Впервые за несколько лет Гейдрих пошел на попятную, осознав, насколько его действия могли привести к непредсказуемым последствиям.
— Хорошо адмирал, допустим я согласен с тем, что вы сумели вникнуть намного глубже в эту проблему, и на фоне имеющейся у вас информации, мои действия теперь выглядят… несколько поспешными и необдуманными…
Он продолжать не стал. Для обоих глав самых авторитетных спецслужб Германии, да и всего мира, было понятно, что они стоят на грани краха, и Канарис решил забить последний гвоздь.
— Рейнхард, мой мальчик, я знаю вас давно, и сознаю, что наши отношения, на профессиональном поприще в последнее время весьма далеки от дружеских, и судя по имеющимся крохам информации из будущего, моя карьера закончилась весьма жестоко и плачевно, но мы сейчас стоим на пороге краха Германии, и кажущиеся победы на Восточном фронте на фоне реальных проблем при наступлении на русскую столицу, только говорят о будущих неприятностях. От себя скажу, что я приостановил действия айнзацгрупп на территории СССР и дал команду не сильно усердствовать в уничтожении русских и стараться придерживаться рамок закона. И вам советую пересмотреть свое отношение к русским пленным и прекратить практику массовых расстрелов мирного населения — большевики знают про ваш план "Ост", и то, что пришельцы в первую очередь известили о нем руководство СССР, говорит о том, что в той, неизмененной истории мы с вами переусердствовали. Доказательством служит то, что по прошествии десятилетий они, их потомки, все помнят, и когда появляется возможность идут в бой на равнее с предками, Это весьма показательно.
Они оба помолчали.
— Знаете Рейнхард, в той поездке, когда вы так мило захотели со мной встретиться, — не упустил возможности подсунуть шпильку, сказал Канарис с грустью в голосе, — будучи на месте боя, я разговаривал с нашими солдатами, столкнувшимися в рукопашной схватке с солдатами из будущего. Все, кто выжил, в один голос говорят о невероятном остервенении, с которым закованные в броню бойцы шли в атаку.
— Хорошо, допустим в свете последних событий и новой информации, нам нужно пересмотреть свою позицию…
— Это еще не все, Рейнхард.
У Гейдриха неприятно кольнуло сердце.
— Что еще?
— Вы же со своей стороны отслеживаете положение на фронтах?
— Конечно.
— Вас не удивляют определенные несуразности, касающиеся Бориспольского котла и осажденного Севастополя?
— Вы имеете в виду, что там засветились пришельцы? Да, я имею соответствующую информацию.
— Хорошо. Недавно наши армейские разведчики сумели захватить под Севастополем несколько пленных, из так сказать недавно переброшенных туда частей и после короткого разговора их по моему личному указанию отправили самолетом в Берлин и я мог с ними пообщаться лично.
Понимая, что просто так рассказывать про обычных пленных адмирал не будет, Гейдрих с интересом ждал продолжения.
— И чем же вас так заинтересовали эти пленные?
— Эти служили в частях, окруженных под Борисполем, и странным образом в короткий срок были переброшены под Севастополь, причем это касается не одного-двух человек, а тысяч раненных, здоровых бойцов, техники и снаряжения. А вот под Борисполем странным образом появились несколько свежих и неплохо укомплектованных полков, один из которых состоит исключительно из бойцов войск НКВД.
— Как так может быть?
— Русские научились, используя порталы через будущее, перебрасывать крупные массы войск в нужную им точку, вы понимаете, что это значит, Рейнхард?
Он понимал. Любая армия не может быть сильной везде и весь смысл в военном искусстве, всеми возможными способами обеспечить подавляющее преимущество на направлении главного удара и скорость переброски войск в такой ситуации играет ключевое место в современной войне. Если русские научились перебрасывать десятки тысяч солдат и боевую технику на сотни километров, при этом, не тратя горючее, не расходуя моторесурс и не разбивая технику на марше, не утомляя и не стирая ноги солдат, не попадая под авианалеты немецкой авиации, то это меняет всю концепцию ведения войн на планете.
Они шли, медленно ступая по недавно подметенным дорожкам берлинского парка, но мыслями оба были далеко от сюда. Для Гейдриха наконец-то стало понятно, что хотел ему донести Канарис — война уже проиграна, не смотря на то, что немецкие войска стоят у ворот русской столицы.
Пройдя так минут пять, Гейдрих наконец-то спросил.
— Хорошо, адмирал, что вы можете сказать о дальнейшем развитии ситуации?
— Помимо неприятностей на Восточном фронте нас ожидают еще внутренние неприятности. К проблеме пришельцев уже вплотную приблизились и Геринг и Борман и в ближайшее время они точно начнут путаться под ногами. По моим данным определенная информация о Зимине и о путешественниках во времени уже ушла к англичанам через какого-то их агента в комиссариате иностранных дел СССР.
— Может попробовать договориться с англичанами и американцами, и попытаться их перессорить с Россией?
— Можно попробовать, но нам долго им придется доказывать о наличии пришельцев из будущего, потом они будут переваривать эту информацию, стараясь перепроверить, засветившись перед русскими своей возней, думая что это наша провокация, потом начнут подсчитывать возможные финансовые выгоды и потери, как обычные торгаши попытаются вытеснить из цепочки посредников и напрямую выйти на пришельцев для торга. В этом им явно будет мешать Сталин, прекрасно понимая, какой козырь у него в руке, причем это все будет происходить на фоне наших проблем на Восточном фронте и уничтожения "немецкими" агентами видных американских ученых, и будет потеряно самое ценное — время.
— Вы предлагаете договариваться с русскими?
— Конфуций говорил — не можешь победить врага, стань его другом. В данной ситуации на кону судьба Германии…
— Фюрер не пойдет на это. Победы на Восточном фронте вскружили ему голову…
Уже то, что Гейдрих не стал становиться на дыбы, а вполне адекватно рассматривает ситуацию в свете полученной информации, порадовало Канариса. Но самолюбивый и хитрый обергруппенфюрер СС не стал продолжать разговор на эту скользкую тему, слишком уж щекотливой она была. Он сначала решил тщательно проверить все, что ему говорил Канарис и уже потом принимать какое-то решение и занимать соответствующую позицию.
— Я пока не готов это обсуждать, сейчас хотелось бы уточнить вашу и нашу позицию на сегодняшнем экстренном совещании у Фюрера…
Но Канарис не спешил раскланиваться и немного помолчав, как бы между прочим спросил своего собеседника:
