Ну а так, конечно, нормально…
Вспомнить работу на радиостанции дело недолгое. А вот заново привыкнуть к ней как к части своего тела – это труднее.
Хорошо, хоть снарягу выдали новую, но легче от этого не стало – рация, автомат, батареи, ещё одна рация – связь внутри группы и прочие вещи. Кроме своих, я отвечал за рации остальных ребят в группе – чтобы они все были исправны, настроены и заряжены. С запасными батареями пришлось побегать и повозиться, зарядку – вообще делать на коленке. И слушать вопли старшины с нижнего этажа: «Какая самка собаки спионерила блок пожарной сигнализации!!!». А что, выход на питание датчиков – как раз двенадцать вольт! Не я же виноват что зарядка у нас всего одна, а зарядить нужно много и сразу.
Своего групника – командира группы, мы ещё не знали. По идее, им должен был быть наш групник по срочке. Но «ВС» могло и поменяться, поэтому голову я особо этим и не забивал, разобрал свой АК-74С и счищал ветошью старую смазку, перед тем как наносить новую. Несмотря на все прилагаемые мною усилия, пальцы, словно с неохотой, вспоминали, чему их учили в течение двух лет.
Этот оружейный стол и соседний оккупировал наш разведвзвод. Кому-то всё же не хватило места, и он разбирал, чистил и собирал своё оружие на табурете, сидя на корточках или на кровати.
Моим соседом оказался служивший со мной, но на полгода позже пришедший, Женя У. или «Уха», или «Кот в сапогах». За два года после дембеля, он успел подняться – создал дело, фирму, хотел жениться. Повзрослел, короче. Трудно видеть сейчас в этом парне того ошалелого бойца что испуганно «летал» по «располаге», а затем на первом же учебном занятии, чуть было не утонул. Гм… собственно он не утонул, просто вышел на берег как один из тридцати трёх витязей дядьки Черномора – плохо надул спасжилет, и снаряга утащила его на дно. Хорошо, что у самого берега – встав ровно на грунт, он вышел пешком. Тогда мы все перепугались не на шутку – выяснилось, что он соврал в военкомате, что умел плавать – корочки разрядника оказались липовыми.
Когда взбешённый обманом командир отряда загнал его в свою канцелярию, и, сломав его тушкой шкаф, стенку и два стула – к счастью, деревянных, потребовал объяснить причину обмана – он честно ответил – я с детства хотел служить в спецназе.
Видимо, ответ был искренним.
По прибытии в роту «Ухо» тут же стал объектом насмешек со стороны сослуживцев – тогда в клубе части как раз показывали «Шрека», где Кот в сапогах сделал такую милую мордашку перед лицом грозных врагов, что те оттаяли и забыли, зачем они хотели его отлупить.
Так что наш старший сержант, когда хотел поприкалываться, требовал от него именно такую – невинную мордочку, а не «взгляд убийцы» как с остальных.
Женя весело скалился, вспоминая те деньки, и рассказывал всем как я, с ещё одним парнем, будучи уже «дедушками», спалился с одеколоном.
Если вкратце – то сцена была точь в точь из «Джентельменов удачи» – «О! Одеколончик!»
В ответ я собрал автомат, и ушёл проверять в каптёрку к старшине, зарядились ли батареи. После оружия, мы взялись за снарягу – надо было всё «обжить» и подогнать. Видимо, начальник тыла решил, что пора доставать заначки со складов, и вытащил новую экипировку. Получение имущества, подгонка под себя, поиск недостающего – подразумевается активные действия в ближнем тылу противника и оборона своего, затянулось до самого вечера, с перерывом на обед.
Вечером к нам прибыл недостающий штат – как рядовые разведчики, так и командиры.
Надо сказать, что к этому моменту нас вытурили из казармы связисты, и мы переехали в палаточный городок. Но так было даже лучше – меньше суеты. Всё же одно дело – палатка на взвод, другое – шумная «располага». Всё своё на виду и под охраной.
Конечно, двухъярусные кровати на земле, это не есть хорошо, но лежать на них было некогда, разве что в мечтах. Нас уже раскачивали так, что мама не горюй. До ужина успели сбегать до ближайшей речки, переплыть в обе стороны и прибежать обратно.
Когда мы, мокрые и злые, вернулись обратно, то перед тем как забрести в палатку, я заметил, что пробежавший мимо нас на рысях ротный, видимо торопившийся к штабу, говорил со своим замом, что надо успеть перехватить каких-то кавказцев.
– Слышь, – я обратился к остальным, – походу групники будут из ветеранов.
Ребята отнеслись к новости по-разному – кто эмоционально, что нам хана, кто наоборот, я например, что это хорошо – с опытом будут, а значит наши шансы на грамотного командира выше. Но тема не получила развития – все просто вымотались и мечтали лишь об одном – переодеться в сухое.
Пристроив автомат в пирамиду, я ещё раз, почти любовно, проверил радиостанцию, и пошёл за кепи, чтобы идти обираться на ужин, но тут прозвучала команда взводу строиться внутри палатки.
Появился наш ротный, а в тени его шкафоподобной спины – кто-то высокий, и с большим рейдовым рюкзаком. И за ним – ещё кто-то, такой большой, что мысли в страхе замерли в голове.
– Смирно! – временно исполняющий должность командира взвода сделал доклад, ротный кивнул и сделал шаг в сторону…
«Епаный покос! Только не ЭТОТ!!!» Замершие было, мысли заметались, ощутимо стучась в стенки черепа, когда я увидел второго.
Это был мой дядя Серёжа. Или Серьга.
Три контракта в Чечне – первый он подписал после срочной и поехал в 2001 году в Чечню, второй – после первого – там же. Третий – после второго. Дома за эти девять лет, он был только три месяца. Я, даже придя с армии – не спрашивал, где он служил – от него пахло войной. А в глаза я ему и сейчас боюсь смотреть.
Взгляд убийцы.
На гражданке он пил. Когда он пил – вся улица в деревне ходила на цыпочах.
Но обошлось. Пропившись – он устроился на железную дорогу помощником машиниста, затем сам стал машинистом и зажил нормальной жизнью. Разве что начал прятать глаза.
А теперь он заместитель моего групника.
Просто опупеть – сколько всего навалилось.
А ведь только сутки прошли с момента призыва…
Из воспоминаний зам. начальника штаба VI армейского корпуса:
«…Наша 26 пд спешно оборудовала оборонительные позиции вокруг Голдапа и восточнее. Расположение дивизии, как и все тылы ГрА „Центр“ подвергались систематическим налетам авиации русских и обстрелу из крупнокалиберных многоствольных минометов. Потери в живой силе были не настолько велики, чтобы нарушить нашу оборону, но налеты авиации серьезно подрывали доставку в войска всего необходимого. Железная дорога в тылу 26 пд была почти парализована. Многие склады оказались уничтожены ударами с воздуха, несмотря на принятие всех мер по маскировке и отчаянные, но бесполезные усилия зенитчиков. Велико было выбытие автотранспорта. Горючее и боеприпасы приходилось строжайше экономить.
