Клемансо вторил японский делегат, напоминая присутствующим, что согласно тайному договору германские владения в южной части Тихого океана принадлежат Стране восходящего солнца. Вслед за ним выступил представитель Австралии премьер-министр Хьюз.
- Я отдаю должное той роли, которую сыграла Америка во время войны, но эта роль не дает право президенту Вильсону становиться «deus ex machine» на мировой конференции и указывать всему миру, как ему следует жить в будущем. Соединенные Штаты не понесли никаких денежных затрат. Они даже не израсходовали тех барышей, которые получили за первые два с половиной года войны. Что касается людских потерь, то по ним Америка не может равняться с Австралией и Ново Зеландией.
Опасаясь полного раскола конференции, Ллойд Джордж предложил закрыть дневное заседание совета и вернуться к вопросу о колониях завтра с более уточненными позициями по столь непростой теме, что было воспринято всеми с большим облегчением. Однако новый день не принёс успокоение в ряды делегатов. Идя на уступки европейцам, Вильсон предложил перенести решение вопроса о подмандатных территориях в Лигу наций, и к общему неудовольствию Клемансо его поддержали генерал Алексеев и южноафриканец Бота. Все остальные выказали своё несогласие с позицией Америки, чем вызвали гнев президента.
Откинувшись в кресле и гневно сверкая глазами, Вильсон твердым голосом он заявил, что США не изменят свою позицию, и открыто пригрозил оппонентам.
- Если мир не пойдет по пути указанному Соединенными Штатами, то американцам придется создать такую армию и такой флот, что бы их принципы уважали. Готовы ли вы увидеть эту силу на пороге своей страны господа? Подумайте об этом.
Слова Вильсона вызвали гробовую тишину в зале. Никогда прежде с Европой никто не смел, так говорить. Теперь же их заокеанский союзник прямо угрожал силой, отбросив в сторону экономические и политические рычаги.
От речи американца желтые глаза Клемансо загорелись ярким блеском, его грудь заходила ходуном, и он уже собирался броситься в бой, но его вновь опередил Ллойд Джордж. Упоминание о мощном американском флоте, в то время как английский флот переживал свои не самые лучшие дни, заставило британца искать компромисса и не доводить дело до крайности. Вновь остановив Клемансо энергичным жестом, он предложил вновь отложить рассмотрение вопроса о колониях на завтра. Все делегаты вновь согласились с предложением британца и разошлись, бурно обсуждая поведения Вильсона.
Два дня прошли в бурных дебатах и предложениях, но ни одно из них не привело к сближению позиций сторон. Вильсон упрямо стоял на своем, требуя сначала создание Лиги наци, и только затем обсуждения мандатов сторон. Желая сбить накал страстей, Америка пошла на уступку Франции и Англии, согласившись на право держать свои войска в захваченных ими колониях. Оппоненты воспрянули духом, но все испортил австралийский премьер-министр Хьюз. Он дал газетчикам развернутое интервью, в котором изображал Вильсона оторванным от жизни доктринером. В ответ Вильсон пригрозил, что если против него в совете будут блокироваться враждебные силы, то он сделает публичную оценку работы конференции, прервет переговоры и отправиться домой.
Дебаты возобновились с новой силой, и ни одна из сторон не желала уступать. Когда новозеландский представитель заикнулся об островах в Полинезии, Вильсон язвительно спросил его, готовы ли британские доминионы с численностью в 6 миллионов человек, бросить вызову всему цивилизованному миру.
Положение спас Алексеев, предложивший обеим сторонам компромиссное решение. Англия, Франция и Япония сохраняли присутствие свои войска в захваченных ими странах до рассмотрения этого вопроса на заседании в Лиге наций. Едва только русский правитель кончил говорить, как Вильсон заявил, что это самая лучшая речь, которую он слышал за все время и готов пойти на такой компромисс.
Боясь упустить синицу из рук, оппоненты согласились на этот примирительный вариант, не желая окончательного срыва конференции. Вслед за этим, европейцы приняли проект устава Лиги наций, столь долго продавливаемый американским президентом. В этот день Вильсон торжествовал, его напористость была вознаграждена, одержав дипломатическую победу, он серьезно ограничил алчные аппетиты своих партнеров и одновременно добился своей главной цели, ради которой он пересек океан.
Казалось, что все налаживается, вот-вот пройдет некоторое время и большой проект под названием Лиги наций во главе, которой будут стоять Соединенные Штаты, войдет в жизнь. Полностью подмяв под себя разоренную Европу и закрепив этот, важный сдвиг мировой политики на бумаге, Вильсон готовился триумфально возвратиться на родину, навечно оставив свое имя на скрижалях истории, а США во главе мира. Так виделось Вильсону его ближайшее будущее, но жизнь преподнесла ему горький сюрприз, разом разрушив все планы президента.
Агрессивное противостояние с европейцами по вопросу колоний, отрицательным образом сказалось на здоровье президента. Его стали мучить головные боли и судороги в ногах, против которых было бессильно искусство доктора Грейсона
- Господин президент, от столь больших эмоциональных нагрузок вы рискуете получить новый удар – чистосердечно предупредил его врач, и Вильсон был вынужден прислушаться к мнению медика.
Смирив гордыню, он решил покинуть Париж для лечения, оставив во главе себя Лансинга в способностях которого он сомневался. Куда с большей охотой и уверенностью он передал бы свое место полковнику Хаусу, но тень вражды навечно разделило двух бывших единомышленников.
Проведя, пять недель жестокого дипломатического противостояния, президент Вильсон отбыл домой. Перед отплытием, он вручил госсекретарю меморандум, в котором детально расписал главные пункты своей политики, первым из которых был запрет на обсуждение вопросов о колониях. Вильсон разрешал Лансингу обсуждать вопросы сокращения наземных и морских сил Германии, определение немцами сумм репараций и сроков их выплаты, определение границ новых государств в Европе и соглашение об экономическом положении Германии.
- Вам предстоит тяжелая работа Лансинг – напутствовал президент своего помощника, на что тот бодро заверил Вильсона, что управиться с этим за четыре недели. Заметив на лице патрона негативную реакцию на свои слова, госсекретарь поспешил поправиться, сказав, что имел в виду лишь предварительные договоренности.
Вслед за Вильсоном Париж покинули Алексеев и Ллойд Джордж. У английского премьера начались ожесточенные дебаты в парламенте, и его присутствие было необходимо. Русского правителя в Москве так же поджидала огромная куча дел, требующих незамедлительного решения. Покидая французскую столицу, как спецпредставителя он оставил господина Иванова, имевшего право на прямую связь с верховным в случаи, если он будет не согласен с действиями главы делегации господином Сазоновым.
