Ознакомительная версия.
– Я понял твой секрет, – сказал Дарнику по этому поводу Фемел. – Ты вырос в окружении лишь своих мыслей, поэтому тебе дела нет до сложившихся обычаев и правил. И тебе все время хочется двигаться только вперед. Но однажды все могут устать бежать за тобой и скажут: остановись. Что ты будешь делать тогда?
– Возьму свой клевец и с первыми петухами спрыгну со стены Липова.
– Неужели ты способен все бросить и начать жизнь сначала? – удивился ромей.
Едва лег первый снег, в Корояк было отправлено свадебное посольство сватать младшую дочь князя Рогана Всеславу.
– Сначала надо бы осторожно разведать, что и как, – пытался вмешаться главный дворский. – Не пойдешь же ты на Рогана войной, если он откажет?
– Очень даже пойду, и Роган это прекрасно знает, – как об очевидном говорил Дарник.
Фемел смотрел на своего «ученика» недоуменным взглядом: когда и где юный бежецкий варвар всему этому успел обучиться?
Разоренные пришлыми гридями правобережные селища быстро приходили в себя, из княжеских лавок в долг им выдавалось все необходимое, в том числе пшеница и семена овощей для весенней посадки.
Около двухсот ополченцев, тех, кто не принял нового правила князя: полтора года хозяйствовать на земле и только полгода славно воевать, подались в Арс или в Малый Булгар, где была еще некая обособленность от Липова. Арсовая сотня Голована частью тоже вернулась в Арс, а частью не прочь была продолжить охранную крепостную службу. Сам Голован за калачский поход получил серебряную и медную фалеры, но больше всего хотел возвращения своей бывшей наложницы Шуши.
– Ну уж нет, назад в Арс я ни за что не пойду, – сказала на это Шуша.
– Хорошо, в Арс не пойдешь, – тут же поймал ее на слове Дарник.
И отправилась она теперь уже вместе с липовским сотским Голованом воеводицей в южное Княжино.
В липовской школе прошла первая проверка полученных знаний. Десять лучших учеников князь назначил землемерами и счетоводами с жалованьем, равным жалованью войскового десятского. Так, пятнадцати-, семнадцатилетние отпрыски сразу стали зарабатывать больше, чем их отцы и старшие братья. Это произвело на липовцев столь сильное впечатление, что в школу немедленно записалось втрое больше желающих, чем прежде. Ромейские и булгарские учителя, войдя во вкус, убеждали князя, что необходим еще и третий год обучения. Дарнику это было не совсем понятно, чему можно обучать три года подряд, но он все же решил согласиться и посмотреть, что из этого выйдет.
Между тем, несмотря на все расходы, княжеская казна медленно, но верно стала пополняться. Собирая второй год подати самыми неподходящими товарами, Дарник пускал их на переработку в свои княжеские работные дома и мастерские. Теперь уже личные его караваны шли в Корояк и Остёр, а то и дальше с готовыми тканями, сапогами, железными орудиями, глиняной посудой, конной сбруей, сундуками и шкатулками. Назад они везли для липовчан железную руду и невидимые кошели с дирхемами. Прежний опыт выставления богатой добычи послужил князю хорошим уроком и отныне только Терех, заведовавший княжеской казной, и сам Дарник знали, сколько именно богатств находится в княжеских хранилищах.
После установления ледового пути пошли санные караваны и в Турус. Как ни странно, липовскому гарнизону там ничто не угрожало, а Борть умудрился даже наладить с Калачом мелкую торговлю.
В самом Липове на войсковом дворище завершалось строительство новых княжеских хором. В нижнем каменном ярусе уже стояли княжеские кони, повозки, колесницы и сундуки, в отдельных теплых горницах расположились малая гридница для смены телохранителей и комната для учебных поединков, наверху, в ярусе из сосновых бревен, отделывались личные палаты князя и ближней дворни. Черна вместе с малолетним сыном после очередных ревнивых скандалов была отослана на место Шуши на Арсову заставу, и ничто уже не мешало готовить комнаты для новой жены князя.
Месяц после посылки свадебного посольства между тем миновал, а из Корояка все не было никакого ответа. Ответ пришел, но совсем другой, из Айдара через Корояк прибыл посланник русского кагана с грамотой, призывающей князя Дарника на княжеский съезд. Такие съезды собирались раз в два-три года, на них выбирали нового кагана, решали споры между князьями и определяли общие большие дела. Еще на таком съезде иногда судили того или иного князя, о чем Дарник подумал прежде всего, но спрашивать об этом гонца воздержался, не желая ронять своего достоинства.
На совете воевод и старейшин голоса разделились пополам: одни говорили, что надо ехать, другие предлагали сказаться больным и послать вместо себя хотя бы Фемела, он все узнает и сумеет выкрутиться из любого положения. Не ехать означало, что их полуразбойничье княжество еще вовсе не настоящее княжество, ехать же действительно было рискованно, ведь наверняка хазары постараются там отомстить ему за Турус и Калач, зато существовала возможность получить общекняжье признание и утвердиться на своем столе уже не только с помощью собственного войска. Естественно, что, выслушав всех, Дарник решил все же ехать.
Съезд назначили в середине января-просинца. Полтора месяца ушло на тщательную подготовку к поездке. Дарник отыскал в сундуке матери свиток на ромейском языке «О церемониях» и засадил за учебные столы всю малую дружину и вожаков изучать правила приличного поведения. Дружинников он отбирал тоже весьма придирчиво, обращая внимание на их стать и приятный вид. По всему Липову собирали богатые одежды и вещицы не только для людей, но и для лошадей и санных возков. На одежды крепили знаки различия и фалеры за боевые заслуги. Оружие выбирали тоже самое дорогое, инкрустированное золотом и драгоценностями, чтобы предстать в наиболее пышном свете.
Дорога в Айдар обычно лежала через Корояк, но Дарник избрал другой путь. Посланные разведчики заранее проложили нужный проезд в юго-западном направлении до самого Танаиса с нужными теплыми стоянками и запасными лошадьми. По этому проезду княжеский санный поезд и двинулся, покрыв полторы сотни верст за два дня. От Танаиса три ватаги из пяти отправили восвояси и дальше поехали потише, преодолев остальные двести верст за пять дней.
Как был изумлен айдарский дозор, когда прямо на него из вьюжной мглы выскочили сорок разукрашенных всадников с четырьмя утепленными возками, ведь все другие княжеские караваны непременно высылали вперед гонцов с предупреждением о своем скором приближении. Туповатый десятский дозора не хотел верить, что перед ним именно липовский князь, о котором все говорили, что он ни за что не приедет, а если и приедет, то совершенно другой дорогой. За чрезмерные разговоры у айдарцев просто забрали коней и поскакали дальше.
Ознакомительная версия.
