Наступило восьмое мая, начались учения, но тревога первого уровня объявлена не была. Военным было заявлено, что правительство своевременно сообщит об этом, а пока готовьтесь. Это создавало весьма нервозную обстановку. В прессе выходили статьи, прямо противоречащие друг другу. В одной заявлялось, что правительство крайне обеспокоено концентрацией германских войск на советской границе, в другой, что мы не сомневаемся в том, что Германия верна подписанному договору и не собирается его нарушать.
С одной стороны Ольга понимала Сталина и его ближайшее окружение. Поток дезинформации, давление со стороны всех заинтересованных сторон — Германии, Великобритании, САСШ, нарастал не по дням, а по часам. В середине апреля посол Великобритании передал меморандум советскому правительству, в котором Великобритания открытым текстом ТРЕБОВАЛА от Советского Союза пересмотреть свою внешнюю политику и отношения с Великобританией. В противном случае СССР грозит, что в британском парламенте победу одержат силы настаивающие на заключении мира с Германией, и эти силы не будут возражать против экспансии Германии в восточном направлении. А первым таким шагом в нормализации советско-британских отношения со стороны СССР, Великобритания видит разрыв советско-германского договора. Не больше и не меньше.
В своем ответном послании советское правительство напомнило британской стороне, что та по своей воле и без участия СССР объявила войну Германии. Объявлять войну и заключать мир со своими противниками является суверенным правом любой страны. Правительство Советского Союза будет радо восстановлению добрых отношений между Германией и Великобританией, и не понимает, каким образом это может угрожать безопасности СССР. Советскому правительству хорошо известно, что существуют влиятельные силы пытающиеся столкнуть СССР и Германию, разрушить заключенный между ними договор. Советский Союз, со своей стороны, будет до конца соблюдать все пункты заключенного соглашения и противится любым попыткам третьих стран вбить клин между СССР и Германией.
После ответа на британский меморандум, Генштаб Великобритании вдруг вспомнил о планах, разрабатываемых в 1940-м году, о нанесении бомбовых ударов по бакинским нефтепромыслам. Была вновь создана рабочая группа, которой поручалось доработать планы, провести необходимую подготовку техники, личного состава и ожидать приказа. Все это делалось достаточно громогласно, чтоб об этом узнала не только советская разведка, но и немецкая, и американская. Британские военные, не стесняясь лишних ушей, вели разговоры на тему того, что мол, если германские самолеты летают на бакинской нефти, то для Великобритании не имеет значения на территории какого государства стоят нефтяные вышки. Все источники нефти, питающие германские люфтваффе, должны быть уничтожены.
Ольгу не обрадовало даже известие об окончании испытаний нового локатора работающего в десятисантиметровом диапазоне установленного на новом бомбардировщике Петлякова, и принятое решение о начале массового выпуска нового поколения локаторов. Для массового выпуска магнетрона генерирующего электромагнитную волну сантиметрового диапазона нужны были особо точные фрезеровальные станки, которые имелись в наличии только в Германии, Англии и САСШ. Ни в одной из этих стран их было не достать без применения особых нестандартных подходов, что, естественно, требовало и времени, и денег. И с тем, и с другим были огромные проблемы и решались эти проблемы совсем на другом уровне. Иными словами, все, что она могла, Ольга сделала и открытым текстом требовала, чтоб ей дали другое задание, а локаторами занялся человек имеющий соответствующие полномочия и опыт. Берия, Ванников, Устинов или еще кто-нибудь, но этого же уровня.
— Оля, я, конечно, передам товарищу Сталину, что программа вышла на уровень, когда нужно фактически создавать новую отрасль промышленности. Этим действительно лучше заняться человеку с соответствующими знаниями, связями и полномочиями. А ты подумай, чем бы ты хотела заняться. Только, пожалуйста, давай без истребителей. Ты пойми. Ни один ответственный человек, если он в своем уме, тебя за штурвал самолета не пустит. Просто потому, что если тебе что-то взбрыкнет в голову, и ты улетишь… далеко… то пострадает не только он, но и вся его семья.
— Как вы сказали… что-то взбрыкнет в голову, и ты улетишь… черт! Черт возьми! Как я могла забыть!
Уже через несколько минут Артузов созвонился со Сталиным и докладывал ему, что по утверждению Ольги завтра в Англию на самолете вылетит заместитель Гитлера по партии обергруппенфюрер СС Рудольф Гесс. Цель полета: окончательное согласование достигнутых тайных договоренностей между Германией и Великобританией о фактическом перемирии, при условии нападения Германии на СССР, а также условий официального мирного договора, который будет заключен между этими странами после того, как Германия выполнит свою часть договоренностей.
— Товарищ Сталин, я подготовил шифрограмму нашим сотрудникам в берлинском посольстве. Они завтра выяснят нахождение Гесса и подтвердят или опровергнут эту информацию. В любом случае в течении ближайших дней все будет известно. Визит фигуры такого уровня скрыть будет невозможно. И Германия, и Великобритания будут вынуждены дать официальный комментарий произошедшему. Еще она утверждает, как только вы дадите добро и объявите желтую тревогу в рамках начавшихся учений, так Гитлер сразу же напишет вам письмо, и пошлет его специальным самолетом. Самолет без разрешения пересечет границу и приземлится в Москве на одном из стадионов.
— Его, что, никто не заметит?
— Ольга утверждает, что наземные посты ВНОС обойти довольно легко, а радиолокационные станции не поставлены на боевое дежурство, поэтому проблем с перелетом не будет.
— Я так понимаю, что и текст письма Гитлера она тоже знает…
— Передала основной смысл несколькими предложениями.
Артузову показалось, что он услышал, как вождь скрипнул зубами.
— Я завтра жду вас в 16–00, товарищ Артузов, с информацией по Гессу и содержанием будущего письма Гитлера.
Вечером 10 мая, Сталин созвонился с наркомом обороны, а утром 11 мая в рамках масштабных учений войск и гражданской обороны в западных военных округах была объявлена учебная тревога первого уровня.
15 мая в Москву прилетел немецкий транспортный самолет и приземлился на стадионе «Динамо».
* * *
15 июня, в два часа ночи по берлинскому времени, на аэродромах Восточной Польши, освещенных светом прожекторов, началась рабочая суета. Первыми на центральном участке будущего фронта, с аэродрома вблизи польского городка Демблин, поднялись в воздух девять троек Не-111, 3-й эскадры бомбардировщиков. В полной темноте опытные летчики выстроились в походный двухуровневый ордер и направились к назначенному месту встречи с истребителями сопровождения. Несмотря на включенные навигационные огни, истребители не нашлись, времени на поиски не было, и командир ордера отдал команду ложиться на боевой курс.
