И как прикажете все эти десятки и более тысяч переселенцев фильтровать и отслеживать,? То-то и оно. что это не то подвиги Геракла, не то труд Сизифа. Полиция просто и полиция тайная реально сбивались с ног, стараясь отсечь хотя бы действительно подозрительную публику. Ну и, разумеется, за недавно прибывшими в империю новыми гражданами старались присматривать… в том плане, что особо яркие и стремящиеся быстро приподняться персоны привлекали к себе особое внимание.
Только то яркие. А что яркого в относительно тихих священниках и жрецах? Тихие, для многих вовсе незаметные, разве что обслуживающие духовные потребности верующих. Проклятье, да они даже активные проповеди не вели, не заманивали к себе прихожан громкими криками. Всё было спокойно, индивидуально, не чета разным там квакерам и пуританским сектам разного типа и калибра. Было ведь с чем сравнивать. С теми, которые проповедовали среди негров и подбивали тех к восстанию, да к тому же были столь тесно связаны ещё и с «подземкой», что стала уже готовой по сути шпионской сетью внутри тела только-только образовавшейся Конфедерации. Помню вот…
— Всё! Настрелялась, уже и кисть болит, и даже пальцы, — констатировала Вайнона, убирая в очередной раз перезаряженный револьвер в кобуру на поясе. — Может, теперь просто проедемся.
— На лошадях или?
— Или. Лошадей я постоянно видела, с самого детства. А вот эти паровозы на колесах, то есть паромобили. Они такие… такие!
Понимаю. Тот самый последний писк моды плюс очарование технического прогресса. Нутром чую, что ещё как минимум лет пять, а то и больше паромобили продолжат оставаться верхом мечтаний многих и многих. Лишь потом энтузиазм слегка поутихнет и в этих прообразах привычных мне автомобилей люди начнут видеть то, что они и должны из себя представлять — удобный и эффективный транспорт, пригодный как для пассажиров, так и для перевозки грузов. Хотя… Роскошь, элитарность и прочее тоже никуда не денутся, да и деться не могут. Такова уж природа человека, неизменная на протяжении веков и даже тысячелетий.
— Такие и этакие, — поневоле усмехаюсь. — Пока ещё чрезмерно дымящие, сильно неуклюжие и нуждающиеся в серьёзном усовершенствовании. Посмотрим, что ты лет через пять-семь скажешь, сравнивая вот этого вот «красавца», — машу рукой в сторону стоящего в паре десятков метров паромобиля, — и того, что придёт на его место.
— Вот когда будет, тогда и скажу. А ты напомнишь, я твою хорошую память знаю. Ну ничего не забываешь! Только сейчас… А где его кучер?
— Водитель, чудо ты моё. Пока нигде. Раз уж хочешь прокатиться, сам за руль сяду. Заодно и проверю свои навыки ещё и в этом.
— Ой!
— Не «ой», а вполне себе естественное и нормальное желание. А ты рядом посидишь, посмотришь, как оно всё. Может потом и сама захочешь поучиться. Не всё ж очаровательной тебе как обычной пассажирке путешествовать, право слово.
Хмыкнула этак. Носик кверху, но на самом деле резко заинтересовалась. И смотрит на то, как я справляюсь с «очень сложным механизмом»… по её мнению, разумеется. Как по мне — вся эта машинерия, заставляющая паромобиль двигаться, была тем ещё примитивом, да и моих тех ещё навыков водителя было достаточно для того, чтобы заставить мобиль двигаться. Снять с тормоза. Переключить, нажать… И поехали, благо паромобиль заблаговременно стоял под парами. Не одни, поехали, конечно — сопровождение, оно всегда рядом.
— Ух ты. Ты говорил, что умеешь, но я не думала, что это так просто. Тоже хочу.
— Хочешь, значит будешь, — пожал я плечами, ничуть не страдая от того, что приходилось одновременно и вести, и разговаривать. — Только учиться этому не день и не два, а дольше придётся. Однако судя по энтузиазму в голосе, тебя это точно не остановит, моя маленькая любительница прогресса.
— Да, я такая! Мне вообще нравится и новое оружие, и поезда, иИ пароходы. Особенно броненосцы нравятся. Они такие… такие.
— Внушительные?
— И очень-очень мощные. Эх, если бы ещё что-то новое случилось.
