед за Гелланом. Заговорить я боялась, но он, услышав моё сопение за спиной, притормозил и пошёл чуть медленнее, словно говоря: «Я не сержусь. Всё в порядке». Будто от этого мне было легче…
Глава 10
Эмоции или почему жить сложнее. Геллан
Ещё вчера он знал, что на вопросы придётся отвечать. Казалось, он готов к этому. Как научился не реагировать на гримасы отвращения, брезгливости, страха или ужаса при виде его изуродованного лица. Но куда легче рассказать, почему он такой «красивый», чем услышать тихую жалость в вопросе, почему он не смог никого защитить.
