Ознакомительная версия.
Линтер остановился. Он смотрел через железную решетку в магазин, где продавались статуэтки святых, сосуды со святой водой, Библия и ее толкования, кресты, четки, рождественские вертепы. Он смотрел на все это, а я наблюдала за ним. Он кивнул в сторону витрины.
– Знаешь, вот то, что мы потеряли. Что вы потеряли – все вы. Ощущение чуда, трепета и… греха. Эти люди знают: есть кое-что выше их понимания, кое-что может пойти не так, кое-что они сами могут сделать не так. У них все еще остается надежда, потому что у них есть возможность проиграть. Без шанса потерпеть неудачу не может быть надежды. У них надежда есть. У Культуры – только статистика. Мы – то есть Культура – слишком самоуверенны, слишком организованны и задушены. Мы выдавили жизнь из жизни, ничто не оставлено на волю случая. Кое-что должно идти не так, а если нет, это уже не жизнь. Неужели ты не понимаешь? – На его худом, темнобровом лице появилось разочарованное выражение.
– Нет, не понимаю.
Он провел рукой по волосам, тряхнул головой.
– Слушай, давай-ка поедим. Я всерьез проголодался.
– Хорошо. Веди. Куда?
– Сюда. Это кое-что особенное.
Мы двинулись дальше, подошли к углу 48-й улицы и повернули. Нас обдувал холодный ветер, летели клочки бумаги.
– Я только хочу сказать, что должна оставаться вероятность зла, иначе это будет не жизнь… хотя нет, жизнь, но лишенная всякого смысла. Не бывает взлетов без падений или света без тьмы… не то чтобы без зла не может быть добра, но возможность зла должна существовать. Этому учит церковь. Такой выбор и стоит перед человеком: он может выбирать между добром и злом. Бог не принуждает его быть злым, как не принуждает быть добрым. Выбор предоставлен человеку, как был когда-то предоставлен Адаму. Только через Бога есть возможность понять и оценить свободную волю.
Он подтолкнул меня под локоть, направляя в проулок, в дальнем конце которого сияла красно-белая вывеска. Я ощутила запах еды.
– Ты должна это увидеть. Культура так много дает нам, но на самом деле она только забирает у нас, кастрирует всех, кто в ней есть, лишает их выбора, исключает возможность стать по-настоящему хорошими или чуточку плохими. Но Бог, который присутствует во всех нас… да, и в тебе тоже, Дизиэт… может быть, даже в корабле… Бог, который видит и знает все, который всемогущ и всеведущ, как ни один корабль, ни один Разум, Бог, который владеет бесконечным знанием, он все же позволяет нам… несчастному, смешному, ошибающемуся человечеству – и больше: всечеловечеству… позволяет даже нам… позволяет, позволяет…
В проулке было темно, но я все равно должна была их заметить. Я даже не слушала толком Линтера – пусть себе болтает; даже не сосредоточивалась на том, что он говорит. Поэтому я должна была заметить их, но не увидела – вернее, увидела, когда было уже поздно.
Они появились сзади, своротили бачок для мусора, закричали, бросились к нам. Линтер повернулся, отпуская мой локоть. Я быстро крутанулась на месте. Линтер поднял руку и сказал – не прокричал – что-то: я не разобрала. На меня метнулась пригнувшаяся фигура. Я почему-то поняла, хотя и не видела этого, что в руке у него нож.
Все остается в моей памяти таким четким, таким размеренным. Я думаю, мои железы выделили какой-то секрет в тот миг, когда мозг осознал, что происходит. Мне казалось, что в проулке очень светло и все остальные двигаются медленно по своим траекториям, как вдоль лучей лазера или визирных нитей, отбрасывая перед собой внушительные тени вдоль этих линий, в направлении своего движения.
Я сделала шаг в сторону, и мальчишка с ножом проскочил мимо. Подножка правой и легкий удар по его запястью – и нож выпал из его руки. Он споткнулся, упал. Я подняла нож и забросила его подальше, потом повернулась к Линтеру.
Двое из них повалили его на землю – били руками, пинали ногами. Я слышала, как он крикнул один раз, когда я ринулась к ним, но других звуков не помню. То ли и в самом деле стояла тишина, как мне это помнится, то ли я сосредоточилась на том чувстве, которое давало больше информации, – не знаю. Я схватила одного из них за ботинки, приподняла вверх ногами так, чтобы он попал лицом на мой выставленный сапог, после чего отбросила в сторону. Другой уже вскочил. Линии по краям поля моего зрения, казалось, собираются в пучки и пульсируют, заставляя меня вспомнить о том, сколько времени было у первого – достаточно ли, чтобы очухаться, а то и найти нож. Я поняла, что делаю это не по правилам. Тот, что был передо мной, нырнул головой вниз, и я отошла в сторону, снова разворачиваясь. Я ударила его по голове, одновременно оглядываясь на первого – тот был уже на ногах и бежал ко мне, но остановился рядом с тем, кого я стукнула вторым. Тот стоял теперь у стены, держась руками за бледное лицо, по которому сочилась темная кровь.
