— Давай, черт возьми!
— Даю, черт возьми.
Никогда не думал, что процесс поглошения пищи может причинять такие неудобства… Но я со своей задачей мужественно справился и, надо сказать, почти пришел в норму — настолько, что догадался наконец спросить:
— А где это мы?
— Шут знает, — Эрик пожал плечами. — Похоже, где-то в Приграничье. Ребята уже часа три с машиной бьются, пытаются выйти на канал Пещер. Или хотя бы на какой-то институтский.
— И что?
— Как видишь… Мы ж до сих пор тут.
— А гостей не опасаешься? Серые могли допереть, как этим жестким каналом…
— Не могли. Машину на том конце мы рванули, когда уходили. Долбануло, наверно, здорово.
— Так что получается — мы тут заперты?
— Пока что. Пока машину не разблокировали. Но вот гостей и в самом деле опасаться надо — тут оружия и обмундирования чуть не на роту.
— Наши все живы? Где они, кстати?
— Миллер с Лином на крыше дежурят. Коллинз что-то с генератором колдует. Слава с Шифманом — в бункере, пытаются что-то с машиной сообразить.
— Гельда?
— Я ее часа два назад спать прогнал. Все порывалась с тобой остаться, хоть сама с ног валилась.
— Малыш? Ларико?
— В спальне наверху. Притворяются, что спят.
— Не очень и притворяются, — буркнул Торан, по-птичьи наклонив голову, чтоб взглянуть в потолок и изобразив нечто вроде улыбки. Не очень ему улыбка идет. Суровый парнище. И Сила у него какая-то… недобрая, что ли?
— Ладно, далее по тексту. Какие-нибудь завалящие штаны тут есть? Не хотелось бы нагишом гулять.
— Совсем сдурели, юноша! У тебя ж постельный режим.
— Лучше пока не вставай, — подтвердил Торан.
Я высказался кратко и исчерпывающе. Не знаю, можно ли проделать такое с постельным режимом… Потом спустил ноги на пол и снова потребовал:
— Штаны.
— Ну и на фига они тебе? — Эрик заговорил тоном папаши, которого неразумное чадо вывело из себя. — Ничего интересного тут нет.
— Есть подвал. Есть гараж. К югу километрах в трех — болота, а к северу — лесопилка, поселок… — и кто меня вечно за язык тянет?!
Эрик снял со стола ноги и выпучил на меня глаза:
— Ты что — был уже здесь?
Привстал даже невозмутимый Торан.
— Без понятия… Вполне возможно.
— Силой ты не пользовался, — прокурорским тоном заметил Торан. Я пожал плечами:
— За что купил… Ладно, зубы-то не заговаривайте. Штаны, — не то что б я себя чувствовал в порядке и кипел от переизбытка энергии, но… «Пойди разузнай и разнюхай».
— Ты достал, — сообщил Эрик. — Лежи себе и не рыпайся.
— Щас. Ты ж меня знаешь, я не отстану. Штаны.
Эрик беззвучно выругался, я сочувственно покивал:
— Полностью с тобой согласен. Штаны.
— Знаешь, что бывает с больными, которые врача не слушают?
— Знаю. Они надевают штаны…
Эрик откинулся на спинку кресла и снова выругался, на сей раз вслух и так витиевато, что даже Торан захихикал, потом сделал еще одну попытку воззвать к моей совести:
— Подохнешь ведь, придурок!
— Зато ни одна сука не скажет, что я подох без штанов. Слушай, тут ведь не жарко. Если я заболею и умру…
— Ладно, принеси ему одежду, — нехотя разрешил Торан. Эрик возвел глаза к потолку и самозабвенно произнес длинную фразу, относящуюся к моей родне вплоть до двенадцатого колена, но из комнаты все же выкатился. Торан заткнулся и желания продолжать беседу не выказывал.
— Да, Торан, а сколько тебе лет? — хоть что-то спросить…
— Тридцать один, — ответил он как бы нехотя. — Мастера, как и ты, в двадцать пять схватил.
— М-да… — выдавив сие глубокомысленное замечание, я тоже замолк. Не располагает этот тип к задушевным беседам… А выглядит, кстати, куда старше своих лет.
Появился мрачный Эрик, швырнул мне на колени какой-то сверток:
— Держи, придурок.
— Душевно благодарен.
— И пеняй на себя.
— Слушаюсь, сэр. Еще какие-нибудь указания, сэр?
То, что он предложил мне совершить, требовало незаурядной извращенности и акробатических навыков. Я оставил его выпад без внимания и занялся шмотками — натянул камуфляжные штаны и шерстяную фуфайку в желто-зеленых разводах, толстые носки…
— А ботинки?
— Все мелкие размеры. Были одни подходящие, их Малыш захамил.
— Понял…
Поверх фуфайки я напялил куртку убитого в том мире неизвестного, машинально проверил содержимое карманов. Мятая пачка сигарет. Связка ключей. Бумажник. Внутри — с десяток купюр достоинством в пятьдесят чего-то, фотография симпатичной темноволосой девушки в легоньком платье, сидящей в шезлонге где-то под жарким южным небом. Все. Документов никаких.
— Аноним.
— А ты, проворачивая сделки с оружием, стал бы при себе документы таскать?
— Естественно. Причем комплекта четыре и на разные имена.
— Прирожденный аферист…
— Учимся помаленьку. Постоянно новые таланты в себе открываю.
— Продолжай в том же духе, — поощрил Эрик. — А я подремлю покуда часок. Торан, я б на твоем месте тоже выспался.
— Успеется, — проворчал тот.
— Ну, как знаешь… — Эрик сладко зевнул и растянулся на койке, Торан занял освободившееся кресло, положил на колени меч и немедленно принялся клевать носом. Вот и чудно. Хоть какое-то время без соглядатаев побуду. Ведь Торан — кишками чувствую! — не столько спасать меня послан, сколько проверить, проконтролировать… И, если понадобится… Но пока что не понадобилось, значит, будет меня защищать. То есть я с подачи Грентвига персонального телохранителя удостоен. Ну и ладно, и хрен с ним…
Когда я поднялся, меня шатнуло, но с приступом головокружения я справился. Надо пойти прогуляться. Разузнать и разнюхать. Штормит, однако… Ладно, не впервой.
За дверью оказалось что-то вроде холла с широкой деревянной лестницей на второй этаж. Темно… Свет только откуда-то из-под лестницы. Ага, это спуск в подвал, к машине. Дизель тоже в подвале живет. А где-то там, в дальнем конце, должна быть дверь в гараж. Но вот в прошлый раз никакой машины переброса тут не было даже в проекте… А когда, кстати, этот прошлый раз был? Ладно, будем считать, еще один сюрприз затертой памяти.
Придерживаясь за стенку, я спустился в подвал и заморгал, привыкая к яркому свету. Потом разглядел какие-то электронные потроха на полу и чей-то зад, торчащий из недр машины. От невидимой верхней половины исходил невнятный мат. Судя по тому, что на корточках у стены, нервно затягиваясь сигаретой, примостился потный и серый от усталости Шифман, зад принадлежит Рогожину. Вытаскивать его из машины трудно, а главное — незачем, поэтому я обратился к Шифману:
