их Россией — как, возможно, и сама Россия — цивилизованным государством право быть не дает.
— Не думаю, что нас может интересовать мнение Лондона на этот счет. Российская империя всегда занимала позицию покровителя всех православных народов, поэтому уверен, что с данной проблемой мы справимся сами.
— И все же мы надеемся на ваше благоразумие и способность уладить возникшие противоречия исключительно дипломатическим путем. В противном случае Великобритания оставляет за собой право применять силу.
— Это ультиматум? — Я удивлено вздернул бровь, — или может это объявление войны.
— Нет, ваше императорское величество, пока нет, — англичанин покачал головой. — Наоборот. Лишь выражение надежды на то, что до войны не дойдет.
— В таком случае, можете быть свободным. Я вас более не задерживаю. Вот вам а не Царьград, — я дождался пока послы покинут помещение и ткнул им в спину понятный всем русским людям жест. Сделать это в лицо все же не позволило воспитание и надежда на то, что все как-то получится уладить не доводя до горячей фазы.
В воздухе ощутимо запахло порохом…
Интерлюдия 2
— Плывут сволочи, как есть плывут! Ваше благородие, неужели все ж решились англичане?
Младший подофицер Сидоров поправил сползшую на бок стальную каску и повернулся к ротному. Судя по напряженному лицу офицера, тот тоже до последнего не верил, что островитяне все же решатся идти на прорыв.
— Занять места, по боевому расписанию, — вместо ответа последовала команда, тут же оглашенная личному составу роты младшим подофером, исполняющим обязанности заместителя ротного. Вообще-то это была полноценно офицерская должность, которую подофер — именно так в армии очень быстро сократили излишне длинного «подофицера» — занимать не должен был, но ротных субалтернов в армии хронически не хватало — а по мобилизации так и вовсе, — поэтому приходилось обходится тем, что есть.
Услышав приказ солдаты тут же повскакивали и бросились занимать места в вырытых заблаговременно окопах чуть поодаль и ниже по склону от береговой батареи, которую рота должна была прикрывать. Их полк был растянут тонкой цепочкой вдоль берега пролива и предназначался не столько для отражения возможного десанта, — в этом месте высаживать десант было крайне неудобно по причине резкого подъема, начинавшегося почти у самой кромки воды, — сколько для того чтобы вылавливать упавших в воду своих моряков, буде такие приключаться, и брать в плен чужих. Тем не менее позиция была подготовлена со всем тщанием, так как будто им завтра нужно было отражать атаки полноценной вражеской армии.
— Я пойду проверю ребят, ваше благородие — Алексей дождался кивка своего ротного и тоже направился вниз по склону. Скоро тут должно было стать очень громко и крайне небезопасно. Будут палить пушки свои и чужие, и здоровый инстинкт самосохранения говорил о том, что в окопе — сколько они намучались, ковыряя тяжелую каменистую турецкую землю — будет куда как сподручнее, чем рядом с открытой земляной батареей. Пусть даже обустроенной немного в глубине берега, благо дальность стрельбы орудий это позволяла.
— Присмотри там за репортером этим, не дай Бог, что-то с ним случится, нам всем такого пистона вставят, закачаешься, — уже в спину уходящему подофицеру крикнул ротный.
Это было еще одно невиданное ранее в войсках нововведение. Чуть ли не при каждом полку теперь обретался представитель какой-нибудь газеты, тщательно — но с оглядкой на присматривающих жандармов — записывающий боевой путь, а также просто интересные события, случающиеся в действующей армии. Эти заметки «с фронта» разбавленные еще и фотоматериалами — не слишком высокого качества, все же техника этих лет не позволяла делать хорошие снимки при естественном освещении — быстро стали в России жутко популярными. Никогда еще идущая где-то там война не была так близка к обычному среднему обывателю. Такое освещение способствовало росту патриотизма и повышало доверие гражданских к армии и правительству, так что и отношение командование было соответствующим.
Идущие под полуспущенными парусами кильватерной колонной английские линкоры выглядели более чем солидно. Островитяне пригнали к Дарданеллам силу, с которой куцему Черноморскому флоту справиться в иной ситуации было бы просто невозможно, отсюда и наглость, с которой лаймы перли вперед. Флот из двадцати трех кораблей, из которых только линейных стопушечников насчитывало семь штук, вызывал как минимум уважение.
Задумка британцев была проста как угол дома. Проскочить как можно быстрее узости, где их могут достать береговые батареи, и вырваться в Мраморное море. В случае, же если бы им преградил путь русский флот, то островитяне ничтоже сумняшеся приняли бы бой, поскольку по весу залпа превосходили своих визави как бы не в два раза. Да, они сильно проигрывали в скорости и манёвренности винтовым «Фельдмаршалам», вот только в узостях пролива, как раз эти качества не имели никакого значения. А вот возможность всадить в упор пару дюжин пудовых бомб — аргумент более чем серьезный.
На высокой мачте сигнального поста специально установленной у створа пролива взметнулось большое полотнище в бело-красную шахматную клетку. «Восьмерка» или в соответствии с международным флажным сигналом сообщение: «ваш курс ведет к опасности». Вероятно, англичане и сами понимали, что нарываются, однако было решено выписать им последнее предупреждение. Естественно колонна кораблей никак на это флажное сообщение не отреагировала. Не для того лорды перегоняли корабли из метрополии, чтобы теперь бегать от драки.
Пролив Дарданеллы имеет сложную форму. На входе — если считать с западной стороны — он имеет ширину в четыре километра, после чего плавно расширяется почти до восьми, а потом сужается в самом узком месте до полутра.
Изначально турецкие батареи, расположенные на обоих берегах пролива, могли худо-бедно контролировать даже четырехкилометровый створ, однако англичане, пользуясь тем, что русские азиатский берег так и не заняли, прошли южнее, чувствуя себя в полной безопасности. Проблемы у них начались только когда они достигли узостей.
Первым в колонне под флагом адмирала Кордингтона шел 120-пушечный «Агамемнон». Когда он поравнялся с батареей, которую прикрывала рота фельдфебеля Сидорова, одно из русских орудий дало выстрел по курсу корабля. Столб воды поднявшийся на расстоянии двухсот метров, стал тем самым триггером, запустившим всю последующую цепочку событий.
Вместо того чтобы послушаться и убраться восвояси англичане начали палить в ответ. Сначала борт «Агамемнона» а потом и следующей за ней «Калькутты» окутался белесым пороховым дымом, и в сторону берега полетели несколько десятков чугунных ядер, не
