Сергей Кутолин - НОВЕЛЛИНО (Опыт рефлексии ситуации)

Сушите вёсла, Господа!
К вам из колоды бойких треф
спустился сам начальник Греф, –
а коли это не беда,
и вам такое только снится,
то всё равно подсуетиться
для безопасности мычала,
и денег тоже не мешало,
поскольку названный субъкт
расшевелит Сбербанк – объект.
И вместо само бытия,
где есть история своя,
омич раздрай такой создаст,
что больше Бог вам не подаст.

Сначала был в колоде треф
всех удивляющий пан Греф,
сегодня он маркизом стал, –
Госбанк из ручки он достал.
Какие мысли, господа? –
да мыслей не было всегда.
" Пути, дороги, дураки", –
в известном смысле чудаки…,-
считают, что народ поймёт,
но внемлет смыслу идиот.
В трефово – грефовском бульваре
не говорим мы о товаре,
но намекаем обо всём
и славу Глупости поём.

"Кука – реку! " – кричали мы,
желая выскочить из тьмы.
И вот на росстанях опять
Россия колымагой вспять
народ свой к нищите ведёт,
кому – то предъявляя счёт,
что жизнь от чуда дорожает
и рубль себя сам поедает.
И вот возникла тут молва, –
единороссы лгут. Слова,
слова в словах плывут
и к счастью нас опять зовут, –
Россия в стройках на века
торчит как нищего рука.

Пенсионеры для России не нужны, –
они испитый серый прах,
и все недугом тем поражены,
что кто – то в их болезненных мечтах
им должен на кусок подать,
чтоб с Западом им вровень встать.
Наивности идеи очевидны, –
они работали и просто им завидно, –
на Западе столица и страна
едины. Суть того ясна.
А в нашей милой круговерти, –
не ожидая близкой смерти, –
пенсуре больше хохотать
и лучшей жизни не искать.

Россия для Москвы обуза
и тяжесть дармового груза, –
закрепощает бег Москвы
на Запад светлой головы.
Пора России отделиться от Москвы, –
в ней собрались не мыши, – львы!
Москве же стать страной
в стране, но без России,
не совмещая тело с головой, –
она работает в полсилы.
Москва заглавное в заглавном.
Россия – нищета, и в плавном
её течение пустом
быть для Москвы ей фиговым листом.

Прекрасных лиц спесивых продавцов,
очередей за хлебом в километры,
общественников, – хмурых групп льстецов,
блатных, ворюг, – вдруг семенящих фертом,-
не вижу даже я во сне, –
они живут лишь в прошлом дне, –
и фронтовых увечных и калек,
не перемолотых прошедшею войною,
но доживающих свой век
на островах, – как людоеды и изгои…
Ужели то была моя страна,
где люди пели, веселились,
на мир без войн всегда молились,
но ужас страха не имел в них дна.

Клянутся все – "чего угодно вам",
в стране же форменный бедлам,
а череда из смишных попрошаек
нам гонит в уши просто срам,
и всё за то, кого нам выбирать,
а мастера пытать людей и лгать,
в нирване просто растворились
как будто вовсе не родились.
И вот уже сбираем мы
всей бездуховности плоды,
в сегодняшних картинах ткани
явь стариков старух обманет.