Вот и дом, в котором расположился турецкий полковник, я не помню. Не было в мое время этого дома. Если мне память не изменяет, тридцать лет назад тут вообще ничего не было, разве что огород чей-нибудь. Теперь — вот эти хоромы. Хотя, о том, что это именно хоромы, я пока только догадываюсь, опираясь на то, что видел в кабинете Кылыча. Внешне ничего особенного в этом доме особо примечательного нет: обычный сложенный из дикого камня большой сарай, крытый тяжелой глиняной черепицей и окруженный высоким, каменным же, забором. Тут таких — двенадцать на дюжину. Это на равнине еще как-то стараются свои дома снаружи украсить, а в горах дома украшают изнутри. Снаружи же — голая функциональность. Я опасался, что во дворе может быть пост охраны, но Ильяс заверил, что его там нет, и никогда не было. М-да, расслабило вас, ребятки, в глубоком-то тылу. Хотя, а почему только их? У Костылева во дворе дома часового под караульным 'грибком' тоже не видно было…
Через забор Ильясовы хлопчики перебрались — любо-дорого глянуть, будто кошки: вроде только что рядом стоял, а потом оп-па, а он уже на ту сторону со стены соскальзывает. Причем — почти бесшумно. Да уж, сразу видно, гонял их мой старый друг серьезно. У меня так же хорошо не получилось: ливер после 'обработки руками' не прошел еще. Пришлось мне, как старперу какому-то, вместе с Эли и низкорослым Русланом, который до верхней кромки этого забора при всем желании допрыгнуть бы не смог, входить в приоткрытую для нас изнутри калитку. Позор на мою начинающую седеть голову!
— Ну, мы на месте, как в дом попасть думаешь? — шепчет мне на ухо Ильяс.
— Да есть одна идейка, — так же шепотом отвечаю я. — Висхата позови, а то они пока что для меня все одинаковые.
Эли жестом подзывает к нам одного из своих спутников. Остальные грамотно занимают позиции, беря под контроль территорию вокруг дома. Я растираю озябшие руки, все же не май месяц на дворе, а зима, хоть и без снега, а на мне — только 'горка' да футболка под ней. Все остальные вещи в бауле лежали. Быстро объясняю Висхату свою задумку. Тот в ответ молча головой кивает, мол, все понял, сделаю. Ильяс снова усмехается:
— Нет, Миша, все-таки ты псих, но, знаешь, вполне может сработать. А если не купится, можно будет просто сквозь дверь его завалить.
— Не хотелось бы, Эли. Так что этот вариант оставим на самый крайний случай.
Втроем крадемся к входной двери. Висхат пристраивается слева, прижавшись к стене, я точно так же пристраиваюсь справа, а Ильяс присаживается на одно колено прямо перед дверным проемом в паре метров от порога, выставив вперед ствол 'Вала'. Я даю отмашку Висхату.
— Работаем.
Тот начинает негромкой, но частой дробью стучать в дверь. Через пару минут изнутри послышался заспанный и недовольный голос Кылыча. Турецкого я не знаю совсем, но по интонации несложно было догадаться, что слова господина полковника можно перевести примерно как: 'Какого хера?. Висхат тут же скороговоркой затараторил по-турецки. Во время инструктажа я велел ему изображать заполошного посыльного из штаба, которому совсем не хочется беспокоить начальство, но приходится, потому что господина полковника срочно требует на узел связи какое-то большое начальство из Эрзерума. Причем, начальство явно чем-то недовольное. Авантюра, разумеется, полная, но вполне может прокатить. И прокатывает. Начальственного гнева побаиваются в любой армии. Снова бросив какой-то короткий приказ Кылыч, судя по удаляющемуся звуку шагов, уходит одеваться.
— Велел ждать, — чуть слышно сообщает мне Висхат.
Отлично! Встаю прямо перед дверью, краем глаза подметив, как чуть сместился вправо Эли. Ну, да, я же ему линию огня перекрыл, а так он по-прежнему готов бить на поражение, если полковник нас все-таки вычислит. Но, не пришлось. Где-то там, наверху, сегодня точно болеют за нас. Когда входная дверь распахивается, я незамедлительно пробиваю 'тройку'. Первый удар правой — в горло, два последующих — в переносицу. Турок рушится на пол, как подрубленный. Врываюсь внутрь и с размаху сажусь ему на грудь, прижав коленями его руки к полу, а ладонями зажав рот. Полковник даже не пытается сопротивляться. Блин, я его не пришиб часом, от излишнего усердия? Нет, живой, вон как глаза пучит, бедняга. Знаю, мужик, знаю, удар в кадык — это дико больно. Ну, а что мне было делать? Иначе ты ж воплями своими мог весь аул на ноги поднять. Оно мне надо? Так что уж лучше полежи, родной, повспоминай пока, как именно дышать нужно. Сзади слышен треск распарываемой ножом ткани, а буквально через пару секунд Висхат протягивает мне рукав форменной камуфлированной куртки, скрученной в рулончик. На глаз прикидываю размеры, да, волне приличный кляп получается.
— Он не задохнется? — интересуется мой помощник, когда я затрамбовываю его в рот толком не продышавшемуся еще турку.
— Нет, не должен. Я ж ему кадык не раздробил, ушиб только. Минут через пять отойдет. Мешок есть?
Парень кивает и достает из кармана разгрузки плотный джутовый мешок и шнурок. Надо же, какой запасливый молодой человек. Ай да Эли, каких орлов воспитал! Внезапно вспоминаю, сколько всякого интересного я умудрился подслушать, пока мамелюки везли меня в Шарой. Э, нет, брат, шалишь! Я их ошибки повторять не собираюсь. Попросив у Висхата нож, отхватываю от шнурка, протянутого им мне два коротких кусочка, слегка разлохмачиваю их и плотно трамбую полковнику в уши. Пойдет! Не беруши, конечно, но, 'за неимением гербовой'… Нахлобучиваю мешок на голову полковнику, и слегка перетягиваю шнурок на горле, чтобы тот не свалился, но и дышать было можно. Затем, с помощью Висхата переворачиваю Кылыча на живот и стягиваю руки за спиной его же поясным ремнем. Вот ноги пока связывать не стоит, еще чего не хватало, этого кабана на себе носить. Пусть сам бегает, а уж куда — мы подскажем.
Наконец появляется время оглядеться. Приоткрыв дверь в комнату, я чуть не присвистнул от удивления. Так вот куда, оказывается, весь евроремонт из бывшего райотдела 'переехал'. Вот они, и потолки подвесные, и пластиковые панели под дерево… Ай да господин полковник, ай да сукин сын! Тут с улицы заходят Руслан и Ильяс. Остальные, судя по всему, продолжают подходы к дому 'держать'. Объясняю им, что именно нужно искать. Можно было, конечно, и у полковника уточнить, куда он мои вещи дел, но мне почему-то совсем не хочется у него изо рта кляп вынимать. Хоть он и признался мне, что по характеру — далеко не пионер-герой, но мало ли… Мужик он все-таки бывалый, опять же — офицер, бывший диверсант… Еще отчебучит какую глупость, например продышится и вопить начнет, так придется его, дурака, резать. Потом самим когти рвать под обстрелом. Не, плохая идея, однозначно. Лучше сами пороемся, опять же, может, чего интересного найдем.