Все трое метнулись прочь, словно стайка рыб.
Линтер пытался встать на ноги, но у него это плохо получалось. Я поддержала его, и он ухватился за меня, сильно сжал мою руку; дыхание с сипом вырывалось из его груди. Он спотыкался, колени у него подгибались, пока мы шли к красно-белой вывеске перед ресторанчиком. Человек в переднике, надетом под жилет, открыл дверь и смотрел на нас.
Линтер упал на пороге. Только тогда я вспомнила о терминале и поняла, что Линтер цепляется за мое пальто в том месте, где прикреплена брошь. Запах еды вырывался из открытой двери. Человек в переднике опасливо вглядывался в проулок. Я попыталась отцепить пальцы Линтера.
– Нет, – сказал он. – Нет.
– Дервли, отпусти. Дай мне вызвать корабль.
– Нет. – Он помотал головой. На лбу у него выступили капельки пота, на губах появилась кровь. По его бежевому пальто расползалось темное пятно. – Позволь мне.
– Что?
– Леди?
– Нет, не надо.
– Леди? Хотите, я вызову копов?
– Линтер? Линтер?
– Леди?
– Линтер!
Его глаза закрылись, и хватка пальцев ослабла.
У дверей ресторана собралось несколько человек. Кто-то сказал: «Господи Исусе». Я стояла на коленях на холодной земле, мое лицо было совсем рядом с лицом Линтера, и думала: «Сколько фильмов? (Замолчали пушки, сражения прекратились.) Как часто они делают это в своих коммерческих мечтаниях? (Присмотрите за Карен вместо меня… это приказ, мистер… ты знаешь, я всегда тебя любил… Убийство Джорджи…[27] ici resté un deporté inconnu…[28]) Что я здесь делаю?»
– Послушайте, леди. Послушайте, леди… – Кто-то попытался поднять меня и тут же оказался на земле рядом с Линтером, обиженный и удивленный, кто-то закричал, люди вокруг подались назад.
Я бросилась бежать, стукнула по терминалу броши и закричала.
Остановилась в дальнем конце проулка около улицы, прислонилась спиной к стене, глядя на темные кирпичи с противоположной стороны.
Раздался какой-то звук, похожий на щелчок, и передо мной медленно опустился автономник – деловитый, с черным корпусом; две чернильного цвета ракеты-ножа повисли по обе стороны на уровне глаз, чуть подергиваясь, готовые к действию в любое мгновение.
Я глубоко вздохнула.
– Тут кое-что случилось, – спокойно сказала я.
Я посмотрела на Землю. Голограмма была спроецирована на одну из стен моей каюты; сверкающая и голубая, массивная, в белых завитках планета.
– Значит, это больше было похоже на самоубийство, – сказал Тагм, растягиваясь на моей кровати. – Я не думал, что католики…
– Но я способствовала ему, – сказала я, продолжая ходить из угла в угол каюты. – Я могла вызвать корабль. Когда он потерял сознание, еще было время. Мы могли его спасти.
– Но ведь корабль изменил его, Диззи, а в таком виде люди умирают, когда останавливается сердце. Разве нет?
– Нет, после остановки сердца есть еще две или три минуты. Времени было достаточно. У меня было достаточно времени.
– Значит, и корабль тоже виноват. Он наверняка вел наблюдение. У него на такой случай уж точно была заготовлена ракета, – фыркнул Тагм. – За Линтером на этой планете велось наблюдение, как ни за кем другим. Корабль все наверняка знал. Он мог бы что-то предпринять. Корабль контролировал ситуацию, отслеживал все в реальном времени. Ты не виновата, Диззи.
Жаль, что я не могла быть к себе такой снисходительной, как Тагм. Я села в ногах кровати, уперла голову в ладони, глядя на голограмму планеты. Тагм приподнялся, обнял меня за плечи, прижал свою голову к моей.
– Диззи, тебе надо перестать думать об этом. Займись чем-нибудь. Нельзя сидеть целый день и смотреть на эту чертову голограмму.
Я погладила руку Тагма, снова посмотрела на медленно вращающуюся планету, мой взгляд моментально переместился с полюса на экватор.
– Знаешь, когда я в первый раз встречалась с Линтером в Париже, я стояла на верху лестничного пролета во дворике, где жил Линтер. Я посмотрела через этот дворик и увидела маленькое объявление на стене: запрещено фотографировать дворик без разрешения хозяина. – Я повернулась к Тагму. – Они хотят владеть светом!
Ознакомительная версия.
