В этот миг первая бомба, будучи еще в воздухе, разорвалась, осыпая атакующих всадников жалящими черными осколками. Спустя секунду бабахнула вторая, еще через мгновение – третья. Жалобно ржали кони, пронзительно визжали всадники, выбитые из седел, но лава, потеряв десятка три, продолжала неуклонно нестись к холму.
– Табань, табань! – подгонял Минька мастеровых, прочищавших стволы от нагара – не дай господь, если в нем останется хоть одна непогасшая искорка. – Хорош! Теперь заряды и по ядрышку. А на третий раз доставайте картечь, – предупредил он подносчиков, деловито поджигая первый фитиль, и тут же скомандовал сам себе: – Огонь!
И снова все произошло как в первый раз, с той только разницей, что траектория полета бомб была не столь крутой. Еще три десятка монголов легло в снег, но лава неслась, не замедлив хода.
– Обкуренные они там, что ли? – зло сплюнул Вячеслав и пожаловался Константину: – Я, честно говоря, думал, что они испугаются огненного боя, а им хоть бы хны.
– Я тоже надеялся, – согласился тот с другом. – Но где же воевода?
– Я ему ухо откушу, если через минуту не выедет, – грозно пообещал Вячеслав.
– Если доживем, – пробормотал себе под нос Константин, но Славка услышал.
– С таким-то наводчиком, – тут же откликнулся он. – Непременно доживем. – И крикнул изобретателю во весь голос: – Вот уж никогда не подумал бы, что в разгар боя буду стоять себе, как барин, а ты воевать, да еще как!
Минька, польщенный похвалой, зарделся и отвернул довольное лицо, а Славка устремился к дружинникам.
– Ну что, орлы! – весело заорал он, щуря глаза и внимательно прикидывая расстояние до противника. – Пришла и наша очередь! Арбалеты, товсь! – зычно скомандовал он дружинникам, которые мгновенно изготовились к стрельбе. – Залп!
Русичи били метко. Всадники шли кучно, так что если какая-то из стрел и миновала первую шеренгу, то обязательно находила жертву во второй. Где-то с полтора десятка человек недосчитался монгольский строй, но лава по-прежнему неслась вперед.
– А у меня убойнее получается! – совсем по-мальчишечьи завопил Минька, в очередной раз поджигая фитили.
Только один изобретатель знал, насколько опасно то, чем он сейчас занимается. Хорошо, что самых старых мастеров, которых он самолично учил, как именно, а главное – сколько времени надо прочищать стволы, с ним сейчас не было. Молодые же и не подозревали, что с каждой секундой сокращенного времени ровно на один шанс увеличивается опасность оставления малюсенького катышка непрогоревшего пороха, а следовательно, непроизвольного взрыва. Сейчас изобретатель оценивал его вероятность уже как пятьдесят на пятьдесят.
– Зато у меня быстрее, – откликнулся Вячеслав и снова скомандовал: – Пли!
На этот раз все произошло почти одновременно, картечь смешалась со стрелами, и монгольский строй, разом утратив еще десятка четыре воинов, несколько сбился с бешеного ритма скачки, ставшей не такой уверенной.
– Оп-па! – весело завопил Славка и разухабисто затянул: – Тут мои честные вопли услыхал честной народ. И хотя народу было чем заняться… [206] Пошли, пошли, родимые… Залпом, пли!
Константин оглянулся. Из настежь распахнутых городских ворот выкатывали волны всадников во главе с воеводой. Но уж больно неторопливо все это происходило, точно в замедленной съемке.
– Я с испугу чуть не помер, я с испугу протрезвел, и ору себе, как баба-роженица… Залпом, пли! Эх, твою мать, а они и правда не поспевают!
Да, теперь становилось ясно, что полк воеводы действительно не успевал, тем более что часть монгольской конницы – сотни три, – повинуясь гортанному окрику нарядного всадника, скачущего впереди, уже разворачивала коней в сторону города, рассчитывая своей самоубийственной атакой пусть не остановить, но сдержать русичей, выигрывая драгоценное время.
Впрочем, его было и так предостаточно, чтобы успеть не один, а три раза управиться с жалкой горсткой людей, упрямо сгрудившихся возле синь-камня.
Новый залп картечи снес около двадцати человек, еще один – арбалетный – и десятка полтора на льду, но остальные-то, остальные почти рядом, метрах в трехстах, не больше. Вот уже полетели в ответ и первые монгольские стрелы.
– Теперь наш черед, царь, как ты и обещал! – подбежал к Константину Рашид. – А то на нашу долю так ничего и не останется!
Он по-прежнему весело улыбался, и от этой улыбки у Константина больно защемило в сердце. Понимая, что, скорее всего, он уже никогда не увидит этого неукротимого смельчака живым, пришлось тем не менее соглашаться. Мол, да, пришло его время… Время умирать…
– Давай! – крикнул он. – Только все вместе, – уточнил сразу. – И возьмите на себя тех, что слева, чтобы они не смогли нас обойти, а с середкой мы постараемся управиться сами.
– Давай! – истошно вопил Минька. – Успеем на раз!
– Щиты! – одновременно с ним выкрикнул Вячеслав, и половина дружинников разом кинулась закрывать мастеровых, не имевших доспехов, а оставшиеся сноровисто и ловко начали перезаряжать арбалеты.
– Убирай! – истошно завопил Минька, и дружинники, мгновенно сообразив, тут же отшатнулись от пушек. – Дистанция – сказка! – счастливо завопил изобретатель, подпаливая фитили. – Прямая наводка! Слепой не промажет! Эх-ма!
Рявк! Чавк! И еще четыре десятка монголов на снегу. И тут же залп арбалетов в упор положил еще один десяток, а то и полтора – кто ж сочтет. Левое крыло степняков стало сдвигаться к прореженному центру, но тут на него наскочили булгары и юрматы, и завертелась беспощадная звонкая сабельная карусель, где проигравших нет – есть мертвые, а счастливчик тот, кто окажется всего лишь тяжело раненным.
– Врешь – не возьмешь! – подал голос Константин и скомандовал мастеровым:
– Щиты перенимайте!
Те поначалу не поняли, опешив, уставились на него, хлопая глазами, но после повторной команды сообразили, что готовить пушки времени нет, а вот залп из арбалетов сделать еще можно. Залп! Есть! Но монголы уже совсем близко.
– К синь-камню, – крикнул Константин. – Ставь строй! Щиты не выпускать! – И подосадовал, что мастеровые могут не понять задумки.
Но воевода гонял на учебу всех без разбора. Тех, что в Ожске, вдвое меньше, но все равно гонял, и они поняли, что только этим смогут помочь дружинникам. Не выпуская из рук щитов, люди осторожно попятились, смыкаясь.
– Теснее, теснее щиты, – подбадривал Константин. – Совсем немного осталось продержаться, – хотя и понимал – вранье. На самом деле полк продвинулся за это время метров на сто, не больше, да и то благодаря усилиям в первую очередь самого воеводы. Горыня, чуя свою промашку, рубился впереди всех и даже не закрывался щитом, принимая на бронь все удары.
