Для постороннего человека, находящегося вдали от этого безумия всё продолжалось недолго, меньше минуты. Для тех, кто был ТАМ, возле казарм — целую вечность. Но даже самые неприятные события когда-нибудь, да кончаются. Стих грохот от взрыва последней бочки и вокруг воцарилось безмолвие. Очень относительное; сотни воинов были не убиты, а ранены. Естественно, они стонали, кричали, звали на помощь и молили Аллаха о спасении. Много янычар сошло от произошедшего с ума, они бродили, издавая, кто дикий смех, кто нечеловеческий вой, кто — горькие рыдания. Очень многие из уцелевших напрочь лишились слуха. Двор накрыло плотной пеленой порохового дыма, не позволявшего что-нибудь рассмотреть даже в нескольких шагах. Впрочем, меньше всего пострадавших интересовала сейчас прозрачность воздуха.
Зато она, точнее её отсутствие, было очень важно для почти не пострадавшей в этом аду группы приставленных к телегам возчиков. Они за минуту до взрыва, все как один, бросили порученный им груз и отошли от арб подальше. С первым же взрывом они бросились на землю и не поднимались до тех пор, пока не убедились, что новых не будет. Тогда они встали, вынули из ушей заранее вставленные затычки и, под прикрытием дыма добрались до входа в местный арсенал, по пути обзаведясь оружием. Там они с удивлением обнаружили, что его охраняет всего один янычар. Остальные, вероятно, вышли посмотреть, что случилось во дворе. Падение дисциплины в среде капыкуллу было заметно и для посторонних. Легко убив его, «возчики» профессионально быстро подготовили погреб к взрыву и спокойно поднялись обратно во двор, дымная пелена над которым не развеялась и наполовину. Пользуясь этим, они легко покинули двор, как раз перед мощнейшим взрывом, разметавшим далеко по окрестностям камни от строения над арсеналом. Главный резерв султанского дворца сгинул, не убив ни одного врага.
Последними к Стамбулу прибыли на нескольких десятках судёнышек черкесские союзники. Бои в городе и вокруг него уже шли вовсю, им указали их место — богатые приморские кварталы. Первым пострадал Фанар, населённый греками. Именно в нём султан черпал основные кадры переводчиков и дипломатов. По просьбе Аркадия черкесов попросили оставить там поменьше живых, чтобы у будущего султана не было готовых кадров в таком важном деле, как внешние сношения. И горцы с энтузиазмом принялись выполнять просьбу союзников. В эту ночь можно считать, окончательно погибла Византия, эстафету образованности от которой несли фанариоты. Зачистив с великой для себя прибылью Фанар, кавказские пираты естественным образом перешли в соседний квартал, населённый ещё более состоятельными людьми, евреями, откупавшими у султана право взимать налоги с провинций. В отношении них никаких просьб шапсугам атаманы не высказывали, но разогнавшиеся кавказцы и здесь простым грабежом не ограничились. Начав зверствовать, трудно остановиться. Потом под раздачу попал кварталы армянских купцов; левантийских ювелиров… в живых оставались только богачи и их ближайшие родственники. Стамбул был многонациональным городом, в нём вполне комфортно чувствовали себя люди разных религий, хотя постепенно на жителей, не исповедовавших ислам, наваливалось всё больше тягот. Но в эту ночь страшная беда пришла ко всем. Разве что состоятельные люди могли надеяться, если повезёт, отделаться финансовыми потерями. Бедняки теряли всё, вплоть до жизни. Господи прости, но в таких случаях невольно начинаешь думать, что и на том свете…
Понимая, что огромный по казацким меркам десант — ничто, по сравнению с количеством жителей Стамбула могущих стать на его защиту, как уже говорилось выше, предпринимались налётчиками разнообразные отвлекающие мероприятия. Например: в кварталах расположенных вдали от моря, распустили слухи, что высадилось больше ста тысяч человек, в плен мусульман не берут, некоторые из захватчиков пьют кровь из живых людей, лакомятся мозгом, разбив головы… В общем, нашествие зомбей и вампиров в адаптированном для восприятия жителей семнадцатого века виде. Нельзя не вспомнить об устойчивых слухах о неминуемом падении Стамбула от нашествия с севера, ходившие уже несколько десятилетий. Они существенно подорвали волю к сопротивлению. Раз событие предопределено, какой смысл ему сопротивляться? Паника — явление интернациональное, и жители Стамбула, на которых война подействовала пока только через слух и вид зарева над морем, ломанулись всей толпой прочь из города. Лишая, таким образом, тех, кто решился на сопротивление бандитам, необходимейших подкреплений.
Несколько кварталов турецкой бедноты было подожжено с кораблей ракетами в самом начале штурма города. Вражеский набег, конечно, страшное явление, но пожар в собственном доме — куда более бедственное и горестное событие. Таким образом, изначально были отсечены от сопротивления тысячи активных, лёгких на подъём мусульман. Эту тактику распространили и на азиатскую часть города, которую и не собирались атаковать в эту ночь. Вспыхнувшие в нескольких местах пожары, необходимость их тушить, чтоб не сгорели целые районы города, вынудили жителей азиатской стороны заниматься тушением пожаров, а не сбором, на помощь гибнущим в борьбе с налётчиками жителям европейской части города.
Один отряд, ведомый пластунами, хорошо знавшими город, прошёлся по его церквям и монастырям. В него вошло более тысячи опытных казаков, что позволило легко отбивать атаки небольших янычарских подразделений. Не все янычары ночевали в казармах, после начавшейся в Стамбуле свистопляски они не бросились прочь из города, а попытались оказать сопротивление. Но планов по мобилизации отставников и срочному сбору воинов оказавшихся вне казарм не было. Уровень организации османского общества уже к семнадцатому веку заметно отставал от европейского. Личная храбрость янычар, их выучка и боевые навыки не всегда могли нивелировать эту растущую пропасть. Бросаясь небольшими группами на численно превосходящего противника, они бесполезно гибли, хотя при наличии умелого командования легко могли вторжение отразить.
Не обращая внимания на возмущение греческого клира, казаки сдирали с церковных стен старинные иконы, забирали ритуальные предметы, главное же: несколько рак с мощами святых. Этот грабёж был тоже инициативой Аркадия. Хоть он и был крещён в детстве и сам причислял себя к православным, но… родился и вырос он в СССР, интеллигентной — читай, атеистической — семье, и религиозность его была весьма условной. Россия здорово помогла казакам в этом году, было бы неплохо наладить с ней более прочные отношения, расплатиться за помощь. Денег казакам самим не хватало, а вот реквизированные у греков предметы культа и мощи святых, он не сомневался, весьма порадуют глубоко верующего царя и влиятельную верхушку московской православной церкви. То, что дар «с душком», разбойничий, попаданца не смущало. Каких либо проклятий и санкций от вселенского патриарха он, как и вся казачья рать, не боялись ни в малейшей степени. Когда Аркадий высказал эту идею Ивану, и спросил его, не побоятся ли казаки патриаршей анафемы и отлучения от церкви, Васюринский ответил ему коротко и совершенно нецензурно, что на этого попа и его анафемы… Кстати, будучи политиками, ВСЕ атаманы весьма высоко оценили эту попаданцеву задумку, а к возможным проклятиям самого главного в православном мире иерарха отнеслись в стиле Васюринского. Только с различной длительностью «аргументации». То есть, кто-то просто чихал на него, а другие высказывали своё отношение с подробностями и не без затейливости. На обратном пути эта колонна завернула и к взорванным казармам, прибарахлиться не только духовными, но и военными ценностями. Без труда уничтожив оставшихся в живых янычар, казаки собрали там несколько тысяч ятаганов и высоко ценимых «янычарок» (длинноствольных гладкоствольных ружей). Часть оружия, к сожалению, оказалась повреждённой, но умелые кузнецы способны выправить дефекты, было бы что исправлять. Оружия у казацкого войска не хватало и, в связи с его быстрым количественным ростом, в ближайшем будущем уменьшения этого неприятного дефицита не предвиделось.