Улыбаюсь, поскольку малышка и не представляет пока, какое количество этого самого нового уже на подходе. Впрочем, сейчас уже можно сказать. Скорее даже нужно, ведь от своих важные вещи скрывать категорически не рекомендуется.
— В таком случае по прибытии в Ричмонд тебе обязательно надо поприсутствовать на моей встрече с министром промышленности, Пикенсом. Будет там пара людей, предлагающих действительно революционные идеи, причём не чисто теоретические умствования, а уже воплощенные в жизнь, пусть пока и как опытные образцы. Ну что, интересно?
— Очень. А… что это вообще такое будет? Оружие или что-то вроде паромобиля?
— Не оружие. И не транспорт. Зато что одно, что другое для комфорта в жизни очень и очень полезное. Если, конечно, как следует постараться, денег огромную кучу вложить, ещё и людям наглядно показать полезность. Многие из обычных не умеют вперёд смотреть, словно кроты полуслепые.
— А когда мы уже обратно, в Ричмонд?
Загорелась энтузиазмом индеаночка. Вайнона у меня вообще личность такая, быстро и резко увлекающаяся, стремящаяся к ярким впечатлениям, запоминающимся событиям. Собственно, первоначальное знакомство и состоялось аккурат из-за шила в попе, которое у этой экзотической дамы достигало воистину циклопических габаритов.
— Скоро. Полагаю, сегодня ночью либо завтра утром. Тут наши дела по большому счёту закончены. Резидентура на Восточном участке дороги вскрыта, на Западный и калифорнийскому губернатору Хэмптону по телеграфу послано подробное описание случившегося вкупе с рекомендациями, как пресечь и не допускать подобного впредь.
— Пора. От одного интересного к другому. Вик, представь, как хорошо было бы. появись возможность не на поезде, а за рулём такого вот паромобиля. Но очень быстрого, чтоб под сотню миль в час, да по хорошей дороге…
— Знаешь, очень даже представляю, — без тени иронии отозвался я, благо память то никуда не девалась. Та самая, которая о временах много лет тому вперед. — Только от этих самобеглых экипажей на пару до того, о чём ты сейчас мечтаешь — путь неблизкий. Есть у меня такое подозрение, переходящее в твёрдую уверенность.
— А… сколько? То есть если в годах. Мы хоть увидеть сможем, чтоб ещё и не постареть?
— Что сможем — это однозначно. А вот насчёт постареть… Знаешь, меня старость ну совершенно не радует, потому хочется ещё до этой печальной поры оказаться в несколько изменившемся мире. Правильно изменившемся, чтобы жить в нём было и интересно, и уютно. Ай, что сейчас об этом. В Ричмонд, прелесть моя, в Ричмонд! И не откладывая до утра.
Вайнона, довольная услышанным, сейчас просто наслаждалась поездкой на паромобиле, искренне считая развитую скорость в пару десятков километров действительно впечатляющей. Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь лет так через пять-десять, когда и скорости ощутимо повысятся и. вполне возможно, удастся перевести потроха с обычной паровой машины на двигатель внутреннего сгорания. Хотя… Энергия пара то в знакомой мне ветви истории была незаслуженно ограничена. Тут ведь главное в уровне качества двигателя. Ну и в возможности быстрого запуска, с коим в случае пара действительно приходилось сильно поднапрячься. Однако нет ничего невозможного, а следовательно… будем посмотреть. Совсем скоро будем, если судить по историческим меркам.
* * *
Американская империя, Ричмонд
Дом, милый дом. Хотя и романтика дальних и не очень странствий имеет свою привлекательность, но лично я предпочитаю последнюю в гомеопатических дозах. И вообще, за минувшие с момента моего попадания в середину XIX века время успел помотаться по миру, причём первое время в далёких от комфорта условиях.
Вместе с тем поездка до Альбукерке и обратно была важной, нужной и уж точно не заслуживала эпитета про бездарно потраченное время. Требовалось лично убедиться в новых, более совершенных методах работы противника. Чужие слова и доклады, пускай самые подробные и без желания что-либо умолчать — это немного не то. А вот сам съездил, проникся атмосферой, почувствовал все плюсы и минусы, относящиеся к делам как нашей тайной полиции, так и агентуры противника — совсем иной расклад.
